Что выше: брак или монашество? Говорят святые отцы. Брак и монашество в православной традиции

– Отец Александр, можно ли утверждать, что монашеский путь в наши предконечные времена предпочтительнее и считать, что сейчас в семье труднее спасти душу? По-прежнему ли семейный путь спасителен наравне с монашеским?

Вопрос очень характерный и показательный для нашего времени. Вы сказали: “в наши предконечные времена”. Не дано нам знать времена и сроки. Не знаем мы, предконечные наши времена или нет. И в истории такое состояние повторялось неоднократно. Если сказать честно, то мне тоже кажется, что не так уж долго осталось развиваться истории человечества, но все равно я не знаю: на моей ли жизни будет конец времен, или жизни детей и внуков, или еще дальше…

Так что я не стал бы так определенно утверждать насчет предконечных времен. Что же касается того, где предпочтительнее спасаться - в монастыре или в семье, то в очах Божиих оба пути равно спасительны, конкретный же выбор зависит от духовного устроения каждого. Благословение в монастырь, когда духовник так радикально определяет жизнь человека, который вверил ему свою душу и свою судьбу - момент исключительно сокровенный, индивидуальный, таинственный между духовником и духовным чадом. Монашество - это путь избранных. Монахов всегда было немного. Правда, перед революцией в России было около миллиона монашествующих при населении империи180 миллионов. Но тогда весь народ был православным.

Уклад, быт, традиции, ориентированная на церковный ритм, на церковный быт жизнь народа - все обращало человека к Церкви. В храмах служили около ста тысяч священников. Сейчас их примерно 18 тысяч… Тогда народ существовал как единое целое. А сейчас мы раздроблены, разделены, сейчас и в помине нет речи о народном благочестии, о церковном быте, о духовных, освященных веками традициях - все это разрушено, растоптано, очень часто оболгано. Из кого сейчас приходится набирать монахов? Из молодых людей, часто неопытных, которые живут вот в такое обезбоженное время, когда злоба разлита вокруг и даже как бы струится по нашим жилам - так глубоко она в нас внедрилась.

Мы как бы сроднились с этой злобой - мы ее даже не замечаем… А если сравнить нас с живым образцом из прошлого века - няней Пушкина Ариной Родионовной? Никак невозможно представить, что она могла на кого-то раздражиться. А возьмите примеры из русской классики: нянюшку Татьяны из “Евгения Онегина”, даже Савельича из “Капитанской дочки”. Вообще персонажи этой замечательной повести Пушкина если и гневаются, то очень забавно. Потому что внутри-то у них этой злобы нет совсем. А у нас она внутри сидит. Пронизывает нас, как воздух, которым мы дышим, въелась в нашу плоть и кровь.
И сейчас, особенно сейчас, огромную ответственность берет на себя духовник, который направляет свое духовное чадо в монастырь, потому что очень страшно ошибиться.

Как-то ко мне на исповедь подошла женщина, немного странно одетая: то ли длинная юбка, то ли подрясник у нее, сверху нечто похожее на телогрейку, на голове - скуфеечка, надетая набекрень, как пилотка. Оказывается - монахиня. Начинает исповедоваться. Говорю ей: “Ты что ж в таких грехах, которыми простые миряне грешат, каешься? Ты ведь монахиня?” Она отвечает: “Нет, я даже схимница!..” Говорю: “Матушка моя! И ты каешься в раздражении, в обидах, в злой памяти - как любой простой прихожанин?! Так какая ж ты схимница?..” Ведь схимник - это молитвенник за весь мир, а эта несчастная бродит теперь от храма к храму (я ее в нескольких храмах видел)… Кто ее постриг, зачем? Как можно было такую совершенно неустоявшуюся, нетвердую в вере душу постригать в схиму?

Это трагедия ее личная и трагедия того, кто ее постригал, потому что он даст ответ на Страшном Суде Христовом за то, что так распорядился судьбой человека, совершенно к этому не готового. Это по большому счету и трагедия нашей Церкви, потому что состояние этой искалеченной души как-то передается другим. Это таинственный момент, о котором апостол Павел говорит, что мы тело Христово, и когда страдает один член, то страдает все тело. Мы можем даже не знать, страдает ли кто-то, но это сообщается каким-то образом каждому из нас… Так вот, вопрос пути в монашество - очень сокровенный, очень таинственный, А я могу только сказать, что все зависит от устроения духовного отца и чада, которое он благословляет на этот путь - очень замечательный, высокий, необыкновенный. Но это путь только для избранных. И идти по нему не из глубокой внутренней потребности, а “по послушанию”, только потому, что в некоторых околоцерковных кругах сложилось неверное мнение, что “в миру не спасешься” - крайне неразумно и легкомысленно…

Как говорят опытные духовники, монашество - это путь для людей, богатых любовью, для тех, кто умеет любить (а не от недостатка своего идет в монастырь, думая, что там получит то, чего ему в жизни недостает) и несет всю полноту своего сердца, всю красоту своей души для того, чтобы просиять в монастыре таким светом, каким в миру будет труднее из-за условий жизни, чтобы освободиться от всего, чтобы ничто не мешало ему полностью вручить себя Богу и служить Ему всей силой и красотой своей души… А вот семья - это школа любви, которая проявляется буквально во всем. Например, очень часто маленькие детки капризничают. Каково при этом матери, которая после родов-то еще не оправилась, не отоспалась?

А ребеночек ночью кричит и знать не знает, что мамочка уже совершенно без сил, бьется, как рыба об лед, просто у него животик болит или еще что-то - и он кричит и кричит, не различая ни дня, ни ночи… Сколько терпения здесь надо, какой должен быть подвиг смирения и любви, чтобы вынести капризы этого маленького дитятки, которое плачет вовсе не потому, что плохое или злое, а потому что ему плохо, - и не раздражиться этим плачем!

Удивительно, насколько раньше глубоким был запас прочности у людей - ничто не могло мамочку вывести из равновесия. А сейчас сплошь и рядом приходится видеть и слышать, как не выдерживают женщины, срываются на раздражение, на крик, на гнев. Они не умеют любить. Не хотят любить - ведь любить даже своих детей это подвиг. И очень трудный подвиг. Потому-то и надевают венцы молодым во время таинства венчания - как венцы царские, славные, удивительно прекрасные, а с другой стороны как венцы мученические. Потому что Церковь знает, что брак это вовсе не сплошные розы, а подчас тяжкий-тяжкий (но одновременно и радостный) путь, который требует очень больших усилий, преодоления препятствий, преодоления своих собственных недостатков.

Перед каждым православным человеком в определенный момент встает вопрос, какой путь выбрать: семейной жизни или монашества? О том, как его разрешить и каковы эти пути, говорил преподобный Паисий Святогорец, чьи наставления представлены вашему вниманию в этой статье.

Худ. Владимир Егорович Маковский

Каждый человек, достигнув определенного возраста, оказывается на жизненном распутье и, порой, не знает, что ему выбрать: путь семейной жизни или монашества. Старец Паисий Святогорец старался помочь таким людям и напоминал, что в первую очередь необходимо для самого себя понять, каково предназначение человека. По его словам, всегда нужно помнить, что смысл жизни состоит в том, чтобы достичь Царствия Небесного, куда ведут два благословенных Богом пути. Оба эти пути разные, но ведут к одной цели. Самое главное, чтобы идущий по одной дорожке не осуждал того, кто идет по другой. Сами по себе монашество или семейная жизнь не делают человека святым, наследником вожделенного рая. На обоих этих путях встречаются свои горечи и беды. Только личное любочестие и усердное стремление подвизаться добрым подвигом освящают монаха либо семьянина. Отец Паисий говорил: «Ему хочется вступить в брак? Пусть женится, но с усердием постарается стать добрым главой семьи и жить свято. Ему хочется принять монашество? Пусть уходит в монахи, но усердно старается стать монахом хорошим» .

«Смысл жизни состоит в том, чтобы достичь Царствия Небесного, куда ведут два благословенных Богом пути. Оба эти пути разные, но ведут к одной цели».

