Виктор голявкин. Тетрадки под дождём

Виктор Голявкин - Мой добрый папа

Ви́ктор Влади́мирович Голя́вкин (31 августа 1929, Баку — 26 июля 2001, Санкт-Петербург) — русский советский писатель, художник.
Родился в Баку, позже уехал в Самарканд и поступил в художественное училище, которое позже было переведено в Ташкент, а затем в Сталинабад (ныне — Душанбе). Окончил Академию художеств в Ленинграде.Одновременно с живописными работами Голявкин создаёт короткие рассказы. Невозможность публикации не вписывавшихся в официальную эстетику сочинений привела к тому, что сначала стали печатать рассказы для детей в журналах «Костёр» и «Мурзилка». В 1959 году, когда Голявкину было уже тридцать лет, вышла первая книжка детских рассказов «Тетрадки под дождём». Взрослые рассказы впервые появились в самиздате в 1960 г., в журнале Александра Гинзбурга «Синтаксис»; публикация в официальных изданиях состоялась много позже. Некоторые ранние рассказы были напечатаны в 1999—2000 гг.
Умер в Санкт-Петербурге 26 июля 2001 года. Похоронен на Комаровском поселковом кладбище

"Мы жили с ним в одном доме, на одной лестнице. Нас разделяло всего три этажа. Каждое утро я, по своему прошлому человек военный и организованный, вставал в шесть часов и садился за пишущую машинку. Примерно в полдень грохотал лифт, раздавался звонок, и в комнату входил Виктор.

— Надо поговорить, — сев на диван напротив меня, с самым серьезным видом начинал он.

— О чем? — недовольно откликался я.

— Давай, старик, поговорим обо мне, — заканчивал он.

Я хохотал, выдергивал из-под валика машинки чистый лист, и начиналась беседа, в которой, как разноцветные стеклышки, мелькали его, голявкинские, шутки, будущие сюжеты, неожиданные слова и поступки.

Что он сделает в следующий момент, никогда нельзя было предугадать. Однажды он принес мне свою новую книгу «Арфа и бокс». Всякий обычный человек как бы ее надписал? «Славе от Виктора»! А я на первой же странице прочитал: «От телефона 904948 телефону 904940» — и все!

Еще он мог тут же, в гостях, нарисовать на двери картинку: на морском берегу лежат животами кверху он сам, его жена Люда и карапуз сын Никита. Морской берег — потому что он вырос в Баку, городе, полном солнца и запахов нефти и винограда. Но про нефть и виноград он никогда ничего не написал, а писал только о бакинских мальчишках, школьниках — будущих музыкантах и художниках. Писал быстро, торопливо, так, как бегают на переменке первоклассники. Бегают и падают. Сам он в том, что делал, не падал никогда. В литературе он был настоящий умелец и еще — изобретатель, все время искал, придумывал, старался увидеть страницы будущих книг.

Как-то, уходя от меня, он в дверях повернулся и сказал:

— А я пуговицу пришил!

— Ну и что? — удивился я. — Подумаешь, пуговицу!

Он ушел, а год спустя на стол в издательстве легла красочная тонкая книжечка «Тетрадки под дождем», и в ней взахлеб ликовал мальчишка: «Я пуговицу пришил! Сам пришил! Вы не можете поверить — я сам!»

С. Сахарнов

Книги В. Голявкина
Тетрадки под дождём. Л., 1959.
Мой добрый папа: Повесть. — Л.: Детская литература, 1964. — 96 с.
Повести и рассказы. - Л.: Детская литература, 1964
Города и дети. Л., 1967
Ты приходи к нам, приходи... - Л., Детская литература,1968
Привет вам, птицы. — Л., 1969. — 96 с. Рассказы.
Надоедливый Миша. - Л., Детская литература, 1969
Короткие повести. - Л., 1970
Полосы на окнах. — Л.: Детская литература, 1972. — 96 с.
Удивительные дети. — М. Детская литература., 1972. — 192 с., Л. Детская литература., 1979. — 253 с.
Арфа и бокс: Роман. — Л.: Советский писатель, 1969; 1979. — 288; 256 с.
Повести. - Л.: Лениздат, 1974.
Три повести. - Л., Детская литература, 1977, 1984.
Этот мальчик: Повесть.— Л.: Детская литература, 1980. — 93 с. ил. рис. автора
Обыкновенные дела. Повесть. - Л., 1981
Я жду Вас всегда с интересом: Рассказы. — М.: Современник, 1980. — 272 с., 100 000 экз.
Один, два, три... Повести. - Л., Детская литература, 1983
Что на лице написано. - Л., 1984
Калейдоскоп. - Л., Лениздат, 1985
Большие скорости: Роман, рассказы. — Л.: Советский писатель, 1988. — 512 с., 100 000 экз.
Избранное. — Л.: Детская литература, 1989. — 511 с. ил. рис. автора
Любовь и зеркало: Рассказы. — Л.: ЛИО «Редактор», 1991. — 272 с., 30 000 экз.
Разрешите пройти. Л., Лениздат, 1992.
Болтуны. М., 1999.
Всё будет неплохо. — СПб.: Петербургский Писатель, 2000. — 304 с.
Знакомое лицо: Рассказы. — СПб.: Азбука-Классика, 2000. — 384 с. Сост. Е. Перемышлев.
Избранное. — М.: Аст, Астрель, 2002. Составитель Л. Бубнова.
Избранные. — М.: Зебра Е, 2004. — 565 с.

