Журналисты помогут юнисеф бороться с насилием в школах. Пропаганда насилия и жестокости в средствах массовой информации (криминологический аспект)

Клочкова А.В., кандидат социологических наук.

Террористические акты в США привели к определенной переоценке ценностей как в самой Америке, так и во всем мире. Изменилось, в частности, отношение к нравственному содержанию культуры, акцент был перенесен на созидательное начало. В долгий ящик были отложены произведения, переполненные живописанием насильственных сцен, несущие в себе разрушение личности. После 11 сентября 2001 г. Россия оказалась в числе первых по показу фильмов, изобилующих сценами насилия и жестокости. Даже захват Театрального центра чеченскими террористами и трагическая гибель заложников ни к каким позитивным сдвигам не привели. Во всем мире существуют корпоративные хартии журналистов, основной заповедью которых является принцип "Не навреди". В России же журналистам, как правило, неведомы ответственность и самоограничение. Напротив, превалирует явное стремление в погоне за сенсацией выдать любую шокирующую информацию, не задумываясь о ее проверке. Побороть искушение стать действующим лицом чрезвычайной ситуации крайне сложно. Далеко не все журналисты осознают необходимость анализировать возможные последствия своей профессиональной деятельности, в частности воздействие на общественное сознание. При этом любое выступление против засилья жестокости, насилия и безнравственности в СМИ пытаются объявить посягательством на свободу слова, массовой информации, на свободу творчества и самовыражения. В то же время специалисты в области теории воздействия обеспокоены интенсивным информационным загрязнением окружающей среды, представляющим угрозу духовной безопасности нашего населения.

В последнее время наиболее популярными стали сериалы и художественные фильмы, главными героями которых являются представители криминального мира. Уже не вызывает сомнений политическая ангажированность многочисленных телевизионных проектов криминальной проблематики. Иначе чем можно объяснить засилье на телеэкране сериалов о "тяжелой" жизни преступных авторитетов, бандитов, воров, "братков" и околокриминальных слоев населения? Характерной чертой этих произведений является исключительная правильность и порядочность главных героев, в отличие от милицейских сериалов, в которых представители Фемиды зачастую и выглядят, и ведут себя нелицеприятно.

Впервые проблема сращивания криминального мира и власти была поставлена в "Ворах в законе" (1988). В качестве примера последних лет, где правоохранительные органы уже открыто служат бандитам, можно привести следующие картины: "Ширли-Мырли", "День рождения Буржуя", "Бандитский Петербург", "Линия жизни". Правда, затмил все вышеназванное новый сериал "Бригада". Блестяще подобранный состав актеров, злободневная проблематика, захватывающая сюжетная линия, профессиональная режиссерская работа и берущее за душу музыкальное сопровождение подняли его рейтинг до небывалых высот и привели к телеэкранам миллионы телезрителей. Чему может научить молодежь этот фильм? Ответ однозначен - агрессии. Известно, что агрессивное поведение не является врожденным, а приобретается в процессе научения, а наблюдение сцен агрессии повышает общий уровень насилия в обществе. Учеными-криминологами как прогнозировались, так уже и подтверждаются факты создания в регионах бригад и совершения ими отдельных преступлений, аналогичных изображенным в сериале.

Что же привлекает в образе главного героя? Естественность (С. Безруков не играет, а живет этой ролью), обаяние, душевность, благородство, преданность, сила духа, умение отвечать за свои поступки и брать ответственность на себя - и это лишь основные качества, в первую очередь бросающиеся в глаза, при этом трудно выделить хоть какие-либо его недостатки. Главный герой предстает перед нами как преданный друг, любящий муж и отец. Основной акцент делается на высокодуховные качества его натуры так, что мы забываем, что речь идет о преступнике. Этому способствует еще и тот факт, что основные преступления остаются за кадром, а перед нами разворачиваются в основном лишь высокие взаимоотношения в среде бандитов. В то же время отрицательным героем, его антиподом выступает представитель правоохранительных органов, образ которого настолько отвратителен, что еще более оттеняет блеск главного героя. Итак, налицо, с одной стороны, объект для подражания, а с другой - явное противопоставление двух полярных типов: образа врага народа, преследователя и обидчика обывателя в лице представителя правоохранительных органов и "светлого" образа преступного авторитета. Данная тенденция характерна как для телевизионных программ, так и для газетных публикаций, где сотрудники правоохраны, как правило, представляются корыстными, продажными, использующими в личных целях свое служебное положение и обирающими граждан, а "братки" и "паханы" предстают перед нами в обличье защитников обездоленных, убогих либо пострадавших от конкурентов, официальных властей или тех же правоохранительных органов. Чаще всего дифирамбы звучат из уст журналистов в адрес "воров в законе", руководителей преступных сообществ, "крестных отцов" российской мафии. Таким образом, такие фильмы, как "Бригада", вызывающие повышенный общественный интерес, с точки зрения криминологии, играют крайне негативную социальную роль, т.к. романтизируют образы представителей криминального мира, представляют их в качестве образца для подражания и дискредитируют работников правоохранительных органов.

А как к проблеме героя нашего времени и к страсти демонстрации в СМИ разнообразных аномалий и патологий относятся сами деятели культуры? "Нет сегодня героя, - считает Л. Филатов, - а то, что нам преподносится под этим соусом, - это маленькие параметры благородства. Чуть человеческого в нечеловеке" <1>. В своем интервью всеми любимый артист обращает внимание и на последствия этого шквала негативной информации: "...количество пошлых и бездарных произведений множится с такой удручающей скоростью, что скрыться от них невозможно... Это ужасно, это формирует вкус нации". Данное высказывание еще раз подтверждает тот факт, что не только спрос рождает предложение, но и в не меньшей степени предложение способствует появлению и формированию самого спроса. И то, что мы вынуждены потреблять в качестве информации, переделывает и трансформирует нас самих, оказывая влияние и на наше подсознание. Постоянные убийства, катастрофы, трупы сыплются на нас как из рога изобилия с телеэкранов и из периодических изданий. "Нельзя приучать мозги к тому, что это норма. Лучше этому сострадать", - отмечает Л. Филатов и добавляет, что внутренний ограничитель - "это привилегия людей талантливых".

<1> Время дураков уходит? // Аргументы и факты. 2002. N 38. С. 17.

В настоящее время специалистами фиксируется процесс нарастающей криминализации общественного сознания. Это связано с криминогенной деформацией ценностно-нормативной системы общества, размыванием и девальвацией социально позитивных ценностей, установок, стереотипов поведения, нравственных идеалов людей. Он сопровождается широким распространением среди законопослушных слоев населения антиобщественных взглядов, представлений и установок, допускающих, оправдывающих, поощряющих, либо открыто провоцирующих нарушения уголовно-правовых запретов. В общественном мнении культивируются ценности и нормы криминальной среды, стереотипы правонарушающего, в том числе преступного поведения, якобы оправданного материальными, моральными, социальными, экономическими, политическими и иными соображениями <2>.

<2> Подробнее см.: Клочкова А.В., Пристанская О.В. Информационные предпосылки криминализации сознания. Вестник МГУ. Серия "Право" С. 27 - 38.

Проводимое нами начиная с 1995 г. криминологическое исследование представляет собой длящееся изучение материалов прессы, опубликованных в некоторых наиболее популярных печатных изданиях <3>. Целью его является подтверждение гипотезы о том, что средства массовой коммуникации оказывают криминогенное (то есть порождающее преступность) влияние на массовое сознание, причем это влияние является целенаправленным и достаточно интенсивным.

<3> Изучались, в частности, публикации газет: "АиФ", "Известия", "Комсомольская правда", "Московский комсомолец", "Российская газета", "Мегаполис-Экспресс", "Криминальная хроника" и др.

Помимо изучения прессы в исследовании применялся метод анкетного опроса нескольких категорий граждан, что позволило подтвердить гипотезу о негативном социально-психологическом влиянии СМИ на большинство опрошенных. Так, в числе социальных факторов, оказывающих влияние на криминальную ситуацию современной России, более 60% опрошенной нами студенческой молодежи указали на распространение СМИ материалов, пропагандирующих культ жестокости, насилия и сексуальной распущенности. На вопрос о том, какие чувства вызывают у вас и вашего окружения публикации и передачи средств массовой информации, посвященные проблемам преступности, школьники - учащиеся старших классов одной из московских школ, студенты МГУ им. М.В. Ломоносова и их родители дали следующие ответы (см. таблицу 1).

Таблица 1

Как видно из представленной таблицы, у значительной части респондентов из каждой группы опрошенных, соответствующие материалы СМИ вызывают не только негативные эмоции, но и побуждения к антиобщественным актам поведения по отношению к окружающим.