Человеку, идущему в монастырь, следует убедиться, что желания его исключительно направлены на то, чтобы послужить Богу, а не удовлетворить собственным эгоистичным мыслям, навеянным гордостью. Ибо если он не создал семью из-за того, что в молодости предавался плотским страстям, а теперь, устав от разнузданной жизни, поспешно становится монахом, весьма сомнительно, что в монастыре такой человек сможет заполнить пустоту своего сердца.

Главное, чтобы молодые люди делали свой выбор решительно и не имели в себе гордости и эгоизма. Потому что иногда молодежь считает себя какой-то особенной и бережет себя для чего-то исключительного, не такого, как у всех. «Можно подумать, что они золотые и боятся, что их - словно простую железку - используют в железобетонной конструкции» , - говорил старец.

Некоторые боятся сделать выбор, потому что считают нынешнее время тяжелым. Старец на это говорил, что данная позиция неправильна, потому что если имеешь доверие ко Христу, то ничего не страшно.

«Молодым людям нужно постараться избежать поверхностной восторженности от монашества или семейной жизни»

Монашеский путь

Монашество - это особый благодатный путь, на который человека призывает сам Бог.Старец Паисий много писал о том, в чем заключается глубокий смысл монашества в Православной Церкви. Монах уходит далеко-далеко от мира, потому что он любит мир и хочет помочь ему своей молитвой. Он уходит оттуда, где его молитве может что-то помешать, и идет туда, где сможет совершать молитву чистую и непрестанную за весь мир. Если человек мирской, оказывая кому-то благодеяние, помогает пачкой крупы или парой сапог, то монах своим непрестанным молитвенным стоянием оказывает материальную помощь всему миру, так как Благой Бог по его смиренной молитве дает нуждающимся пропитание. Великий постриг. 1898, худ. Нестеров Михаил Некоторые утверждают, что монахи -лентяи и нечего не делают, не приносят пользы миру. Но старец напоминал, что еще до того, как стать монахами, они уходят из мира, раздавая нуждающимся свое мирское имущество, которое им больше не нужно. Таким образом, они приносят огромную пользу тем, кто нуждается, живя в миру.

«Молодому человеку или девушке перед вступлением в монастырь необходимо внутренне повзрослеть»

Послушнику необходимо забыть мир и все мирское. Для этого он будет обязан избегать встреч с людьми мирскими, с посетителями и родственниками.

Молодому человеку или девушке перед вступлением в монастырь необходимо внутренне повзрослеть. Потому что каждый монах (или монахиня) призывается к тому, чтобы иметь отеческую любовь к приходящим за советом из мира. Также необходимо быть внимательными к младшим монахам (монахиням). Это важно, потому как монах не повзрослевший всегда будет требовать заботы о себе, а заботиться об окружающих, как ему и полагается, не станет.
Духовное окормление, худ. Навозов Василий Иванович После поступления в монастырь новоначальному послушнику, а впоследствии и иноку, не следует обольщаться тем, что он меняется внешне. Особоевнимание он должен уделить своему внутреннему изменению - преображению. В этом отношении поучительными являются слова старца Паисия о самом себе: «Величайший мой враг - возношение монашеским званием. Горе монаху, который только меняет имя , и затем не обретает безмолвия, и вообще начинает воображать о себе такие вещи, которых нет в действительности» .

В отличие от христиан в миру, монашествующие обязаны творить молитву непрестанно. Каждое искушение от диавола инок должен использовать как повод для молитвы. Необходимо молиться о том, чтобы Господь помог победить страсти.

«Жизнь монаха есть жертва. Это суть монашества»

Путь семейной жизни

Если же молодой человек принял решение жениться, то ему предстоит непростое дело - выбор невесты. Отец Паисий давал юношам советы, на что, прежде всего, необходимо обращать внимание, выбирая спутницу жизни.

По словам старца, самое главное, чтобы девушка, будущая жена, была по сердцу. Кроме того, хорошо, чтобы она обладала такими качествами, как простота, смирение, надежность, мужество, чтобы имела страх Божий.
Венчание в православной церкви, худ. Андрей Карташов. Говоря о характере будущей невесты, отец Паисий замечал, что молодому человеку не стоит искать себе вторую половинку с таким же характером, как у него. Лучше, когда у невесты склад, нрав и характер отличаются. Потому что разные характеры будущих мужа и жены дополняют друг друга, из чего и складывается семейное счастье. Например, муж решительный, а жена нет. В таком случае муж будет принимать решения в экстремальной ситуации и поможет жене преодолеть ее неуместную рассудительность, а жена во время опасности сможет «затормозить» неосторожную пылкость мужа. Таким образом, семья всегда будет оставаться крепкой. Старец приводил такой наглядный пример: «В автомобиле необходимы обе педали: и газ, и тормоз, чтобы вовремя остановиться. Если бы у машины был один тормоз, она не двинулась бы с места, а если бы у нее имелся только акселератор, то она не могла бы остановиться» . Кроме того, разница в характерах супругов дает возможность детям находиться в состоянии равновесия: строгость отца держит детей в узде, а доброта матери помогает им свободно развиваться. Поэтому ни жениху, ни невесте ни в коем случае не надо ломать свой характер - просто его надо начать правильно использовать, так, чтобы он приносил пользу семье.

«Самое главное, чтобы девушка, будущая жена, была по сердцу»

Нет на земле вещи сложнее, чем человеческие взаимоотношения. А взаимоотношения между мужем и женой вдвойне сложны.Мужу и жене необходимо усвоить и явить в своей жизни все те добродетели, которыенеобходимы всем православным христианам. В основании жизни супругов, в сердцевине их взаимоотношений, всегда должны быть: любовь и смирение, духовное благородство, жертвенность, терпение, которое начинается с любви и боли за близкого человека, постоянное возделывание добрых, кротких помыслов. Терпение нужно, чтобы терпеть причуды друг друга и хранить семью от распада. Смирение - чтобы быть снисходительными к недостаткам и немощам супруга. Хорошо, когда у супругов есть, как выражался старец, «добрая ссора», то есть когда супруги постоянно стремятся перехватить обязанности друг друга, больше потрудиться, чтобы другой мог больше отдохнуть. Когда у старца спрашивали, кто в семье должен заниматьсядомашними делами, он отвечал: «Кто успевает первым, тот приобретает... » .
Худ. Панов Эдуард. Также очень способствует доброй атмосфере в семье ежедневное чтение и знание Евангелия и стремление воплотить его в семейной жизни.

Муж должен любить жену. Эта любовь должна быть такой сильной и полной, чтобы она могла переливаться через край и передаваться всем окружающим. Жена же, в свою очередь, обязана чтить мужа. Это почтение даже должно переходить в некое благоговение, как перед святыней. Потому что для любой жены муж является святыней. Жене ни в коем случае не следует перечить мужу, потому что это развязный нрав, недостойный истинной христианки.Если супруги имеют такие глубокие чувства любви друг к другу, то они чувствуют близость даже на расстоянии. А если таких чувств нет, то они будут далеки друг от друга, даже находясь рядом.Однако, старец Паисий предостерегает всех супругов, что любить мужа или жену нельзя больше Бога. Такая искаженная любовь приводит к разводам. Люди не понимают, почему сначала они жили душа в душу, а потом их отношения резко разладились, и ничего не остается, кроме как развестись.

Так же причиной развода нередко становится измена одного из супругов. Однако в таких случаях старец уговаривал пострадавшую сторону изо всех сил терпеть, молиться,насколько возможно, вести себя по-доброму с тем, кто изменил, и до развода не доводить, потому что предельная любовь, терпение, сострадание потерпевшей стороны возвращают виновного на добрый путь, так как его(или ее) сердце размягчается, видя такую преданность.

Об измене старец Паисий говорит то же самое, что о несправедливости. То есть, что к ней следует относиться духовно. Супруг(или супруга) в любой ситуации не должен говорить: «Я прав». Супруги, даже будучи правыми, не имеют права быть правыми. Они всегда должны стремиться доставить покой другому.