Виктор Владимирович Голявкин родился 31 августа 1929 года в Баку. В раннем детстве у Виктора проявились способности и тяга к рисованию. Он изрисовал стены не только в квартире, но и в городе Баку.

Когда ему исполнилось 12 лет, началась война, его отец ушёл на фронт. Виктор рисовал карикатуры на фашистов и на Гитлера.

После войны Виктор Голявкин вопреки желанию родителей выбирает живопись, оканчивает художественное училище в Сталинабаде, а позднее и институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде. Но у художника появляется ещё и желание писать рассказы для детей, которые он сам и оформляет. В 1959 году выходит его первая книжка «Тетрадки под дождём», а затем ещё ряд других: «Ты приходи к нам, приходи», «Это мальчик», «Мой добрый папа» (1964 г.); «Рисунки на асфальте» (1965 г.).

Умер Виктор Голявкин в 2001 году.

Виктор Голявкин. Сплошные чудеса

Дело было так. Сначала я начал разгибать гвоздь в кухне на кафельном полу. А он не разгибался. Я хлопнул по нему молотком со всей силы, и три кафельные плитки разлетелись вдребезги. Целый час я возился с гвоздём. Мне захотелось есть. Я поставил на плиту варить картошку и обнаружил пропажу гвоздя. Я сбегал на стройку и притащил пять плиток и цемент. Я взялся за работу, но, как ни старался, мои плитки никак не укладывались вровень с другими. Две проваливались очень глубоко, а одна возвышалась над всеми. Я хлопнул по двум плиткам молотком, и они разлетелись вдребезги. Я вставил на их место запасные, но они возвышались над другими, и я не решился хлопнуть по ним молотком. Стал подчищать ножичком пол, после чего обнаружил, что и теперь они проваливаются. Я густо намазал их цементом, но теперь они опять возвышались, как я ни нажимал на них. Я хлопнул по ним молотком, и они разлетелись вдребезги.

Оставалось идти за новыми. Я выпросил десять плиток, но мне не удалось их уложить с другими вровень. Я хлопнул по ним молотком, и они разлетелись вдребезги.

Цемент носился по воздуху. Я кашлял и чихал. Я подмёл пол и обнаружил, что в полу теперь не хватает шести плиток, а не трёх, как раньше.

Я вспомнил о картошке, но она превратилась в угли. Ни плиток, ни картошки, ни гвоздя...

Я заглянул в кастрюлю и обнаружил там гвоздь. Сплошные чудеса!

Я принялся снова разгибать его на плитках и раскрошил ещё две плитки. Но гвоздь разогнул.

Я вбил его в стену и наконец-то повесил картину Шишкина «Утро в сосновом лесу».

Я вскочил на стул и стал со злости вколачивать гвоздь в стену, чтобы духу его больше не было, никогда его не видеть! Но он всячески изворачивался и подгибался, и мне никак не удавалось его как следует вколотить. Я подправлял его клещами и вбивал. Вбивал и подправлял. Я воевал с гвоздём. В дверь постучали. Я открыл.

— Прекратите бить в стену, — возмущённо сказала соседка, — что вы там делаете?

— Ничего... — сказал я, тяжело дыша.

— Перестаньте немедленно.

— Нет, я ему покажу!

— Гвоздю.

— А что с ним?

— Гнётся. Он всё время гнётся. Я его забью!

— Бессовестный мальчишка, — возмутилась соседка, переходя на «ты», — если тебе нужен гвоздь, то скажи.

Она тут же притащила горсть гвоздей. Совсем новых. Как я сразу не догадался у неё попросить!

— Вот, возьми любой гвоздь. А тот оставь в покое.

— На этот гвоздь мне нечего злиться, а с тем гвоздём я рассчитаюсь.

— Где это видано, чтобы с гвоздями рассчитывались! — сказала соседка.

— Всё равно мне теперь нечего вешать на ваш гвоздь...

— Ну, смотри мне!

Она ушла.

А я лёг на кровать и укрылся одеялом с головой.

Мне жалко было плитки.

Я ненавидел гвоздь.

Мне не хотелось есть. Ведь виноват был я.

И я уснул.

Во сне мне снились гвозди, которые сами вбиваются в стену, картошка, которая никогда не сгорает, и плитки, которые ничем не разобьёшь.

Сплошные чудеса!

Во сне всё было хорошо, но на самом- то деле всё было плохо... Да, многого я делать не умею... Сам не знал...

Виктор Голявкин. Два подарка

Вдень рождения папа подарил Алёше ручку с золотым пером. На ручке были выгравированы золотые слова: «Алёше в день рождения от папы».