Из числа опрошенных студентов лишь каждый шестой полагает, что публикации и передачи средств массовой информации улучшают криминогенную ситуацию в обществе, а каждый третий считает, что они помогают вскрывать причины преступности. Остальные из данной категории опрошенных расценивают влияние СМИ на реальные возможности противостояния общества преступности как негативные. Практически каждый второй связывает с их деятельностью усугубление напряженности в обществе, а каждый третий - усложнение работы правоохранительных органов.

Каждый четвертый отмечает, что преступность изображается средствами массовой информации как обыденное явление, нечто неизбежное для определенного этапа развития общества. Возможно, результатом такого влияния СМИ и становится некоторое снижение социально-психологической напряженности, однако наряду с этим оно способствует привыканию к преступности, формированию неоправданной терпимости по отношению к ней. Тем самым в обыденном сознании снимаются психологические барьеры, стоящие на пути нарушения уголовного закона, препятствующие переходу на путь совершения преступлений.

В настоящее время проходит второй этап исследования, заключающийся в изучении материалов периодических изданий по нескольким направлениям, в том числе на предмет пропаганды культа жестокости и насилия <4>. Определенный интерес представляет мнение по этому поводу студенческой молодежи, т.к. результаты негативного воздействия СМИ в первую очередь проявляются на еще не сформировавшейся психике и сознании молодых людей. 120 студентов юридических факультетов МГУ им М.В. Ломоносова и МГПУ дали свои определения этим понятиям, которые можно систематизировать по нескольким основным направлениям (см. таблицу 2).

<4> Исследование проводится совместно с НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ.

Таблица 2

Пропагандой жестокости в СМИ, по мнению большей части опрошенных, является призыв к беспричинной агрессивности по отношению к человеку, обществу, государству, через демонстрацию жестокого поведения как способа решения проблем (27,3%). Данное определение является своего рода обобщением первого и второго определений пропаганды насилия.

Несколько меньшая группа студентов суть этого понятия видит в демонстрации художественных фильмов, рекламных роликов, мультфильмов, создании сайтов, освещающих кровавые преступления, различные акты жестокости, сцены истязаний, а также создании образа супергероя, добивающегося своей цели через жестокость (20,9%). Данный подход тесно сопряжен со вторым определением пропаганды насилия.

В основу третьего понимания положены такие понятия, как "мораль" и "нравственность": стирание грани между нравственным и безнравственным в обосновании принципа "Кто сильнее - тот и прав", настрой общественных масс на антигуманное поведение (15,5%). Это определение частично соответствует четвертой дефиниции пропаганды насилия.

В пропаганде жестокости видят ее намеренное провозглашение как нормы повседневной жизни 7,7% студентов. Наименьшая доля респондентов (5,5%) вообще считает, что пропаганды жестокости не существует, т.к. демонстрация актов жестокости является закономерным отражением жестокой реальности. Очевидно, что как бы ни была жестока сама жизнь, она не может оказывать столь сильное криминогенное влияние на сознание молодежи, как СМИ, обрушивающие на зрительско-читательскую аудиторию непомерные объемы информации разом и в концентрированном виде.

Соответственно 5,8% опрошенных не усматривают какой-либо пропаганды насилия в СМИ, т.к. демонстрация сцен насилия, по их мнению, является отображением действительности и не оказывает воздействия в форме призыва для подражания. Это свидетельствует о наличии определенной группы молодежи, адаптировавшейся к современной криминальной обстановке, расцвету демонстрации насилия и жестокости на телеэкране, в периодических изданиях, художественных произведениях и литературе, ведущему к привыканию и невосприимчивости аудитории к человеческим страданиям, снижению ценности человеческой жизни.

Около четверти опрошенных студентов (23,6%) считают, что пропаганда насилия и пропаганда жестокости в СМИ - это тождественные понятия. Следует отметить, что и для основной массы студентов, не отождествляющих указанные понятия напрямую, характерно непонимание каких-либо значимых различий между ними при формулировании собственных дефиниций.

Сведенные в таблицу определения наглядно показывают, что в сознании молодежи понятия пропаганды насилия и жестокости в СМИ практически отождествляются даже при проявлении попыток их разграничения. Более того, пропаганда насилия, как правило, определяется через жестокость, как, впрочем, и пропаганда самой жестокости - через насилие. Ни один из студентов не увидел различий в глубине содержания понятий.

Представляется, что сопоставляемые понятия можно разграничить по следующим основаниям. Насилие не всегда жестоко, т.к. может совершаться во благо человека и преследовать гуманные цели. В то же время жестокость всегда насильственна и может проявляться как в физическом, так и в психологическом и духовном давлении на личность. То есть насилие - более узкое понятие, и хотя насилие, как правило, сопровождается жестокостью, пропаганда насилия несет в себе меньшее зло для восприятия. Пропаганда жестокости, напротив, имеет большую смысловую нагрузку и является более пагубной с точки зрения влияния на общественное сознание в целом и молодежное в частности. Поскольку речь идет о пропаганде как насилия, так и жестокости, мы можем говорить о популяризации в СМИ жестокого насилия и насильственной жестокости, что не является тавтологией и имеет двойной эффект с криминологической точки зрения.

18,3 процента опрошенных считают пропаганду насилия демонстрацией жестокости в качестве естественной закономерности. Таким образом, практически каждый пятый студент обвиняет СМИ в целенаправленной пропаганде насилия.

Основываясь на студенческих определениях, можно выделить основные способы негативного воздействия на общественное сознание, формирующие либо повышенную агрессивность по отношению к окружающим, либо, напротив, духовное очерствение, невосприимчивость к чужой боли:

1. призыв к применению насилия, беспричинной агрессивности по отношению к себе подобным или "инициация агрессии";
2. излишне детализированная демонстрация насильственных актов расправы над жертвами преступлений;
3. намеренное акцентирование внимания аудитории на жестоких, насильственных действиях как норме повседневной жизни;
4. культ грубой силы в СМИ, создание жестокого образа супергероя, пренебрегающего выбором средств для достижения поставленной цели;
5. стирание грани между нравственным и безнравственным в межличностных отношениях.

На втором этапе исследования в течение месяца (сентябрь - октябрь 2002 г.) изучались публикации следующих популярных изданий: "Московский комсомолец", "Аргументы и факты", "Российская газета", "Мегаполис-Новости", "Жизнь", "Криминал". Количественный анализ показал, что за 30-дневный период в указанных источниках опубликовано 198 публикаций, демонстрирующих физическое насилие, 36 - сексуальное, 13 - психологическое, в 12 - описывались акты самоубийств (психическая агрессия), в 19 - присутствовала угроза насилия и жестокости. В 92 статьях демонстрировался сам процесс совершения насилия, а в 86 - лишь результаты его применения (имеются в виду ранения, смерть, телесные повреждения).

В каких же формах нам преподносится этот животрепещущий материал: в информационной - 132 публикации, просветительской, с излишней детализацией - 30, в качестве разрушительного ознакомления с устрашающими подробностями - 36, в форме сенсации как способа привлечения аудитории - 27, иронической, с элементами ерничества - 13.

Содержательный анализ материалов периодических изданий позволяет выделить те подходы к освещению проблем преступности и противодействия ей, которые оказывают потенциальное криминогенное влияние на формирование общественного мнения. Основная масса изученных публикаций на данную тему вольно или невольно способна производить эффект "массового устрашения", создается замкнутый круг нарастающего пессимизма в обществе. Такому восприятию способствуют многочисленные натуралистические живописания в популярных изданиях жестоких, садистских способов совершения преступлений, в том числе сопровождающихся некрофильными и каннибалистскими действиями по отношению к жертвам насилия.

Несмотря на неоднозначность заключений на этот счет психологов, в среде специалистов по информационному воздействию преобладает мнение о том, что такого рода публикации способны произвести разноплановый эффект на разные категории читателей. У одних циничные, с элементами некрофильного смакования описания насильственной смерти могут вызвать нездоровое агрессивное возбуждение, у других - способствовать формированию душевной черствости и невосприимчивости к чужим страданиям, девальвируя ценность человеческой жизни в целом. Такая реакция наиболее характерна для лиц с неустойчивой психикой, включая подростков. Не случайно на IX Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями особое внимание уделялось связи преступности среди несовершеннолетних (и в первую очередь преступлений подростков с применением насилия) с "представлением, формируемым современными средствами массовой информации". Подчеркивалось, что именно в результате такого влияния СМИ меры, применяемые в отношении подростковой преступности, оказываются неэффективными.