Рождение детей - это благословение Божие. Поэтому не стоит строить своих планов, а лучше всего возложить проблему деторождения на Бога. Сейчас немало семей подвергается такому испытанию, как бесплодие. Старец считал, что причин этому может быть много. Иногда бесплодие постигает тех женщин, которые, когда у нихбыло здоровье, чтобы рожать, привередничали и не хотели замуж. А выйдя замуж уже в преклонном возрасте, не могли зачать и родить ребенка. Но не всегдабесплодие является последствием греховной, неправильной жизни. У Господа для каждого человека приготовлен свой план спасения. Поэтому Бог кому-то сразу дает ребеночка, а кому-то медлит дать. На все Воля Божия. «Супруги всегда должны быть готовы принять в свою жизнь волю Божию. Бог не оставляет человека, который с доверием вручает себя Ему» . Супружеская пара к тому, что у нее нет детей, должна относиться с большим смирением, потому что Бог, «видя, что у супругов, испытывающих трудности в связи с рождением детей, есть смирение, ...может не только дать им ребенка, но и сделать их многодетными» .

«Муж должен любить жену. Эта любовь должна быть такой сильной и полной, чтобы она могла переливаться через край и передаваться всем окружающим»

И вообще в семье нужно довольствоваться малым и оказывать милостыню нуждающимся. Старец Паисий говорил: «Подавая милостыню тем, кто испытывает нужду, человек помогает и самому себе, и своей семье» .

Кроме того, ежедневно в семье должно совершаться молитвенное правило. Родителям хорошо хоть какое-то время молиться вместе. Детям тоже необходимо присутствовать на молитве, но давить на них не следует - продолжительность детской молитвы зависит от возраста. В семье очень важно всем вместе садиться за стол, перед едой обязательно надо читать молитву. Если же у супругов разное духовное развитие, им следует подстраиваться друг под друга и вместе стремиться к совершенству с рассуждением.

Сам отец Паисий именно молитвой больше всего помогал людям, и семейным, и монашествующим, но вместе с тем и наставлял приходящих к нему. И слова преподобного старца оказывают огромную помощь многим людям по сей день.
Паисий Святогорец, старец. Свидетельство паломников. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2011. - С. 81.

Паисий Святогорец, старец. Слово о родителях и их обязанностях. М.: Святая Гора, 2011. - С. 14.

Там же. - С. 15.

Паисий Святогорец, старец. Слова. Т. IV. Семейная жизнь. М.: Святая Гора, 2001. - С. 165.

Новом Завете и в учении Церкви существует лишь одно понятие Царства Божия, предвосхищаемого христианским опытом и верой. Это предвосхищение и этот опыт возможны и в браке, и в безбрачии.

Специфически христианский брак заключается в преображении естественной взаимной любви мужа и жены: естественная любовь становится вечным союзом, не расторжимым даже смертью. Брак есть таинство, в котором осуществляется радость будущего Царства, брачный пир Агнца (Откр 19: 7-9), единство Христа и Церкви (Еф 5: 32). Не плотское удовлетворение, не социальное благополучие и даже не обеспечение потомства являются конечным смыслом брака, а предвосхищение вечной радости Царства Божия.

Но безбрачие и, в частности, монашеская жизнь находят в Священном Писании то же самое оправдание и тот же смысл. Сам Христос сказал, что «когда из мертвых воскреснут, тогда не будут не жениться, ни замуж выходить, но будут как ангелы на небесах» (Мк 12: 25). Этот евангельский текст не отрицает, что христианский брак, по образу Христа и Церкви, потеряет свою реальность в Царстве Божием, но указывает на то, что человеческие отношения не будут больше «плотяными». Эта «бесплотность» будущей вечной жизни и может предвосхищаться в монашестве, которое и почитается в православном предании как «ангельское житие».

«Есть скопцы, - говорит Христос, - которые из чрева матерного родились так... и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного» (Мф 19: 12). Бесчисленный собор святых и преподобных, вслед за Иоанном Предтечей, апостолом Павлом и «ста сорока четырьмя тысячами, искупленными от земли» (Откр 14: 3), угодили Богу безбрачием и монашеской жизнью.

В первые века христианства святые отцы и церковные писатели часто призывали к безбрачию и монашеству. В этом раннехристианском превозношении безбрачия, может быть, сыграла роль вновь осознанная очевидность несовместимости христианской этики с нравственной распущенностью Древнего мира: стать христианином означало выход из мира, разрыв со всеми его ценностями. Безбрачие было для многих самым наглядным и верным способом осуществить в личной жизни надмирный и эсхатологический порыв христианства. Но, несмотря на частое превозношение монашества как высшего христианского пути, древняя Церковь всегда сохраняла сознание положительной ценности брака. Она признала повсеместно, что брак есть Таинство, тогда как монашество признавалось таинством только некоторыми церковными писателями.

И брак, и монашество являются жизненными путями, в которых возвещаемое в Евангелии Царство Божие должно стать преобразующей силой, предвосхищающей явление последнего дня. Церковь благословляет как брак «во Христе», запечатленный Евхаристией, так и безбрачие во имя Христово, являющее образ «ангельской» жизни. Она отнюдь не поощряет ни брак, если он заключен только как временный договор или как удовлетворение плотских потребностей, ни безбрачие, основанное на эгоизме и самооборонительной безответственности.

Христианский брак предполагает жертвенность, семейную ответственность, зрелость тела и души. Так и христианское безбрачие невозможно без молитвы, поста, послушания, смирения, любви и подвига. Современная психология не впервые открыла факт, что безбрачие несовместимо с «нормальной» человеческой жизнью; между христианским пониманием человека и заключениями психоанализа есть только одна разница: они по-разному определяют норму человечности. Для христианства эта норма не в падшем эмпирическом человечестве, а в прославленном и преображенном Человеке, явленном во Христе, и эта норма достигается освященной веками монашеской дисциплиной и подвигом. При этих дисциплине и подвиге плотская чистота и безбрачие становятся возможным и радостным образом жизни. Без них безбрачное состояние не может быть ничем иным, как ненужным и противоестественным бременем.

Святые отцы знали - лучше иногда, чем многие современные психологи, - что человеческий инстинкт, влекущий его к любви и деторождению, не может быть выделен из всей совокупности человеческого образа жизни. Его нельзя упразднить, а можно только преобразить и очистить, превращая его в любовь к Богу и ближнему, через молитву, пост и послушание.

Трагедия современного католичества, в связи с вопросом о женатом священстве, заключается как раз в том, что целибат остается обязательным, тогда как вся духовная дисциплина, дававшая ему весь его смысл, целиком отбрасывается. Ежедневное исполнение литургического круга («бревиарий»), ежедневное служение мессы, особая, «священническая» духовность, изолирующая священника от мира, соблюдение постов - все это отброшено. Ежедневная жизнь священника ничем не отличается - ни в еде, ни в питье, ни в форме заработка, ни в молитвенной дисциплине - от жизни рядового мирянина. Пастырская ответственность все больше определяется как включение в борьбу за социальные, политические и, вообще, «мирские» ценности. Все это делается из самых добрых чувств и намерений, но, очевидно, исключает традиционное католическое представление о священстве и связанные с ним духовные ценности.

Но в православии целибат, практикуемый ради карьерных соображений - как ступень к епископству, - был и есть еще большая духовная опасность. Предание Церкви единодушно утверждает, что подлинное безбрачие и чистота достижимы только в рамках монастырского устава. Только отдельные, особо сильные личности способны осуществить монашеский идеал, живя в миру, да и то при условии, что они обладают самой высшей и трудной из добродетелей - смирением.

Утверждая нормальность женатого священства, Православная Церковь всегда признавала монашество как высочайшее свидетельство о силе Царства Божия в человеческой жизни. Вслед за ветхозаветными пророками и мучениками («мартирами» - «свидетелями») раннего христианства монашество всегда понималось как победа человека над злом, как освобождение его от рабства плоти, как высшее служение Богу. Являя образ светящейся, радостной, осмысленной жизни, служа Богу и людям, святые монахи были живыми свидетелями того, что Царство Божие действительно наступило. Именно им удавалось показать, что в христианстве заключена тайна мира, не только лучшего, но поистине нового, радикально иного. Истинное монашество есть, может быть, как раз то служение, в котором - больше, чем в чем-либо другом, - нуждается современный мир.

О БРАКЕ

Будучи монахом, я, конечно, ничего не могу сказать о браке исходя из собственного опыта. То, на чем я основываюсь, - опыт общения с очень многими людьми, в том числе семейными парами, с которыми я знаком близко и с которыми общался на протяжении многих лет.
Церковью брак воспринимается как таинство, причем таинством является не столько венчание, сколько сам брак как союз мужчины и женщины. Ни одна религия, ни одно мировоззрение не относится к браку так, как христианство, благословляющее чудо соединения двух людей в единую плоть, единую душу и единый дух.
Далеко не всегда прочность брака обеспечивается венчанием. Бывает, что люди вступили в церковный брак, над ними было совершено венчание по всем канонам, а брак не сохранился, распался. И наоборот, можно привести множество примеров, когда по тем или иным причинам супруги не венчались, но при этом в течение многих лет жили как единое неразрывное целое, как прочная христианская семья.

Мне думается, что существует два типа брака. Первый - брак как таинство, второй - брак как сожительство. Брак как таинство - это когда два человека соединены друг с другом настолько полно, глубоко и нераздельно, что не мыслят себе жизни друг без друга, когда они дают обет верности друг другу не только на земную жизнь, но и на всю последующую вечность.

Образом брака как таинства может служить судьба первой в истории супружеской пары - Адама и Евы. Они были созданы для совместного существования, Господь дал их одного другому. Они приняли друг друга как дар, у них не было выбора, не было колебаний. Они вместе жили в раю, вместе были изгнаны из рая, вместе начинали жизнь на земле, вместе растили детей, вместе пережили смерть Авеля и другие скорби, выпавшие на их долю. Они отошли в мир иной и вместе оказались в аду. На иконе Сошествия во ад изображен Христос, выводящий из ада этих двух людей, которые сохранили верность друг другу как в раю, так и в аду, как в радости, так и в скорби, как в дни успехов, так и в моменты падений. Они вместе жили, вместе умерли и вместе воскресли. Речь идет уже не о двух человеческих судьбах, но об одной судьбе двух людей, связанных неразрывно, навечно.
Таинственным является брак, который заключен по любви, по взаимному согласию, но вырос в нечто гораздо большее, чем первоначальная влюбленность. В таком браке у супругов является решимость переживать вместе не только светлые, но и скорбные моменты, не только все доброе и прекрасное, но и то горькое, с чем неизбежно связана земная жизнь.

Часто брак начинается с подлинной, горячей, искренней влюбленности. Люди дают обет верности друг другу, находясь в состоянии порыва, полета, вдохновения, а иногда и упоения, ослепления. Влюбленные поначалу видят друг в друге только хорошее, идеализируют друг друга. Но упоение со временем проходит, праздник сменяется буднями, и тогда супруги начинают с горечью прозревать недостатки друг друга. Многое из того, что раньше казалось ярким и прекрасным, вдруг оказывается тусклым, бесцветным, темным. Такое прозрение может наступить и через несколько месяцев, и через несколько лет. Если супругам удается преодолеть этот кризис, пережить его вместе, брак сохраняется, если не удается, брак дает трещину и дело начинает идти к разводу.
Брак как таинство может состояться только в том случае, если он с самого начала - и даже еще до начала - будет соответствовать тем требованиям, которые предъявляет к браку христианская Церковь. Почему Церковь установила строгие правила, касающиеся, в частности, взаимоотношений между женихом и невестой до брака?

Почему существуют отдельно обручение и венчание, которые в древности совершались в разное время, и временной промежуток между ними составлял порой несколько лет? Сейчас, как правило, и обручение, и венчание совершаются одновременно, но изначальный смысл этих двух событий совершенно разный. Обручение свидетельствовало, что мужчина и женщина решились принадлежать друг другу, что они дали друг другу обет верности, то есть, по сути дела, уже вступили в брак, но их брак до венчания еще не является полноценной семейной жизнью: они, в частности, должны воздерживаться от супружеского общения. Они встречаются и расстаются, и этот опыт совместного пребывания и разлуки закладывает тот фундамент, на котором затем будет построено прочное здание брака.

В наше время брак нередко распадается именно потому, что у него не было прочной основы: все было построено на мимолетном увлечении, когда люди, не успев вбить в землю сваи, определить, каким должен быть "дизайн" их будущего дома, сразу же начинают возводить стены. Такой дом неизбежно оказывается построенным на песке. Подули ветры, разлились реки - и он падает. Церковь именно потому устанавливает для супругов подготовительный срок, чтобы мужчина и женщина сумели построить брак не только на страстном половом влечении, но на чем-то гораздо более глубоком - на душевном, духовном и эмоциональном единении, на совместном желании отдать жизнь друг другу.
Таинственный брак заключается, если можно так сказать, на горячее сердце, но на трезвую голову. Спешка здесь неуместна. Мужчина и женщина должны иметь достаточно времени, чтобы первое увлечение, которое рискует пройти, было испытано временем. Опыт совместного и раздельного пребывания должен дать им ответ на вопрос, готовы ли они жить вместе, готов ли каждый из них сказать: "Да, это именно тот человек, с которым я могу разделить всю свою жизнь, которому могу отдать все, что у меня есть".
Нельзя заключать брак, если у одной из сторон остаются хоть какие-то сомнения относительно правильности выбора. Нельзя идти под венец, если где-то, пусть даже на самом отдаленном горизонте сознания, присутствует "третий". До тех пор, пока остается двойственность, пока остаются сомнения и колебания, с заключением брачного союза спешить нельзя. Если же подготовительный период прошел, а люди не только не разлюбили друг друга, но, наоборот, еще крепче привязались друг к другу, сроднились, поняли, что они готовы соединить свои судьбы, тогда после венчания их брак получает завершение, обретает полноту через физическую близость.
Существует ложное, ошибочное мнение - что Церковь против супружеского общения, что оно, по учению Церкви, должно быть сведено к минимуму. Некоторые священнослужители распространяют мнение, выдавая его за учение Церкви, о том, что общение супругов в браке допустимо исключительно с целью чадородия, то есть для зачатия ребенка; в течение всего остального времени от полового общения надо воздерживаться. Это не учение Церкви и никогда таковым не было. Бог не создал бы людей такими, какие они есть, не вложил бы в мужчину и женщину влечение к друг к другу, если все это было нужно исключительно ради деторождения. Супружеская близость имеет свою ценность и свой смысл, являясь неотъемлемой частью брачного союза. Конечно, Церковь устанавливает определенные дни и периоды, когда супруги призываются воздерживаться от брачного общения - это время Великого и других постов, то есть то время, которое дается Церковью для того, чтобы люди могли сконцентрироваться на духовной жизни, время аскетического подвига, испытания. Обращаясь к супругам, апостол Павел говорит: "Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим" (1 Кор. 7:5).

Брак - это возможность для супругов постоянно открывать что-то друг в друге, заново узнавать друг друга. В этом смысле жизнь в браке можно сравнить с жизнью религиозной, с богообщением. Внешние формы нашего общения с Богом изо дня в день одни и те же. Мы читаем одни и те же молитвы, приходим на одну и ту же Литургию - все это остается неизменным в течение всей нашей жизни. Но при этом, если мы серьезно и глубоко живем религиозной жизнью, мы каждый раз открываем в привычных словах новый смысл и новое содержание. И Бог открывается нам через эти молитвы и богослужения всякий раз по-иному, по-новому. Каждая Литургия, каждая встреча с Богом в молитве - это некое открытие. В богообщении нет ничего однообразного, рутинного, будничного, обыденного. Так и в браке. В нем супруги, несмотря на то, что привыкают друг к другу, узнают привычки, способности и возможности друг друга, тем не менее не перестают открывать друг друга, и их совместная жизнь не перестает быть праздником ежедневного откровения, обретения чего-то нового и прекрасного в близком человеке. Свежесть взаимного восприятия в таком браке не проходит, не исчезает. Цветы, с которых началось общение влюбленных в юности, не увядают, остаются вечно цветущими.