У определенной части читательской аудитории возможна реакция вынужденного привыкания к разгулу преступности как неотъемлемому атрибуту жизни. Это способствует неадекватному отображению в массовом сознании общественной опасности различных преступлений и повышению толерантности по отношению к преступникам. Возможно, именно общей эскалацией насилия как в реальной жизни, так и в ее изображении СМИ объясняется выявленное нашим исследованием неожиданно терпимое отношение студентов к лицам, причинившим тяжкое телесное повреждение, совершившим умышленное убийство. Каждый восьмой проявил желание дружить с убийцами или лицами, виновными в тяжком насилии <5>. Массированное засорение сознания зрителей и читателей сценами, связанными с физическими расправами, жестокостью и садизмом, способно породить у людей ощущение безысходности, беспомощности перед угрожающими криминальными посягательствами, гипертрофированное чувство страха перед преступностью, особенно уличной и насильственной.

<5> Подробнее см.: Клочкова А.В., Пристанская О.В. Информационные предпосылки криминализации общественного сознания. Вестник МГУ. Серия "Право" // 1999. Клочкова А.В. Правосознание студенческой молодежи. М.: Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. 1998. N 1. С. 82.

Для большей наглядности и устрашения некоторые журналисты применяют специальные нововведения: на страницах, где помещены наиболее ужасающие подробности преступлений, алым цветом выделяются разбрызганные капли крови убиенной жертвы; в определенных изданиях практически все публикации независимо от содержания сопровождаются фотографиями полуобнаженных девушек, как правило, в непристойном виде; подробнейшее описание малейших нюансов совершения преступлений, особенно на сексуальной почве, преподносится читателю в виде художественно-порнографического повествования. Это касается и материалов, связанных с изнасилованием несовершеннолетних. Причем преподносится информация с таким смакованием мельчайших подробностей, что возникает естественное сомнение в психическом здоровье их авторов. Данные публикации могут быть рассчитаны лишь на лиц с психическими отклонениями, ибо если психически уравновешенный человек увлечется подобным чтивом, это незамедлительно скажется на его сознании.

Явно излишний натурализм присутствует и в самих заголовках, рассчитанных на привлечение читательской аудитории ("Крымские людоеды, или Ужин из печени", "Девушку выпотрошили в детском саду" и др.). Зачастую тяжкие преступления описываются с иронией, юмором. Так, например, материал, описывающий преступность, связанную с похищением женщин и садистским превращением их в "двуногих лошадок", участвующих в скачках вместо лошадей и ублажающих арабских миллионеров, назван "Девки скачут наперегонки".

Не следует, по нашему мнению, выделять в заголовки и в подзаголовки информацию о наиболее негативных всплесках человеческой натуры, тем более на групповом или социальном уровне, как, например: "Молодежь Московской области ненавидит Москву и москвичей" или "Нам грозит стихийное воспроизводство фашистского движения". На страницах периодических изданий насилие не только демонстрируется при помощи различных форм изображения вплоть до иронической, сатирической и развлекательной, но постоянно преподносится нам в качестве угрозы тех или иных страшных грядущих событий. Ярким примером может служить следующее высказывание автора одного из наиболее популярных изданий: "...в ближайшее время следует, судя по всему, ожидать погромов, побоищ и драк куда более масштабных и, возможно, более организованных, чем те, что были на Царицынском рынке, на Манежной площади и у памятника Маяковскому". Создается впечатление, что одной из основных задач представителей СМИ является постоянное поддержание в обществе атмосферы страха и безысходности.

Психологи, социологи и криминологи констатируют всплеск агрессивности среди детей и подростков. Об этом свидетельствует и тот факт, что в последнее время среди школьников становится модным ритуал празднования дня рождения, во время которого именинник получает столько жестоких ударов, сколько ему исполнилось лет. Наша страна стремительно догоняет некоторые "благополучные" европейские державы, где садизм в школах давно уже стал нормой. Так, 80% немецких преподавателей вынуждены констатировать у своих учеников склонность к измывательствам, практикующимся в тюремной среде. И эти дети очень часто бывают более жестокими, чем взрослые, т.к. в своей жестокости они, как правило, готовы идти до конца. Об этом свидетельствуют многочисленные зарубежные художественные фильмы о молодежи и для молодежи, которые также могут спровоцировать неуравновешенных подростков с несформированной психикой на подобное поведение, т.к. телеэфир превратился в кроваво-сексуально-огнестрельное месиво. Как зарубежными, так и нашими учеными доказано на примере точного повторения в жизни конкретных преступлений, показанных на телеэкране, что демонстрация насилия способствует принятию агрессивных моделей поведения благодаря тому, что насилие на телеэкране выглядит, как правило, привлекательно.

В настоящее время социальные и криминогенные эффекты информационной деятельности СМИ вызывают в обществе особый интерес. Все более актуальным становится обсуждение проблем, связанных с введением на законодательном и правоприменительном уровнях ограничений свободы массовой информации. Не случайно на совместном заседании коллегии МВД и Прокуратуры РФ по проблемам борьбы с серийными убийствами и другими тяжкими преступлениями против личности в июне 2002 г. в качестве одного из основных криминогенных факторов выделена пропаганда СМИ жестокости, насилия и сексуальной распущенности.

Симптоматично, что в последнее время все чаще и чаще в своих интервью представители культурной элиты акцентируют внимание на необходимости введения некоторых ограничений в средствах массовой информации. "Я желаю цензуры! ...Но не идеологической, а нравственной, - восклицает А. Розенбаум. - Я вчера включил программу "Время": из 40 минут один полуположительный сюжет и то - очередная сплетня. Все остальное - жертвы, катастрофы и трупы - крупным планом. Нельзя так прибивать народ своей же страны! Я не призываю скрывать плохое, но зачем же ежедневно сливать столько расчлененки и чернухи в главной новостийной программе страны?"

А. Кончаловский подходит к этой проблеме с другой стороны. Свобода информации, по его мнению, это "главное оружие террористов": "...покупают прежде всего новости, связанные с трагедиями. Если бы завтра была введена блокада на сообщения о террористических актах, количество безумных, бессмысленных взрывов, несущих гибель невинным людям, уменьшилось бы". Таким образом, выдающийся режиссер выступает за введение "жесточайшей цензуры на освещение террористических актов", т.к. "ограничение СМИ более эффективно, чем... тотальный контроль за всеми жителями планеты".

Более половины населения страны считает, что на телевидении страны не должна царить полная и неограниченная свобода. По данным ВЦИОМ, 41 процент опрошенных настаивает на полном запрете телепрограмм и художественных фильмов, пропагандирующих культ насилия и жестокости, 90% - на частичном (до 21 часа). 23 процента респондентов также предлагают полностью отказаться и от криминальной хроники, сеющей страх посредством постоянного показа изувеченных трупов и вырабатывающей пессимистическое отношение к жизни <6>. В демократических странах введены не только временные ограничения для демонстрации СМИ актов насилия, агрессии, аномальных и патологических форм поведения, но и предусмотрено обязательное процентное соотношение между зарубежными и национальными программами, отдающее предпочтение последним и предполагающее соответствующие штрафные санкции за его нарушение. Так, например, во Франции фильмам и передачам собственного производства принадлежит 60% эфирного времени, в Венгрии - 51%, в Румынии - 50%. В России же, напротив, телевизионное пространство заполонено боевиками, ужастиками и фильмами-катастрофами иностранного производства.

Конвенция о правах ребенка 1989 г. ориентирует государства-участники на поощрение средств массовой информации к распространению материалов, которые направлены на содействие социальному, духовному и моральному благополучию, а также здоровому физическому и психическому развитию ребенка <7>. С этой целью рекомендуется разработка "надлежащих принципов защиты ребенка от информации и материалов, наносящих вред его благополучию".

<7> Понятием "ребенок" в Конвенции охватываются несовершеннолетние в возрасте до 18 лет.

Соответствующие законодательные и цензурные ограничения в отношении некоторых направлений деятельности средств массовой коммуникации введены в зарубежных государствах со стабильной правовой системой, не опасающихся обвинений "в попрании свободы слова". В российских условиях пресекаются уже в зародыше любые попытки противостояния со стороны общества и государства информационной засоренности и вседозволенности в СМИ.

При этом важно отметить, что законодательные запреты на распространение какой-либо информации, как показывает практика, - далеко не самое эффективное средство. Гораздо результативнее оказываются меры, направленные на формирование профессиональной и гражданской ответственности журналистов, их правовой, нравственной и этической культуры.