Супруги в браке призваны взаимно дополнять друг друга. Очень важно научиться видеть и ценить в другом то, чего нет у тебя.

В браке люди осознают, что, если бы они не встретились, они оставались бы неполноценными, незавершенными. Это не означает, конечно, что брак является единственной возможностью самореализации. Есть и другие пути. Есть и путь безбрачия, путь монашества, когда все то, чего человеку не хватает, восполняется в нем не другой человеческой личностью, но Самим Богом, когда сама божественная благодать "немощная врачует и оскудевающая восполняет".

Чем брак как сожительство отличается от брака как таинство? Брак как сожительство означает, что в какой-то момент судьба свела двух людей, но между ними нет той общности, того единства, которое необходимо для брака, чтобы он стал таинством. Живут двое - и у каждого своя жизнь, свои интересы. Они давно бы развелись, но жизненные обстоятельства заставляют их оставаться вместе, потому что, например, невозможно разделить квартиру. Такой брак, - будь он "венчанный" или "невенчанный", - не обладает теми качествами, которыми должен обладать христианский брак, когда, как говорит апостол Павел, муж является для жены тем же, чем Христос для Церкви, и жена для мужа тем же, чем Церковь для Христа. В таком браке отсутствует тесная, неразрывная взаимосвязь, верность, жертвенная любовь. Люди в таком браке не переступают через свой эгоизм и, прожив вместе много лет, остаются замкнутыми каждый на самом себе, а значит, чужими друг другу.
У всякого брака, начавшегося как простое сожительство, есть потенциал перерастания в таинство, если супруги работают над собой, если они стремятся уподобиться соответственно Христу и Церкви. Брак, который начался как сожительство, может обрести новое качество, если супруги воспринимают брак как возможность вырасти в некое новое единство, выйти в иное измерение, преодолеть свой эгоизм и замкнутость. Очень важно научиться вместе переносить испытания. Не менее важно учиться переносить недостатки друг друга. Нет людей и супружеских пар, у которых не было бы недостатков. Нет семей, где все проходило бы идеально и гладко. Но, если супруги хотят, чтобы их брак был таинством, если хотят создать настоящую, полноценную семью, они должны бороться с недостатками вместе, воспринимая их не как недостатки другой половины, но как свои собственные.
Очень важно, чтобы не было и другой крайности, когда взаимная привязанность, любовь и верность становятся источником ревности, деспотизма и духовного насилия. Это случается, когда один из супругов воспринимает другую половину как собственность, подозревает его или ее в неверности, во всем видит угрозу. Очень важно, чтобы при духовном, душевном и телесном единстве супруги умели не посягать на свободу другого, уважать в нем личность, чтобы каждый признавал за другим право на возможность иметь и какую-то свою жизнь помимо той, что протекает в семейном кругу. Эта свобода, естественно, не должна быть свободой от брачных уз, от нравственных норм, но она должна помочь человеку раскрывать в браке, как и в других сторонах жизни, свою индивидуальность.

Особая тема - дети. Когда в семье рождается первый ребенок, брачные отношения супругов вступают в новую фазу: появляется третье лицо, которое, особенно в первые годы своей жизни, находится в полной зависимости от родителей - не только физической, материальной, но и духовной. Все то, что происходит с родителями и между родителями, неизбежно сказывается на детях. Если брак родителей является таинственным, полноценным христианским браком, который основан на любви и самопожертвовании, если супруги посещают церковь, вместе молятся, с ранних лет приобщают ребенка к церковной жизни, к той благодати, которую дети получают неосознанно, но которая дается им столь же обильно, а иногда и более обильно, чем взрослым, то в такой семье ребенок растет в гармонии с родителями, с окружающими, с самим собой и с Богом. Если же в отношениях супругов существует дисгармония, если их совместное бытие является в лучшем случае сожительством, то ребенок не может впитать в себя чувство единства и единения со своими родителями, ибо этого чувства нет между ними.
Что происходит с людьми, если их брак не состоялся? Они либо разводятся, либо продолжают жить вместе в силу тех или иных внешних обстоятельств. И здесь трудно сказать, что лучше.
С одной стороны, конечно, всякий развод - это трагедия. Церковь не приветствует развод, считая его явлением противоестественным, ибо если союз между мужчиной и женщиной заключен, то он должен продолжаться и в этой, и в будущей жизни. С другой стороны, Христос говорит, что развод допустим по вине любодеяния (Мф. 5:32). Бывают и другие ситуации, когда развод не только допустим, но и желателен. Есть семьи, где совместная жизнь превращается в пытку, например, когда один из супругов страдает алкоголизмом или наркоманией, когда в семье постоянные скандалы, ссоры, когда муж избивает жену или детей и т. д. Я не думаю, что в этом случае, даже если брак был венчанным, Церковь будет настаивать на сохранении семьи.

Бывают случаи, когда брак, сохраняясь "де-юре", распадается "де-факто", когда супруги живут каждый своей жизнью, изменяют друг другу, но при этом почему-то считают, что ради детей нужно сохранять видимость семьи, потому что, если они разведутся, дети будут травмированы. Действительно, развод родителей, как правило, становится для детей глубокой травмой, раной, которая может не зажить в течение всей их последующей жизни. Более того, неполные семьи - семьи, в которых нет либо отца, либо матери - часто оказываются причиной многих трудностей для ребенка, потому что у него отсутствует опыт полноценных и полнокровных семейных взаимоотношений. В деле воспитании ребенка у каждого из родителей разные и взаимодополняющие функции - что-то дает ребенку отец, чего не может дать мать, что-то, что недоступно отцу, дает мать. Но если взрослые только делают вид, что все у них прекрасно, тогда как на самом деле это не так, дети чувствуют фальшь, причем, гораздо тоньше, чем взрослые. Детей не обманешь. Они, может быть, не сумеют этого рационально объяснить, но на подсознательном и на эмоциональном уровнях будут ощущать ложь. Неизвестно, что в таком случае лучше для родителей - развестись или продолжать создавать видимость семьи.

Хотел бы еще раз подчеркнуть: для того, чтобы брак осуществился как таинство, необходимо строго следовать христианским нравственным установкам. Не надо думать, что если Церковь, например, рекомендует будущим супругам до венчания воздерживаться от супружеской близости, то это требование основано на каких-то устаревших средневековых нормах, и что, поскольку сейчас молодежь живет по-другому, то все это соблюдать не обязательно. Эти нормы были установлены не случайно. Они проверены в течение многих веков жизнью многих поколений. В наше время многие браки распадаются, именно потому, что они заключаются без твердой основы. Достаточно молодым людям почувствовать влюбленность - и они идут в ЗАГС или к алтарю. Но через какое-то время оказывается, что они "не сошлись характерами", а на самом деле они просто не успели хорошо узнать друг друга.

Поэтому, чем ближе вступившие в брак мужчина и женщина будут к тем нравственным нормам, которые установила Церковь, чем строже они будут соблюдать эти нормы, тем больше у них шансов на то, что их совместная жизнь в браке действительно станет тем таинством, тем ежедневным праздником, каким и должен быть христианский брак.

Вопросы и ответы

Сохранятся ли супружеские узы и после смерти? Ведь Христос говорит, что в Царствии Божием не будут ни жениться, ни выходить замуж...
- В будущем веке не будут ни жениться, ни выходить замуж, но, я думаю, не будут и разводиться. Те люди, которые не вступили в брак здесь, на земле, там, конечно, уже в него не вступят. Но на вопрос о том, сохраняется ли там единство супругов, заключенное здесь и здесь выросшее и сформировавшееся, ставшее таинственным, думаю, можно ответить вполне определенно: да, сохранится. И на Страшном суде, я думаю, такие супруги будут предстоять вместе. Если же люди живут вместе, но без любви, без взаимопонимания, то это, конечно, не полноценный брак. Такое сожительство может быть долгим - вплоть до смерти одного из супругов. Но в будущем веке эти люди останутся чужими друг другу, потому что чужими были здесь.
- Вы нарисовали замечательную картину идеального брака. Но ведь человек грешен, и поскольку никто из нас не идеален, то идеального брака, по-моему, вообще быть не может, может быть лишь стремление к нему. Но как с каждым верующим время от времени происходит отдаление от Бога, ощущение богооставленности, так и в браке, мне кажется, такие этапы неизбежны. Поэтому брак, чтобы состояться как таинство, должен быть постоянным сотворчеством двоих.
- Конечно, не бывает идеальных супругов, но все-таки бывают браки, пусть и не идеальные, но, во всяком случае, соответствующие тому, что именуется христианским браком. Мне кажется, дело и заключается в том, что из союза двух далеко не идеальных людей, решивших соединить судьбы и жить так, чтобы недостатки одного восполнялись достоинствами другого, может вырасти нечто если не идеальное, то очень приближенное к идеалу подлинно христианской жизни.

О МОНАШЕСТВЕ

Есть нечто существенно общее между браком и монашеством. Это не два противоположные пути, но два пути, которые во многом близки один другому. Человек как индивидуум - существо не вполне полноценное, он реализуется как личность лишь в общении с другим. И в браке восполнение недостающего происходит через обретение второй "половины", второго "я", через обретение "другого". В монашестве этим "другим" является Сам Бог. Тайна монашеской жизни заключается в том, что принявший монашество целиком ориентирует свою жизнь на Бога. Человек сознательно и добровольно отказывается не только от брака, но и от многого другого, доступного обычным людям, чтобы максимально сосредоточиться на Боге и посвятить Ему всю свою жизнь, все свои помыслы и дела. И в этом смысле монашество близко к браку. Не случайно многие Отцы Церкви сравнивали монашескую жизнь с жизнью супружеской и говорили об устремлении души человеческой к Богу в тех же выражениях, в которых говорили о супружеской жизни. Показательно, что одним из основных текстов, использовавшихся в аскетической литературе, посвященной монашеству, была библейская Книга Песни Песней Соломона, которая, говоря о любви между мужчиной и женщиной, касается таких глубин человеческого естества, что в равной степени применима и к той любви, которая существует между душой человеческой и Богом. Душа христианина - невеста Христова, и именно в этом плане в монашестве реализуется тот "брачный потенциал", который есть у каждого человека. Все то, что недостает человеку, индивидууму, чтобы стать личностью, персоной, чтобы осознать свое персональное бытие в единении и общении с другим, в монашестве обретается через общение с Богом. Это первое.
Второе. Человек не должен принимать монашество только на том основании, что он не сумел вступить в брак. Нередко молодые люди, особенно выпускники духовных семинарий, оказываются перед дилеммой: они созрели для священнослужения, получили духовное образование, готовы начать самостоятельную взрослую жизнь, но по тем или иным обстоятельствам не сумели "решить семейный вопрос", найти себе спутницу жизни. И случается, что архиерей начинает давить на такого человека: раз ты не женат, значит, принимай монашество и рукополагайся. Это, конечно, совершенно недопустимо, потому что как для брака, так и для монашества человек должен созреть, и любая спешка, а тем более давление, здесь неуместны и недопустимы. Монашество можно принимать лишь в одном случае - если человек чувствует к этому горячее призвание. Монашеское призвание не может быть минутным порывом: оно должно вызревать в человеке на протяжении долгого времени, становиться все более явным, все более сильным. Если же человек не уверен в своем призвании, колеблется, то принимать монашество нельзя. В беседе о браке я говорил примерно о том же: нельзя вступать в брак, пока сохраняется сомнение, что именно этот человек - тот, с которым ты готов разделить всю свою жизнь, ради которого готов пожертвовать своей жизнью. Аналогичный подход должен быть в отношении принятия монашеского пострига.
Третье. Монашество имеет разные внешние формы. Есть монахи, живущие в монастырях, есть живущие в миру. Есть монахи, выполняющие церковное послушание, например, преподающие в духовных школах, есть монахи, которые занимаются благотворительностью или социальным служением, заботятся о бедных. Есть монахи - священнослужители на приходах. Одним словом, внешняя картина монашеской жизни может быть самой разной. Но внутренняя суть от этого не меняется. А она заключается, как мне кажется, в двух вещах - в одиночестве и в непрестанном предстоянии Богу. Поэтому человек, который не чувствует призвания к одиночеству, к тому, чтобы всю свою жизнь без остатка отдать Богу, не должен становиться монахом.
Случается, что молодые люди принимают монашество, ориентируясь на те или иные возможности, которые, как они полагают, можно будет получить, приняв постриг.

Огромную и трагическую ошибку допускают люди, которые принимают постриг ради церковной карьеры. В современной практике Православной Церкви архиереем может стать только монашествующий. Это приводит к тому, что люди с карьерными устремлениями принимают монашество, чтобы достичь церковных высот. Но высот этих достигают очень немногие, потому что монахов много, а епископов мало. И нередко такие люди уже в зрелом возрасте оказываются перед ситуацией, когда понимают, что их желание недостижимо, что они "выпали из обоймы" или так и не вошли в ту "обойму", которая поставляет кадры для архиерейского служения. И наступает страшнейший кризис. Человек понимает, что он погубил свою жизнь, лишившись многого ради иллюзии. Подобные ситуации должны быть исключены. Монашество можно принимать только в том случае, если человек целиком ориентирован на Бога, готов отдать Богу свою жизнь, идти тесными вратами. Монашество - это максимальное выражение того "тесного" пути, о котором говорит Господь (Мф. 7:13; Лк. 13:24). Это путь достижения внутренних высот, путь внутренних обретений - при внешних потерях. Принятие же пострига ради каких-то внешних целей извращает самую суть монашества.

Недопустимо принимать монашество и по послушанию. К сожалению, довольно часто случается, что человек на каком-то этапе своей жизни не может решить, принимать ли ему монашество или вступить в брак. Не имея достаточных внутренних сил для самостоятельного решения, он говорит себе: "Пойду к духовнику (вариант: поеду к такому-то старцу), и что он мне скажет, на то и будет воля Божия". Такой подход порочен. Все ответственные решения человек должен принимать сам. И нести за них полную ответственность. Конечно, нет никакой гарантии, что ошибки не произойдет. Многие люди ошибались в выборе своего жизненного пути. Но человек, который сам допустил ошибку, сам же может ее исправить, пусть даже это и дорого ему обойдется. Если же ошибка допущена кем-то другим и человек понимает, что его судьба не состоялась, потому что когда-то, по неразумию, опрометчиво он вверил решение своей судьбы другому, то такую ошибку исправить уже некому.
В беседе о браке я говорил, что есть два вида брака - брак как таинство и брак как сожительство. То же самое можно сказать и о монашестве: оно может быть таинством, а может им не быть. Монашество, которое является таинством, преображает всю жизнь человека, изменяет ее коренным, радикальным образом.
Кстати говоря, существует совершенно неправильная традиция, унаследованная от того времени, когда наша Церковь находилась под сильным влиянием западной схоластики, - проводить границу между таинствами и обрядами и относить брак к разряду таинств, а монашеский постриг - к разряду церковных церемоний, лишенных таинственного характера. Монашеский постриг - такое же таинство, как и другие таинства Церкви, потому что содержит в себе все признаки таинства. Человек, принимающий монашество, получает другое имя, подобно тому как это происходит в Крещении. Он облачается в новую одежду. Как и в таинстве Крещения, по вере Церкви, человеку прощаются грехи, в том числе и те, что являются каноническим препятствиям для принятия священного сана. И даже в самом чинопоследовании монашеского пострига оно названо таинством, когда постригающий говорит постригаемому: "Ты приступил к этому великому таинству". Но монашество только тогда осуществляется как таинство, когда принимается по призванию, дабы стать путем внутреннего совершенствования, путем восхождения человека по той "лествице" обретения добродетелей и борьбы со страстями, которую так прекрасно изобразил в своей классической книге святой Иоанн Синайский.