Вооруженные нападения на школьников в Перми и Бурятии и убийство студентки ВШЭ, совершенное студентом Бауманки, всколыхнули общество. В чем причина подростковой и молодежной агрессии, стало ли больше психически нестабильных людей и что можно сделать прямо сейчас, чтобы не допустить очередной трагедии? Эти вопросы на круглом столе в «Известиях» обсудили психиатры, психологи, социологи, юристы и педагоги.

Психическая нестабильность

«Известия»: Что стоит за агрессией подростков и их деструктивным поведением - социальные причины, протест или же просто нездоровая психика?

Зураб Кекелидзе, генеральный директор ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского» Минздрава России, главный внештатный специалист психиатр Минздрава РФ: Безусловно, то, что произошло в Перми и Бурятии, связано с психическим состоянием нападавших. Но здесь нужно говорить не только о состоянии конкретного человека, но и о ситуации в целом.

Зураб Кекелидзе

Воспитание ребенка должно быть системой, а разрыв всегда ведет к печальным последствиям. Есть различные типы личности - они давно описаны. Часть людей легко внушаемы, управляемы, другие, наоборот, стараются манипулировать другими людьми. И общество в целом должно стараться управлять поведением подростков и молодых людей. Надо создавать в школе и за ее пределами такую систему, чтобы на первом месте были человеческие ценности. Это и называется воспитанием - не только домашним, но и школьным, общественным.

Анатолий Кучерена, адвокат, председатель общественного совета при МВД РФ: Иногда складывается впечатление, что мы находимся в неком хаосе. Посмотрите, как живет муравьиное сообщество, кто какую функцию выполняет, что такое муравьиная семья. Там всё четко структурировано и иерархично. Можно кивать на несовершенные законы, несовершенную власть. Но это второстепенно. Главное - среда, в которую помещен ребенок. Первое, что он видит, - это мама и папа, если это полная семья. Обычаи, привычки, традиции, разговоры - всё это он впитывает как губка. Если в семье есть негатив, грубость, раздражение, не соблюдаются нормы приличия, со временем ребенок начнет демонстрировать повадки членов семьи.

Но это касается не только семьи. Посмотрите, кто в школах стоит на проходной, послушайте, как они разговаривают: «Ты что делаешь? Ты куда пошел?» Это сотрудники ЧОПов. Я понимаю, что других у нас нет, но почему нельзя говорить то же самое, но с улыбкой. Детей, заходящих в школу, должны встречать дружелюбные люди, не должно быть раздраженности, потому что это в любом случае влияет на поведение подростка.

А еще общество, учителя, родительские комитеты должны принять как данность, что есть определенный процент детей с психическими отклонениями. И надо думать, как с ними работать.

Мария Новикова, психолог, научный сотрудник лаборатории асоциального поведения Института образования ВШЭ: Культура кулака и иерархия, в которой прав тот, кто находится выше, есть везде в обществе. Школа как институт этого общества сейчас воспроизводит такую систему отношений.

Мария Новикова

Из семьи действительно идет многое. Исследования показывают, что среди детей, которые в школе травят одноклассников, большинство воспитывается в семьях, где присутствует насилие, причем необязательно физическое. В таких семьях «главный» имеет право давить на зависимых от него, и у них нет права голоса или защиты своей позиции. Ребенок видит, что мать зависима от отца и часто становится объектом его нападок, что мать срывается на старших детях, старшие срываются на младших. И он находит себе объект для нападения в школе. В отличие от простой агрессии травля - это всегда нападки на того, кто слабее тебя.

Яков Турбовской, педагог, эксперт по подростковой преступности: Когда я пытался выяснить причины детской преступности, то обнаружил, что в школе, где учится 800–1000 человек, есть 5–6 таких детей. Это ничтожный процент, правда? И школа, как правило, отчитывалась так: «Недосмотрели, упустили, грубо поговорили, не того дежурным поставили». Мало того, матери и педагоги объясняли произошедшее исключительно самой ситуацией: «Так сложилось и так получилось».

Я объездил все детские колонии от Чукотки до Калининграда. Удивительная вещь: когда в колонии сидит 500, 600, 1000 человек, выясняется, что у малолетних преступников есть схожие типологические характеристики.

Например, из тысячи осужденных подростков 97 характеризуются плохой успеваемостью в школе. Это значит, что у ребенка заниженная самооценка, он ищет среду, где иначе себя ведут и оценивают, где он по-другому может себя представить. Плохая успеваемость в школе - это социальный фактор формирования личности.

Более того, я из колонии посмотрел на работу школы, и выяснилось, что школа формирует детей, потенциально готовых к преступной деятельности. Ребенок приходит в школу, хочет учиться, но через два года желание у него пропадает. А человек, который не хочет учиться, потенциально готов к противоправным действиям.

Яков Турбовской

«Известия»: Значит, к каждому ребенку нужен индивидуальный подход?

Яков Турбовской: Да. Но невозможно обеспечить индивидуальный подход учителя к ученику, не обеспечив индивидуального подхода к учителю. Мы ни одного учителя индивидуально не формируем: сдал экзамены - учитель. Да какой он учитель? Он не умеет дисциплину держать, отношения строить. Правительство до сих пор не может осознать, что не экономика определяет бытие народа, а образование и культура. Отсюда вытекает самая главная вещь. Мы пытаемся сэкономить на том, на чем экономить нельзя.

«Известия»: Стало ли в подростковой среде больше психически нестабильных детей?

Яков Турбовской: Конечно!

Зураб Кекелидзе: Да. И объясню причины этого.Если говорить системно, то забота о ребенке должна начинаться за месяц до подачи родителями заявления в загс.

Но по статистике 18% курящих женщин, узнав о беременности, не бросают курить, и дети рождаются с никотиновой зависимостью. В женских консультациях должны быть дни, которые касаются мужчин. Знания женщин о мужчинах и мужчин о женщинах просто дремучи. Суррогатное материнство - отдельная проблема, потому что суррогатная мать в первую очередь хочет заработать. Через пять лет после того, как мы соприкоснулись с этой проблемой, мы поняли, что давать им деньги на пропитание не следует - нужно приносить готовые скоропортящиеся продукты, потому что они на еде экономят! Следовательно, страдает плод. Он для нее - лишь способ заработать деньги.

То же самое касается донорских яйцеклеток и спермы. Никто ведь серьезно не интересуется наследственностью доноров.

Психиатры и неврологи говорят, что достижения акушерства и гинекологии - это их головная боль. Научились выхаживать 600-граммовых детей, работают сердце и легкие. Но при искусственном оплодотворении формирование нервной системы происходит вне утробы матери, что имеет свои последствия.

От нуля и старше

«Известия»: Можно ли как-то снизить процент психически нездоровых детей?

Зураб Кекелидзе: Сейчас психиатр осматривает ребенка профилактически с трехлетнего возраста, до трех лет - невролог. Но есть расстройства, которые видны с первого года жизни. Поэтому нужно, чтобы профилактические осмотры психиатра были и в раннем возрасте.

Помимо этого, в детском саду обязательно нужен психолог. Если у ребенка есть определенные отклонения, нужен совершенно другой подход в воспитании. Психолог в детском саду должен наблюдать за детьми, за их поведением: играет один, играет с другими - масса факторов, которые обязательно надо учитывать.

Мы сейчас стараемся ввести в школе предмет «психология». Лет 10 назад мы собирали директоров школ ЦАО Москвы. Я спросил, с какого года нужен такой предмет. Я предполагал, что с пятого. Они сказали: «Нет, с третьего». «Траву» приносят в четвертом, а то и еще раньше.

«Известия»: Когда уроки психологии появятся в школьной программе?

Зураб Кекелидзе: Наш центр уже написал учебники по психологии с 3-го по 11-й класс. Есть рабочие тетради для учеников с вопросами и ответами. Всё передано в Российскую академию образования и детскому омбудсмену Анне Кузнецовой на рецензирование. К концу февраля мы рассчитываем получить рецензию, чтобы внести правки. После этого мы намереваемся отдать пособия в Минобразования. А уже после оценки Минобра можно будет внедрять. Но ведь еще нужны те, кто будет обучать. И для них тоже нужны учебники. Это мы будем делать совместно с Минобром.

Написана и другая программа - для курсов повышения квалификации учителя раз в пять лет. Всё это нуждается во внедрении. В школе должны быть люди, которые будут помогать ребенку взрослеть.

Яков Турбовской: Произошло страшное событие - ученики порубили друг друга. Что еще должно произойти, чтобы кричали: «Караул, пора что-то делать!» Я согласен с тем, что вы предлагаете.