В каком случае можно говорить, что монашество не состоялось как таинство, что принятие пострига оказалось неудачей или ошибкой? В том случае, когда человек принял постриг либо против воли, по послушанию другому лицу, либо в слишком раннем возрасте по собственному неразумию, либо под влиянием настроения или энтузиазма, которые потом прошли. Такой человек, уже будучи монахом, понимает, что он совершил ошибку, что для монашеской жизни он совершенно не предназначен. Из этой ситуации есть три исхода.

При первом исходе человеку удается себя переломить: он говорит себе, что, коль скоро стал монахом, коль скоро Бог привел его к этому образу жизни, нужно сделать все, чтобы монашество стало действительно таинством единения с Богом. И человек старается с помощью Божией настроить свою жизнь на нужный аскетический лад. Это лучший вариант, но, к сожалению, такой исход достаточно редок.

Чаще встречаются второй и третий варианты. Второй вариант: человек остается в монашестве, дабы не нарушить монашеские обеты, но при этом не испытывает ни радости, ни вдохновения от того, что он монах, а просто "тянет лямку", кляня свою судьбу. Третий вариант: монах покидает монастырь, "расстригается", как говорят в просторечии, становится мирянином.

Трудно сказать, что лучше. С одной стороны, монашеские обеты даются человеком раз и навсегда, и, согласно каноническим правилам Церкви, даже тот монах, который сложил с себя иноческое одеяние и вступил в брак, продолжает оставаться монахом, но монахом падшим, живущим во грехе. И за редчайшими исключениями бывшие монахи, вступая в брак, не получают церковного благословения на брачную жизнь и не могут быть обвенчаны в храме. Такова традиция Православной Церкви. В этом смысле монашеские обеты налагают на человека большие обязательства, чем брачные обеты: Церковь может признать развод, но никакого "расстрижения" церковные каноны не признают. И если в брак можно вступить дважды, то монашеские обеты дважды дать нельзя.

В течение первых двух лет моей монашеской жизни я жил в монастыре, в котором едва ли не каждый второй монах отказывался от обетов и уходил из монастыря. Некоторые из ушедших женились. Как правило, такие браки были неудачными и вскоре распадались. Помню случай, когда человек бросил монашество через два дня после пострига, что свидетельствовало о его полной внутренней неготовности к монашеской жизни. Вспоминаю и другой случай: молодой человек поступил в монастырь на огромном энтузиазме, искренне хотел отречься от мира, вести святой образ жизни, но по натуре был общительным, светским, а в монастыре не нашел той духовной пищи, того духовного руководства, которое могло бы не только удержать его на стезе монашеской жизни, но и сделать эту жизнь духовно наполненной. В результате он начал терять трезвение, контроль над собой, стал ходить в город, связался с женщинами, начал играть в рок-группе (в прошлом он был музыкантом). Дальше - алкоголь, наркотики. В результате он ушел из монастыря, женился, развелся и, не дожив до сорока лет, умер от передозировки наркотиков. Этот и другие подобные случаи укрепили во мне убеждение, что решение о монашеском постриге может быть принято только по очень трезвом и серьезном размышлении, только после того, как человек глубоко укрепился в своем желании жить монашеской жизнью, убедился, что это его призвание, только после долгого искуса.

Мне часто приходится общаться с молодыми людьми, которые стоят на распутье. Некоторые из них говорят: "Я подумываю о монашестве, но у меня есть сомнения, колебания". Я этим людям обычно отвечаю, что до тех пор, пока у них сохраняется хотя бы тень сомнения, хотя бы даже слабое колебание, монашество принимать не следует. Советую им не спешить, подождать хотя бы года три, а затем проверить, не ослабло ли это желание, не охладело ли оно, и если оно сохранилось, то решаться на принятие монашества. Ошибка может иметь роковые последствия, так как, дав монашеские обеты, а затем поняв, что монашество ему не по силам, человек редко бывает способен вернуться к нормальной жизни. Он остается на всю оставшуюся жизнь духовно травмированным, нравственно искалеченным.

Как и в браке, в монашестве существует своя динамика, и монах может развиваться либо в положительном, либо в отрицательном направлении. В монашестве человек не стоит на месте: он либо идет по пути к Богу, мало-помалу накапливая духовный потенциал, либо постепенно растрачивает тот небольшой первоначальный запас, который есть у всякого человека, принимающего монашество. И в этом смысле, конечно, очень важно, чтобы человек с самого начала правильно себя настроил. Как и в браке, в монашестве возможна первоначальная эйфория и последующее разочарование. Бывает, что, приняв постриг, человек в первые дни или месяцы живет словно на небе, он счастлив, ему кажется, что сбылась его мечта, что монашеская жизнь - именно то, к чему он стремился. Но потом наступает отрезвление. Человек начинает видеть, что в монашеской жизни есть свои трудности и искушения, к которым он оказывается не готов. Очень важно суметь пережить этот критический момент. Если в браке супруги могут вдвоем преодолеть критические ситуации, то в монашестве человек оставлен наедине с собой. Конечно, он не один, если пребывает в Боге, но поддержки от людей монаху часто не хватает. Нередко ему недостает правильного духовного руководства, особенно в наше время, когда опытных духовников мало.

В советское время в Русской Православной Церкви было всего 18 монастырей, но даже тогда жаловались на нехватку опытных духовных руководителей. Сегодня число монастырей перевалило за 500, но духовно опытных наставников от этого не прибавилось. Ведь духовные руководители должны вырастать десятилетиями, и чтобы они выросли, должна существовать прочная монашеская традиция. Сами духовники должны быть учениками опытных наставников. Сила монашества заключается именно в преемстве духовного руководства, которое, как и апостольское преемство, идет от первохристианских времен: духовный опыт передается от учителя к ученику, а потом ученик сам становится учителем и передает опыт своим ученикам.
В истории христианской святости немало примеров, когда монашеский опыт передавался от учителя к ученику. Преподобный Симеон Новый Богослов был учеником преподобного Симеона Благоговейного. Получив от учителя глубокие знания в области аскетической и мистической жизни, он записал их и передал своим ученикам. Никита Стифат, написавший житие Симеона Нового Богослова, был его ближайшим учеником. И у самого Никиты Стифата, естественно, были ученики. Непрерывная цепь преемства духовного опыта продолжается от древних времен до наших дней. И даже в советское время в Русской Православной Церкви эта цепь не прервалась, хотя и была ослаблена: духовно опытные руководители, старцы, были в те годы большой редкостью, но они все же существовали.

А что происходит сейчас? Открывается небольшой монастырь, епископ направляет туда двадцатитрехлетнего игумена, тот берет с собой нескольких двадцатилетних послушников, и они начинают друг друга воспитывать. Нет никакой гарантии, что юноша, назначенный настоятелем только потому, что надо было, получив в церковное распоряжение монастырское здание, кого-то туда срочно поселить, станет действительно хорошим наставником для этой молодежи, которая приходит, может быть, с большим энтузиазмом, с огнем, но при недостатке духовного руководства может разочароваться и оказаться на ложном пути.
Мне кажется, что, так же как и принятие священства, принятие монашества должно происходить в зрелом возрасте. В древних монастырях не постригали не только пятнадцати-, семнадцатилетних, но даже и двадцатилетних. К постригу готовились очень долго. Прежде чем поступить в монастырь, человек долго размышлял. Никто не настаивал, чтобы он шел в монастырь, как сейчас это делают некоторые духовники, подталкивая молодежь к принятию монашества. Поступив в монастырь, человек долго находился в статусе послушника, и если разочаровывался, мог спокойно уйти, чтобы начать полноценную жизнь в миру. И только если человек, проведя много лет в монастыре, понимал, что это его путь, его постригали. Таким образом, постриг был не началом его монашеского пути, а неким итогом долголетнего искуса: постриг подтверждал, что человек призван к монашеству, что его желание стать монахом не было скороспелым, поспешным, что это было его собственное желание, а не желание другого лица, пытавшегося принудить его к монашеству.