«Известия»: В необходимости психологов никто не сомневается. Но, возможно, подростки отказались бы от вооруженных нападений, если бы знали о юридических последствиях.

Анатолий Кучерена: К тому, что мы видим сегодня, приводитстрашнейший правовой нигилизм и правовая неграмотность. Все беды в нашем обществе - от самого низа до самого верха - из-за того, что мало кто разбирается даже в элементарных вопросах. В рамках работы общественного совета при МВД России мы проводили встречи со школьниками и учителями на предмет знания Конституции.

Анатолий Кучерена

«Известия»: И каков уровень?

Анатолий Кучерена: Конечно, они готовились, но уровень их знаний - это действительно проблема. Это касается не только учеников - это касается всех. За свою профессиональную деятельность я провел немало дел и могу сказать, что человек терпит поражение только потому, что он не знает своих прав. Это касается и уголовных, и гражданско-правовых дел. Он не знает, что и как сказать, как себя защитить от оппонента.

«Известия»: Сейчас во многих регионах из-за сокращений в системе МВД исчезает должность инспекторов по делам несовершеннолетних. Нехватка инспекторов могла стать одной из причин нападений?

Анатолий Кучерена: Понятно, что инспектор выполняет профилактическую функцию, но постановка на учет не всегда справедлива, и возникает протест. Мы разбирались в некоторых ситуациях, когда несовершеннолетнего ставят на учет, потому что он залез на какую-то трубу. Это тоже неправильно. Я не считаю, что нужно сокращать инспекторов по делам несовершеннолетних, потому что они выполняют важную миссию. Но они тоже в непростом положении. Инспекторы говорят: «Как мы пойдем в семью? Кто нас пустит? Как мы можем что-то предотвратить?» Здесь комплекс проблем и нужен системный подход.

Можно ли было избежать трагедии?

«Известия»: Если бы в этих школах - в Улан-Удэ и Перми - были качественные профессиональные психологи, они бы могли предотвратить нападения?

Мария Новикова: Статистика показывает, что около 3/4 «школьных стрелков» по всему миру являлись жертвами травли или школьного буллинга, достаточно длительного и жесткого. Эту тему мы как педагоги, психологи и представители сопредельных профессий не можем не затрагивать. В школе она сейчас стоит очень остро.

В Институте образования НИУ ВШЭ буквально месяц назад закончили собирать данные исследования по регионам. Среди 1,5 тыс. опрошенных ни разу с травлей в качестве жертвы не сталкивались только 30%. 2/3 с этим сталкиваются, кто-то чаще, кто-то реже.

Мне было бы странно говорить, что психологи в школах не смогли бы исправить ситуации. Но здесь предполагается работа психолога, очень отличная от той, которую мы имеем в системе образования. К сожалению, несколько лет назад должность психолога перестала быть необходимой в штате школ. В школе Улан-Удэ его не было. Но даже если психолог есть, то, как правило, на него приходится более чем 1 тыс. детей.

Что он может сделать даже при самой высокой квалификации? Помимо всего прочего, у него много бумажной административной работы. В итоге он проводит тестирование в начале года, тестирование в конце года и делится результатами с родителями на собраниях. Бывает, что никуда дальше эти результаты даже не идут.

В мире существуют эффективные программы по работе с травлей на уровне школы, со школьным насилием. Они охватывают все элементы школьного сообщества, работу с родителями, с учителями, что тоже очень важно.

«Известия»: Появятся ли такие программы в российских школах?

Мария Новикова: Мы очень надеемся, что антибуллинговые программы будут введены в ближайшее время. Они работают во многих странах, в Скандинавии уже 30 лет.

Российская программа сейчас на этапе разработки. Нельзя взять иностранную и механически перетащить. Мы должны проводить исследования по всей России, должны понимать, на чем концентрироваться. Очень надеюсь, что в ближайшие два года наши программы начнут работать.

Говорить и показывать

«Известия»: Надо ли говорить о нападениях в школах? Есть мнение, что чем больше это обсуждают в СМИ, тем выше риск, что трагедия повторится.

Зураб Кекелидзе: Каждый год в Институте имени Сербского в День психического здоровья мы проводим семинары для СМИ. Общество реагирует на такие трагедии в зависимости от того, как освещаются события. Никто не говорит, что нужно говорить неправду, категорически нет. Но есть понятие «щадящий». Очень важно, как всё подается. Ведь кто-то захочет и повторить.

Яков Турбовской: Есть еще одна причина происходящего.С экрана телевизора кровь льется бесконечно, цена человеческой жизни стала ничтожной. В какие игры играют наши дети? Куда мы движемся, какое общество строим, чего хотим, чем гордимся? У нас нет ни одного педагога сегодня, чье имя было бы значимым для всего народа. За 20 лет мы не создали произведений искусства о герое нашего времени. Да и кто этот герой? Школа проигрывает телевидению. Мы не можем ему противостоять. Я не перестаю кричать, что нужно системное решение. Государство должно вмешаться. Ругаться нельзя, курить нельзя, а кровь на экране проливать - пожалуйста. Я бы очень хотел, чтобы мы видели за деревьями лес, видели, что этот конкретный случай высвечивает наше социальное неблагополучие.

Сетевой контроль

«Известия»: Могут ли вызывать агрессию определенные группы в соцсетях? Может ли виртуальное насилие превратиться в реальное?

Наталия Минаева, психолог, преподаватель Института отраслевого менеджмента (ИОМ) РАНХиГС: На мой взгляд, много времени в социальных сетях в основном проводят дети, которые недополучают чего-то в семье - того же внимания. Родителям некогда ребенка выслушать. Мама работает, занята бытовыми вопросами, папа тоже много работает или пьет. Дети в социальных сетях общаются, компенсируя недостаток любви и внимания в семье.

Наталия Минаева

Я преподаю в Президентской академии психологию и психодиагностику. И могу сказать, что психологическая грамотность у нас на нуле. Ребята в 17–18 лет приходят в вуз и не знают даже основного - четырех типов темперамента человека. Когда я спрашиваю, есть ли психолог в школе, примерно 60% ребят отвечают, что психолог был и проводил профориентацию. Остальные даже не знают, что в школе есть психолог. На вопрос: «Обращались ли к школьному психологу в случае возникновения проблем?» большинство ребят отвечает отрицательно.

У меня уже взрослая дочь, она, как и большинство молодежи, время от времени общается с друзьями в сети «ВКонтакте», а потом рассказывает мне, что кроме новостей она видит в этой социальной сети фотографии со сценами насилия. Даже на взрослого человека такие фотографии оказывают крайне негативное воздействие, травмируют психику. А что тогда говорить о психике подростков? Почему никто не контролирует социальные сети?

Мария Новикова: Как только произошли нападения на школы в Перми и Бурятии, многие стали говорить, что нужно ввести вход в интернет по паспорту. Что нельзя пускать подростков в интернет раньше 15-летнего возраста. А как их можно туда не пустить?

Но я согласна, что должна быть фильтрация контента, потому что расчлененку видеть хотят далеко не все.

Мария Новикова: Здесь опять возникает вопрос об отношениях родителей и детей. Если у них доверительные отношения, они могут разговаривать, родитель это может использовать, как бы странно это ни прозвучало, себе на пользу. Есть шанс, что ребенок придет к маме и скажет: «Я у одноклассника кое-что видел, посмотри».

Родитель должен быть готов к любой информации, к любому разговору. И может быть, тогда он успеет помочь и предотвратить трагедию. Почти всегда те, кто нападает в школах, так или иначе предупреждают заранее: иногда прямо говорят, иногда намеками.

Зураб Кекелидзе: А еще - поведением.

Мария Новикова: Когда в 1998 году была стрельба в Колумбайне, интернет был на низкой стадии развития. Но ребята, которые устроили стрельбу и потом сами застрелились, переписывались на протяжении нескольких месяцев, обсуждая подготовку к этому. Никто не придал значения.

Наши ребята тоже переписывались, в Сети были предупреждения: «Не ходи завтра в школу, мясо будет». И тоже никто на это не обратил внимания, поэтому не будем строить иллюзий в отношении себя. Хотя 20 лет прошло.

«Известия»: Зураб Ильич, вы выезжали в Пермь и Улан-Удэ. Что там было сделано не так, какие моменты упустили?

Зураб Кекелидзе: В Перми один из нападавших состоял на учете у психиатра, и никто не предполагал, что это может случиться. Речь идет не о том, как они в школу проникли, а о том, что они договорились это сделать.

Еще я спрашивал, но не получил ответа: преподается ли использование интернета как предмет в школе? Есть информатика, но что творится в интернете, какие там есть сайты, насколько я знаю, в школе никто не рассказывает. Но интернет - это отдельный мир. Обязательно нужно научить ориентироваться в нем. Можно показать дорогу, куда идти, а куда ходить нельзя.