Вопросы и ответы

Для чего вообще нужен статус монашества? Надо давать людям, имеющим к этому склонность, возможность жить такой жизнью. А статус монашества, может быть, следует давать только лишь людям, достигшим духовных высот, обладающим духовным авторитетом, вступившим в зрелый или преклонный возраст.
Это помогло бы избежать ошибок.
- Я не считаю, что монашество - удел одних стариков. Не думаю, что нужно постригать в монахи только людей, достигших духовной опытности, потому что эта опытность как раз и приобретается через монашескую жизнь. Надо избегать крайностей. Я думаю, что если для вступления в брак лучший возраст - от двадцати до тридцати, то для монашества - от тридцати до сорока. Можно, конечно, принять постриг и раньше, но степень риска тогда повышается. Категорически недопустимо, на мой взгляд, постригать лиц, не достигших двадцати лет. Мне известны случаи принятия монашества и в более раннем возрасте, что впоследствии послужило для таковых монахов поводом к отказу от монашеских обетов. Думаю, что в подобных случаях постриг можно признать недействительным, ибо подросток, почти ребенок к такому серьезному шагу не может быть готов.
- Вы сказали, что монашество - это наиболее "узкий путь". Хочу поспорить с этим. Мы, живя в миру, не уходим добровольно от трудностей. У нас семьи, мы должны работать, зарабатывать свой хлеб в поте лица, у нас трудные отношения с окружающими. А монахи, по-моему, обеспечили себе в монастырях жизнь более спокойную, они заняты самосовершенствованием, к которому нужно стремиться и нам. Но выкроить время, чтобы читать те же великие книги, что и они, нам гораздо труднее, потому что у нас семьи, дети, внуки. У них же времени на это достаточно. Не кажется ли вам, что наш путь, если мы хотим тоже быть хорошими христианами, в чем-то даже труднее, чем монашеский?
- Кажется. Когда я говорю, что монашество есть наиболее радикальное выражение "узкого пути", я не имею в виду, что оно - нечто сверхтрудное. Во многих отношениях жить в миру гораздо труднее. Монашество - это "узкий путь" в смысле отречения от многих вещей, которые обычным людям принадлежат по праву. И монашествующие отрекаются от многих внешних вещей ради внутренних обретений. Но не думаю, что монашество выше брака или что оно больше способствует достижению святости, чем брак. Любой путь, который избирает человек, если он стремится к Богу, - это путь трудный, это "тесные врата". И если человек стремится жить по-евангельски, он всегда будет встречать препятствия и всегда будет их преодолевать. Монашеская жизнь, как и жизнь в браке, дана человеку для того, чтобы он смог максимальным образом реализовать свой внутренний потенциал. Она дана для обретения Царствия Божия, которое может стать уделом каждого из нас после смерти, но опытно приобщаться к нему мы можем уже здесь, на земле.

Архимандрит Софиан (Богиу; 1912-2002), 100 лет со дня рождения которого исполняется в этом году, был одним из самых почитаемых румынских духовников. Знаменитый иконописец, он писал Божественные образа не только на холсте, но и восстанавливал, возрождал образ Божий в душах людей, покрытых мраком суеты и задетых червем греха. Предлагаем читателям ответы архимандрита Софиана на вопросы молодежной студенческой аудитории, касающиеся молитвы и молитвенного делания.

— Батюшка, что вы скажете о тех, кто практикует умную молитву, но придерживается иных учений, чуждых Православию? Например, занимается йогой или парапсихологией.

— Думаю, Бог не внимает их молитвам. Эти практики являются процедурами чуждыми нашему народу, нашему менталитету, они возникли не во Христе и не ради Христа. Это какое-то лицемерие на молитве, какое-то прельщение. Всё смешивают, чтобы это казалось нам истиной: йогу, например, с молитвой Иисусовой. Однако между небом и землей — огромная разница!

Есть такие ведьмы и колдуны, которые держат у себя иконы. И, глядя на икону, произносят какие-то слова, какие-то гадания. Это обман верующих, которые ходят за советом к таким людям. Дух Божий не может мириться с подобной ложью, с подобным лицемерием. По делам их познаете их . Если хорошенько и внимательней посмотреть на жизнь таких людей, смешивающих Иисусову молитву с йогой, то мы увидим, что они, как правило, сбились с пути истинного, их жизнь иная. Именно в йоге случаются очень спорные вещи. Там много неприличного бывает. Тот, кто практикует йогу, знает, о чем я говорю.

— Может ли вступление в брак послужить препятствием на пути сердечной молитвы?

— Может послужить препятствием. Но я знаю семейных людей, которые очень эффективно молятся этой молитвой. То есть, даже если ты женат, даже если у тебя есть семья, все-таки можно молиться, хотя и с трудом.

— Прокомментируйте, пожалуйста, библейский стих: .

— Думаю, тут не нужно сложных комментариев, действительно, — то, что больше всего привлекает нас,то и занимает наше внимание.

Под сокровищем в первую очередь имеется в виду копейка или доллар. Есть такие люди, которые заняты только тем, чтобы обогатиться. В настоящее время люди делятся на три категории: бедные, средние и очень богатые. Думаю, сердце очень богатых частенько находится там, где деньги: как их раздобыть, как приумножить, чтобы все больше возрастал доход, росло это сокровище. И во время молитвы, во время чтения Священного Писания, «Добротолюбия» и других священных и благословенных текстов их внимание делится между этим сокровищем, способами его увеличения и тем о чем говорится в книге, которую они читают. Ум, как правило, чаще уносится туда, где материальное сокровище, чем туда, где сокровище духовное (то, что читается для души и для своего спасения). Поэтому и сказано: где сокровище ваше, там будет и сердце ваше . С этим, я думаю, может согласиться каждый по собственному опыту.

Святой Антоний, например, освободился, полностью отрешился от земного имущества: после смерти родителей раздал имущество нищим, а сам — может даже без котомки в руках — ушел в пустыню. Был у него один горожанин, который приносил ему время от времени немного сухарей и воды, а от всего прочего имущества — а ведь семья его родителей была богатой — он избавился. И поэтому ему уже незачем было думать об этом имуществе, этом сокровище, — его попросту больше не было. Сокровище было отдано в руки нищих Царствия Божия ради. Поэтому там, где было сокровище его, — то есть у Бога, ибо он отдал всё, — там было и сердце его. И так поступали все святые, отказавшись от имущества.

— Как понять: какой путь надо для себя выбрать — брак или монашество?

— Брак — это нормальный путь жизни. С самого основания мира люди существовали в паре. Мы знаем первую пару — это наши прародители, Адам и Ева. Им была дана от Бога такая заповедь: плодиться и размножаться . Итак, семья была учреждена ранее всего, еще при основании человеческого общества, и является родником жизни. Благодаря этой форме жизни — браку — человек становится творцом, мужчина и женщина умножают род человеческий. Этот образ жизни есть всеобщее призвание человечества.

Монашество — это евангельский совет , и те, у кого есть призвание, те приходят к монашеству. Тот, кто призван, кто побуждается из глубины своего существа, тот приходит к монашеству. Между тем и другим образом жизни имеется большое различие. У монаха одна миссия, а у семьи — другая.

Жизнь семьи с ее заботами, с ее повседневными проблемами зачастую обращена только вниз или по горизонтали, у нее нет времени на то, чтобы взглянуть еще и наверх. Монастырский послушник, который приходит в монастырь, (особенно специально для этой цели — связи с Богом) такой может вмешаться, чтобы привлечь внимание, просветить ум и устремления людей, говоря им, что впереди — по ту сторону этой земной жизни — имеется еще один остаток жизни, причем нескончаемый. Чтобы мы задумывались, таким образом, о том, что будет по ту сторону могилы, о чем мы часто забываем. Мы трудимся и с утра до ночи зарабатываем на кусок хлеба, крышу над головой и развлечения и забываем, что в один из дней умрем и должны будем дать отчет в каждом слове праздном, сказанном нами за свою жизнь; об этом говорит нам Сам Христос Спаситель .

Долг монаха, как и священника, — высоко держать этот фонарь и просвещать мрак нашей повседневной жизни. Думаю, это и есть миссия монаха по отношению к семье.