Мария Новикова: Это нужно, поскольку существует кибербуллинг, есть множество людей со склонностью к педофилии, которые находят себе жертв в соцсетях. Ребенку необходимо сообщить простые правила. Самое главное: всё, что ты выложил в Сеть, будь то фото или слова, перестает принадлежать тебе.

Не читайте дневников

«Известия»: Каковы признаки проблемных детей?

Наталия Минаева: У них, как правило, проблемы с межличностной коммуникацией. Это может быть и гиперактивность - ребенок не может долго усидеть на месте. Или замкнутость. По поведению всегда видно.

«Известия»: Что можно посоветовать родителям и детям, как противостоять буллингу?

Мария Новикова: Больше половины родителей не знают, что их детей травят в школе. Здесь очень большую роль играет классный руководитель, важны отношения родителя с ним, чтобы можно было прийти и поговорить. Ведь в современной школе он проводит с ребенком больше времени, чем родная мама.

Еще один совет: все силы и внимание нужно направлять на то, чтобы выстроить и сохранить доверительные отношения с ребенком. Не взламывайте страницы детей в соцсетях, не читайте дневников без разрешения детей.

Идеальный вариант, к которому стоит стремиться, таков: когда заводится страница, родитель имеет право как лицо, несущее юридическую ответственность за ребенка, сказать: «Мне нужны пароли. Клянусь, что использую их только в ситуации, связанной с вопросами жизни и смерти». Бывает, что дети пропадают, и непонятно, как их искать. В этой ситуации родитель может заходить в переписки, но если у них есть просто желание следить за тем, что в жизни ребенка происходит, это уже не самый честный путь.

Крайне желательно, чтобы ребенок родителя «зафрендил». Если по каким-то причинам ребенок говорит, что это невозможно, можно попросить взрослого друга, члена семьи, с кем у ребенка доверительные отношения. Пусть он его «френдит», и если будет происходить что-то вопиющее, с точки зрения взрослого, он даст знать.

А еще для ребенка важно, насколько в семье принято говорить о переживаниях, эмоциях. Когда кому-то плохо, приходит ли он, делится, ищет ли поддержки у членов семьи.

«Всякое телевидение - образовательное. Вопрос лишь в том, чему оно учит».
Н. Джонсон, председатель Федеральной комиссия США по коммуникациям, 1978.

Наблюдаемый в настоящее время рост числа преступлений, связанных с насилием, особенно среди детей и подростков, заставляет задуматься о том, какие социальные условия ведут к этому.Возможно, росту насилия способствует усиление индивидуализма и материализма в обществе? Или причиной является все более расширяющаяся пропасть между могуществом богатства и бессилием бедности? А может, назойливое смакование сцен насилия в «поделках» массовой культуры ведет к такому результату? Последнее предположение возникает потому, что всплеск физического насилия по времени совпал с учащением появления в СМИ, особенно на телевидении, кровавых сцен. Является ли наблюдаемая связь просто случайным стечением обстоятельств? Каковы результаты натуралистического изображения насилия в кино и на телевидении?Многочисленные исследования агрессивного поведения, его приобретения и модификации провел канадский психолог Альберт Бандура (Albert Bandura) в рамках социально-когнитивной теорий. Этот подход предполагает, что моделирование влияет на «научение» в основном через его информативную функцию. Другими словами, наблюдая образец, обучаемые приобретают символические образы моделируемой деятельности, которая является прототипом для соответствующего или несоответствующего поведения. Такой процесс, названный А. Бандурой «научение через наблюдение», регулируется четырьмя взаимосвязанными компонентами:

• внимание (понимание модели): человек следит за поведением модели и точно воспринимает это поведение;
• процессы сохранения (запоминание модели): поведение модели, наблюдаемое ранее, сохраняется человеком в долговременной памяти;
• моторно-репродуктивные процессы (перевод памяти в поведение): человек переводит закодированные в символах воспоминания о поведении модели в новую форму своего поведения;
• мотивационные процессы: если потенциально присутствует позитивное подкрепление (внешнее, косвенное или самоподкрепление), человек усваивает моделируемое поведение.

1. Гриншпуя И. Б. Введение в психологию. - М.: Институт практической психологии, 1996.
2. Майерс Д. Социальная психология. - СПб.: Питер, 1997.
3. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. - СПб.: Питер, 1997
4. Ярошевский М. Г. История психологии от античности до середины XX века. - М.: Издательский центр «Академия», 1996.

Проблема воздействия на поведение человека волнует как специалистов, использующих СМИ с целью рекламы, пропаганды и т.п., так и психологов, озабоченных масштабным воздействием на личность человека со стороны информационных технологий. Можно ли изменить поведение людей с помощью средств массовых коммуникаций? Если ответ утвердительный – это открывает огромные возможности для манипуляций личностью, человек становится марионеткой в чьих-то руках. Однако, не все так однозначно, и существует множество факторов, опосредующих и ограничивающих воздействие массовых коммуникаций на поведение. Сколько усилий в виде рекламных и социальных кампаний затрачивается, например, на модификацию такого поведения, как курение, но множество людей продолжают курить! Пропаганда здорового образа жизни также не всегда оказывается эффективной. В то же время социально неодобряемые формы поведения усваиваются гораздо эффективнее.

С точки зрения воздействия на поведение зрителей можно выделить следующие проблемы:

• проблему актуализации социально нежелательных форм поведения, в первую очередь насилия и сексуальных отклонений, а также суицида (аутоагрессии);
• проблему формирования социально желательных форм поведения, таких как здоровый образ жизни, помогающее поведение, безопасный секс, построение крепкой семьи, рождение детей и т.п.

В силу ряда причин первая проблема получила более широкое освещение в исследованиях.

Механизмы воздействия СМК на поведение

Можно выделить следующие психологические механизмы воздействия массовых коммуникаций на поведение:

• возбуждение; повышение уровня общего возбуждения вследствие наблюдения за поведением телегероя, особенно агрессивным или сексуальным;
• имитация (подражание). Людям свойственно усваивать наблюдаемые модели поведения, и затем воспроизводить их в соответствующих ситуациях. Склонность к подражанию особенно сильна у детей, так как это один из древнейших способов передачи социального опыта новым поколениям;
• подкрепление (оперантное обусловливание); подкрепляемое поведение воспроизводится с большей вероятностью. При этом подкреплением может быть вознаграждение героя, получение внимания со стороны других людей или лиц противоположного пола, а также одобрение наблюдаемого поведения со стороны ближайшего окружения самого зрителя;
• дизингибиция (растормаживание) – в результате наблюдения за поведением телегероев могут освобождаться ранее табуированные или сдерживаемые формы поведения, например, склонность к насилию или суициду. Известно, что после телерепортажей о случае суицида увеличивается количество случаев суицида, особенно среди подростков;
• десенсибилизация; т.е. потеря чувствительности в результате частого наблюдения к наблюдаемым формам поведения, например, к насилию, страданиям жертв, терактам;
• сенсибилизация – эффект, обратный десенсибилизации; у некоторых людей возникает, наоборот, повышенная чувствительность к наблюдаемым страданиям, так что они не могут переносить наблюдение подобных сцен;
• катарсис; этот термин связан с психоаналитическим подходом к пониманию воздействия СМИ на поведение и означает освобождение от возбуждения, и в первую очередь от агрессивных или сексуальных импульсов, в результате просмотра соответствующих сцен.

Проблема демонстрации насилия в СМК

Под "насилием" обычно понимается причинение намеренного физического ущерба другому человеку . Эпизоды случайного причинения боли, психологического насилия исследователи не принимают в расчет.

Исследования влияния демонстрации насилия обычно рассматриваются с точки зрения следующих теорий:

• теории социального научения;
• теории культивации;
• психоанализа.

С точки зрения теории социального научения, демонстрация насилия в СМК приводит к моделированию аналогичного поведения в реальной жизни, особенно у детей и подростков. Эксперименты А. Бандуры с куклой Бобо наглядно продемонстрировали действенность моделирования. В этих экспериментах Бандура снял короткий фильм, в котором женщина ругает, пинает и даже бьет молотком большую резиновую куклу Бобо. Потом показал этот фильм группе детей дошкольного возраста. В контрольной группе показывалось видео без насилия, еще одна группа вообще не смотрела никакого видео. Затем каждая группа детей приводилась в помещение, в котором находилась кукла Бобо. Дети первой группы, которые наблюдали видео с агрессивным поведением, сразу начинали воспроизводить увиденные в фильме действия: лупить куклу, бить ее молотком и т.п. В контрольных группах дети не демонстрировали насильственного поведения, а спокойно играли (рис. 3.9).

Рис. 3.9. "Игры" детей с куклой Бобо (2-й, 3-й ряд фотографий) после просмотра фильма с насилием (1-й ряд фотографий)

Примечательно, что дети более активно подражали модели, если поведение модели вознаграждалось (например, конфетой), и в меньшей степени – если поведение модели наказывалось.

Пример из практики. Достаточно часто встречаются художественные фильмы с сюжетом, в котором главные герои – воры или гангстеры, тем не менее они показаны достаточно позитивно и зритель начинает им сопереживать, желает, чтобы им удалось скрыться от полиции... Если пожелания зрителя оправдываются и преступники успешно укрываются, например в Мексике, и живут там припеваючи на украденные деньги – мы получаем эффект моделирования с позитивным подкреплением. Особенно если процесс ограбления банка показан с мельчайшими подробностями. Это уже получается учебник по ограблению...

Естественно, у взрослого человека моделирование работает более опосредованно, чем у детей. Просмотр фильма со сценами каратэ не ведет к мгновенному их воспроизведению, как это бывает у детей. Однако А. Бандура продемонстрировал наличие когнитивных изменений в результате моделирования. Испытуемым давали посмотреть сцены изнасилования, причем до просмотра и после него просили оценить, какое наказание следует давать за изнасилование. После просмотра фильма предлагаемое испытуемыми наказание за совершение изнасилования уменьшалось, причем это касалось не только мужчин, но и испытуемых женщин. Таким образом, А. Бандура продемонстрировал, что просмотр сцен насилия и жестокости, которыми изобилует телевидение, способствует изменению установок зрителей и ведет к оценке насилия как естественной формы поведения.

Научение через наблюдение, согласно модели социального научения А. Бандуры, включает в себя четыре основных процесса:

• 1) внимание – чтобы произошло моделирование, наблюдатель должен обратить внимание на данную форму поведения. Внимание зависит как от характеристик стимула (функциональная ценность поведения, привлекательность, отчетливость, пригодность), так и от характеристик самого наблюдателя (его прошлого опыта, привычек, мотивов, установок, сенсорных способностей и т.п.);
• 2) сохранение – запоминание моделируемого поведения. Хранение информации о поведении может происходить в образной или вербальной форме. Сохранению способствуют: повторение поведения на практике; воображаемое повторение поведения; связь нового поведения с прошлым опытом наблюдателя; мотивация наблюдателя к обучению и др.;
• 3) продуцирование – воплощение поведения в действии. Эффективность продуцирования зависит от способностей наблюдателя, а также от его способности к корректировке – чувствительности к обратной связи и умению корректировать поведение на ее основе;
• 4) мотивация: не все смоделированные формы поведения реализуются в действии. Для реализации должна существовать адекватная мотивация. На мотивацию могут влиять подкрепления модели, а также внутренняя положительная оценка поведения самим человеком.

Таким образом, чтобы состоялось моделирование поведения, необходимо, чтобы зритель обратил внимание на поведение модели; запомнил этот способ поведения; имел соответствующую мотивацию к воспроизведению моделируемого поведения, а также имел способности, необходимые для сто воспроизведения.

В результате моделирования может сформироваться новая форма поведения, а могут растормаживаться уже существующие, но табуированные формы поведения. Так, просмотр фильмов с эпизодами насилия может привести к растормаживанию агрессивности человека и снятию табу на ее проявления.

Кроме того, может проявиться эффект генерализации в результате просмотра сцен со сценами насилия – распространения наблюдаемого поведения на другие ситуации или использование иных способов насильственного поведения, чем было показано в фильме. Например, после просмотра боевика, в котором герой стрелял из автомата, человек может ударить кого-то кулаком или ногой. К тому же, повышение общего уровня возбуждения после просмотра боевиков может способствовать более быстрой активации и более агрессивной реакции, чем в обычной ситуации. Поэтому доказать наличие связи между наблюдаемым в фильме эпизодом и последующим агрессивным поведением бывает не так легко.

Факторы эффективности моделирования. На эффективность моделирования влияют как особенности модели, так и характеристики личности наблюдателя.

Факторы, повышающие эффективность моделирования со стороны модели (композиции продукции СМК):

• привлекательность персонажа, демонстрирующего модель; привлекательность героя усиливает идентификацию и склонность подражать ему у зрителя. Непривлекательный персонаж, напротив, снижает вероятность подражания и, тем самым, эффективность моделирования;
• насилие представляется оправданным с точки зрения сюжета;
• за насилием не следует возмездия (преступные действия не вызывают раскаяния, не осуждаются, не наказываются);
• преступные действия героя вознаграждаются (например, герой, проявляющий жестокость, получает власть, деньги, любовь женщин и т.п.). Часто в фильмах насилие со стороны положительного героя показывается оправданным и вознаграждается, тогда как насилие со стороны отрицательного героя наказывается, поэтому насилие "хорошего парня" еще более опасно, чем насилие "злодея";
• демонстрация ценности применения силы – разновидность подкрепления насилия. Когда человек, особенно ребенок, видит, что разногласия наиболее эффективно разрешаются силовыми методами, он решает, что насилие – вполне эффективный способ решения конфликтов в реальной жизни;
• негативные последствия для жертвы минимальны (во многих фильмах персонажи после жестоких избиений оказываются целы и невредимы), что создаст иллюзию "безопасности" насилия;
• сцена насилия кажется зрителю реалистичной. Особенно это характерно для маленьких детей, которые еще не научились отличать реальность и вымышленные сцены, поэтому на них сцены жестокости могут произвести чрезвычайно негативное воздействие.

Личностные факторы – особенности реципиента. Следующие особенности личности зрителя могут снижать или повышать эффективность моделирования насилия:

• эмпатия (отрицательно коррелирует с пристрастием к насилию). Люди с высоким уровнем эмпатии склонны к сенсибилизации при восприятии насилия;
• стремление к новизне и поиску острых ощущений (позитивно коррелирует с пристрастием к насилию);
• уровень агрессивности (положительно коррелирует с пристрастием к насилию);
• возраст: наиболее сильный эффект моделирования проявляется в возрасте от 8 до 12 лет;
• исходный уровень возбуждения человека, который мог возникнуть по какой-либо другой причине, может усилить эффективность моделирования и привести к воспроизведению насильственного поведения.

Согласно теории культивации, демонстрация насилия изменяет установки человека, и его представления о мире и отношениях людей строятся на телевизионной реальности. В отличие от теории социального научения, сторонники теории культивации акцентируют взаимодействие зрителя с воспринимаемой реальностью, а не пассивное научение. Тем не менее, чем чаще человек подвергается воздействию массовых коммуникаций, тем больше его представления о мире начинают приближаться к тому образу мира, который демонстрируют СМИ, даже если его первоначальные убеждения были отличны. Исследования Гербнера и его коллег показали, что чем чаще люди смотрят телевизор, тем в большей степени они воспринимают мир как опасное место, а людей – как преступников. Однако в исследованиях не доказано, происходит ли изменение установок вследствие частого потребление телевизионной продукции, или, возможно, люди тревожные, подверженные страхам, более склонны смотреть телевизор, чтобы подтвердить свои представления о мире.

Психоаналитический подход к проблеме демонстрации насилия в СМИ отличается от теорий социального научения и культивации, так как отстаивает точку зрения о наличии пользы от просмотра сцен, содержащих насилие. С точки зрения психоаналитической теории, человек постоянно испытывает воздействие вытесненных инстинктов – Эроса и Танатоса – т.е. сексуальных и агрессивных импульсов. Эти импульсы способны накапливаться и, в конце концов, прорвать защиту эго. Наблюдая за насилием по телевидению, человек испытывает освобождение от этих импульсов – переживает катарсис. Таким образом, у него снижается напряжение и склонность к проявлению агрессии в реальной жизни.

Если теория социального научения предполагает рост насилия после просмотра передач, содержащих цены с насилием и жестокостью, то психоаналитический подход, наоборот, предсказывает ослабление агрессивности и жестоких форм поведения поле просмотра подобных передач. Однако в экспериментальных исследованиях чаще подтверждается теория социального научения. В некоторых случаях делается вывод, что в отношении детей и подростков скорее применима теория социального моделирования, тогда как в отношении взрослых людей, особенно мужчин с высоким уровнем агрессивности, иногда может оказаться верной теория катарсиса.

Копинг-стратегии и защита от телевизионного насилия. Полностью защитить себя или ребенка от восприятия насилия в СМИ очень сложно. В основном, конечно, ставится вопрос о защите детей от восприятия насилия по телевидению. Введение законодательства, ограничивающее время демонстрации определенных фильмов, не снимает проблему, так как, во-первых, дети часто в обход всех запретов смотрят телевизор в "недетское" время; во-вторых, многие фильмы и передачи, даже новостные, демонстрирующиеся в дневное время, также содержат достаточное количество сцен насилия.

Проблема насилия в СМК сложна еще и потому, что насилие не всегда явно присутствует в некоторых продуктах массовых коммуникаций. Например, насилие может встречаться в популярных песнях, компьютерных играх, развлекательных передачах, и даже трансляциях спортивных матчей. Поэтому полностью исключить насилие из СМИ – нереальная задача, скорее, надо научить людей справляться с последствиями его восприятия.

Для снижения негативных эффектов могут использоваться следующие подходы:

• видеоограничитель насилия (V-chip) – специальный прибор, выключающий телевизор при демонстрации сцен насилия. Однако любые запреты, как известно, только усиливают желание, и смышленые дети наверняка смогут обойти хитроумные приспособления;
• дискуссии но поводу просмотренных фильмов, насилия в них, могут снизить склонность воспроизводить увиденное поведение. Особенно эффективным оказалось сочетание дискуссий с написанием эссе. По-видимому, осмысление собственного опыта и переживаний усиливает эмпатию и снижает склонность к агрессии;
• систематическая десенсибилизация – известный метод психотерапии в случае фобий, может также применяться для терапии страхов, возникших под воздействием СМИ у детей;
• культивация эмпатии. Так как люди с высокой степенью эмпатии менее склонны к насилию, развитие эмпатии является своего рода копинг-стратегией при борьбе с моделированием насилия. Некоторые приемы позволяют усилить эмпатию зрителя к телегероям, например, показ лица жертвы крупным планом; стимуляция идентификации с жертвой, а не с насильником;
• тренинговые программы, сочетающие перечисленные выше методы (дискуссии, десенсибилизацию, развитие эмпатии) могут также успешно применяться для терапии детей и подростков.

• Харрис Р. Указ. соч.
• Gerbner G„ Gross L, Morgan M., Signorielli N. Living with television: The dynamics of the cultivation process // Perspectives on media effects. Hillsdale, N. J.: Lawrence Eribaum Associates, 1986. P. 17–40.

Михаил ФЕДОТОВ, секретарь Союза журналистов РФ

Тема насилия в СМИ давно рассматривается мировым сообществом. Есть даже специальные комиссии - и международные, и национальные, есть масса инициатив по борьбе с насилием на телеэкранах, насилием в компьютерных играх, комиксах и так далее. Но воз и ныне там, и ничего, кроме благих пожеланий, не вырабатывается, поскольку неминуемо проблема насилия в СМИ сталкивается с проблемой цензуры. Как только западному наблюдателю или политику слышится слово "цензура", он начинает дрожать мелкой дрожью, и это разумно, потому что наш российский опыт подсказывает, что достаточно начать с малого. Достаточно сказать, что цензуру нужно ввести только в отношении показа трупов, например. Но цензуре только дай возможность появиться на свет. Это тот самый джинн, которого достаточно выпустить из бутылки, а дальше он уже сам будет и строить замки, и разрушать их. Вот почему проблема насилия в СМИ, в компьютерных сетях, на мой взгляд, может быть решена, прежде всего, через саморегуляцию. И уже сегодня мы знаем весьма убедительные примеры. Когда в интернете была объявлена война детской порнографии, было убрано несколько десятков тысяч сайтов - убрано самими операторами и провайдерами, а не властями с помощью каких-то запретительных мер. Другое дело, что много чего осталось, но все-таки это уже шаг вперед. То есть более эффективными оказываются не механизмы жесткого правового регулирования, а механизмы саморегуляции, в том числе, механизмы рыночной регуляции.

В международном праве на сегодня есть ряд конвенций, посвященных борьбе с насилием. В основном, это конвенции, связанные с противодействием терроризму. Кроме того, есть несколько деклараций, но в международном праве декларация не рассматривается как источник права; это скорее добрые пожелания, которые не являются юридически обязательными. В отличие от декларации, конвенция юридически обязательна. Одна из таких конвенций - Конвенция Совета Европы по пресечению терроризма. Россия является государством-участником всех этих конвенций.

В рамках проблемы насилия существует и тема призыва к насилию - так называемого "языка вражды", и тема защиты журналистов. В связи с этими темами имеются весьма подробные Рекомендации, принятые Комитетом Министров Совета Европы. Когда началась война в Чечне, мы неоднократно ссылались на эти документы, объясняя, каким образом должна быть организована работа журналистов в зоне конфликта. Но те, кто организовывал их работу, исходили из совершенно других представлений. В конце концов Конституционный Суд признал один из пунктов Постановления Правительства РФ, касающийся деятельности средств массовой информации в Чеченской Республике, противоречащим Конституции РФ.

Также необходимо обратить внимание на такой момент, как проблема работы журналистов, непосредственно освещающих террористические акты и контртеррористические операции. Тема "Терроризм и СМИ" после 11 сентября 2001 года стала особенно популярной. В мае 2002 года была даже проведена в Маниле специальная международная конференция ЮНЕСКО. На этой конференции была принята Декларация ЮНЕСКО "СМИ и терроризм". В ней содержатся очень важные положения, которые касаются деятельности журналистов, освещающих террористические акты. Здесь отмечается, что именно открытые общественные дебаты и свободный поток информации в любом случае необходимы для достижения долгосрочных решений проблемы терроризма. В Декларации подчеркивается, что события 11 сентября 2001 года привели к тому, что во многих странах под флагом борьбы с терроризмом началось наступление на права человека. В связи с этим в Декларации говорится, что любая стратегия борьбы с угрозой терроризма должна опираться в большей степени на уважение свободы выражения мнений, чем на серьезное ограничение этого фундаментального права. То есть, в отличие от людей, занимающихся проблемами безопасности, люди, занимающиеся проблемами СМИ, говорят, что безопасность может быть обеспечена лишь тогда, когда будут обеспечены права человека, а не тогда, когда за каждым человеком будет следить четыре, восемь или десять пар глаз. Именно поэтому в Декларации подчеркивается, что в целях обеспечения права общества на информацию СМИ имеют право и обязаны в полной мере сообщать о терроризме и содействовать открытым общественным дебатам по проблемам терроризма. В то же время медийные организации, телерадиовещательные компании, структуры гражданского общества должны принять меры по расширению способностей СМИ профессионально сообщать о терроризме и способствовать толерантности через, в том числе, обучение журналистов и обеспечение возможности для обсуждения этических проблем, связанных с освещением терроризма в СМИ.

В продолжение этого документа Союз журналистов России попытался сформулировать этические принципы, которые касаются деятельности журналистов, освещающих террористический акт. Этот документ был принят еще в 2001 году, после чего в него вносились дополнения и изменения, делавшие его все более точным. Документ состоит из трех частей. Первая - это те этические принципы, которые журналист должен соблюдать, когда он собирает информацию о террористическом акте, вторая - когда он эту информацию распространяет, и третий раздел - это те принципы, которые касаются обеспечения собственной безопасности журналиста. Здесь речь идет, в частности, о том, что журналист не должен надевать камуфляжную или военную форму, не должен брать в руки оружие, не должен выполнять функции агента спецслужб, не должен выступать в роли посредника между террористами и спецслужбами, и так далее.

После событий на Дубровке к этой же теме обратился Индустриальный комитет СМИ, который также выработал некую антитеррористическую конвенцию. Туда вошли многие положения из документа Союза журналистов России. И сейчас эти два документа действуют параллельно, в значительной степени повторяя друг друга. Отношение к ним довольно скептическое, потому что у нас вообще скептическое отношение к механизмам саморегуляции, в отличие от многих других стран, где механизмы саморегуляции действуют уже не десятилетия, а века. И в тех странах, где такие механизмы сложились, устоялись, они действуют очень и очень эффективно. Они позволяют в значительной степени снимать проблемы, связанные не только с терроризмом, но и, в целом, с проблемой насилия. Практически в любом Кодексе журналистской этики можно найти положения, касающиеся освещения темы насилия, показов актов насилия, жертв насилия, и так далее.

Таким образом, в современном мире существуют вполне оправдавшие себя правовые и профессионально-этические нормы, а также практика их применения. Перед нами стоит задача перенести эти нормы на российскую почву, наладить практику и придать ей необходимый динамизм.