На другой день Алёша со своей новой ручкой пошёл в школу. Он был очень горд: ведь не у каждого в классе ручка с золотым пером и золотыми буквами! А тут учительница забыла дома свою ручку и попросила на время у ребят. И Алёша первый протянул ей своё сокровище. И при этом подумал: «Мария Николаевна обязательно заметит, какая замечательная у меня ручка, прочтёт надпись и скажет что-нибудь вроде: «Ах, каким красивым почерком написано!» или: «Какая прелесть!» Тогда Алёша скажет: «А вы взгляните на золотое перо, Мария Николаевна, самое настоящее золотое!»

Но учительница не стала разглядывать ручку и ничего такого не сказала. Она спросила урок у Алёши, но он его не выучил. И тогда Мария Николаевна поставила в журнал двойку золотым пером и вернула ручку.

Алёша, растерянно глядя на своё золотое перо, сказал:

— Как же так получается?.. Вот так получается!..

— Ты о чём, Алёша? — не поняла учительница.

— О золотом пере... — сказал Алёша. — Разве можно ставить двойки золотым пером?

— Значит, сегодня у тебя не золотые знания, — сказала учительница.

— Выходит, папа подарил мне ручку, чтобы мне ею двойки ставили? — сказал Алёша. — Вот так номер! Какой же это подарок? Учительница улыбнулась и сказала:

— Ручку тебе папа подарил, а сегодняшний подарок ты себе сам сделал.

Виктор Голявкин. Настоящая дружба

У Андрюшки было много друзей во дворе. Некоторые даже ходили уже в школу, но такого маленького друга у него ещё никогда не было.

Этот новый друг Вадик знал несколько слов и большую часть времени спал в коляске. И тем не менее он был настоящий друг.

При виде Андрюши он ещё издали кричал:

Всё, что у него было в руках, он протягивал своему другу и говорил:

А однажды, когда на Андрюшу залаяла большая собака, Вадик так громко заплакал, что собака поджала хвост и замолчала.

Зато Андрюша, как друг, водил малыша за руку, и благодаря этому Вадик быстро научился самостоятельно ходить. Ведь Андрюша сам в своё время

не сразу научился ходить самостоятельно и, наверное, помнил об этом.

А когда мама Вадика отлучалась, всегда следил, чтобы друг его не вывалился из коляски, и Вадик, хорошо понимая это, протягивал ему руки и говорил:

Андрюша часто дарил ему какую-ни- будь свою игрушку, и Вадик радостно кричал:

Теперь Андрюша ходит уже в школу и, говорят, не очень-то смирно сидит за партой, а Вадик вовсю бегает и ни минуты не желает сидеть в коляске.

И они по-прежнему друзья.

Виктор Голявкин. Пять ёлок

Сначала купили сразу две ёлки: одну ёлку — папа, другую — мама. Потом пришёл дядя Миша с ёлкой. Дядя Миша сказал:

— Эх, какая досада!

— Три ёлки нам ни к чему, — сказал папа.

— Бог троицу любит, — сказала бабушка.

— Бога нет, — сказал я.

— Бесхозяйственность, — сказала мама.

Только мама это сказала, как вдруг входит дедушка с ёлкой. А за ним тётя Нюша с ёлкой.

— Ура, — крикнул я, — пять ёлок!

— Я расстроилась, — говорит тётя Нюша. — Я хотела вам сделать сюрприз, а тут столько ёлок!

— Что же делать, — говорит мама, — куда же мы денем эти ёлки? Придётся их предложить соседям.

— Как это так, — говорит дядя Миша. — Я принёс ёлку Пете. И вдруг её отдают соседям!

— Я очень обижен, — говорит дед. — Я принёс ёлку внуку. И я не пойму, причём здесь соседи!

— И я! — сказала тётя Нюша. — Я не отдам свою ёлку соседям! Я принесла свою ёлку племяннику. Пусть он скажет: доволен он ёлкой?

— Конечно, доволен! — крикнул я.

Тётя Нюша сказала:

— Ну! Только попробуйте! Ёлка — его.

Папа сказал:

— Но я купил свою ёлку первым. Я выбирал её два часа. Я покупал ёлку сыну. Я не хочу об этом слышать!

— Тем более — я, — сказала мама. — К тому ж моя ёлка лучше всех, это, по- моему, сразу видно.

Тётя Нюша сказала:

— Моя ёлка лучше! Вы только понюхайте, как она пахнет!

А дядя Миша взмахнул своей ёлкой так, что задел деда по носу веткой.

Бабушка тихо смеялась в углу.

Наконец всем надоело спорить. Дядя Миша сказал:

— Я так считаю. Пусть своё мнение выскажет Петя. В конце концов, эти ёлки — его.

Я сказал, что мне нравятся все пять ёлок.

— Вот и прекрасно! — сказал дядя Миша. — Ёлки Петины. Он доволен. Так в чём же дело, я не пойму!

Все согласились с дядей Мишей и начали устанавливать ёлки. Хотя это было не так легко сделать, но в конце концов ёлки установили. Потом принялись вешать игрушки. Правда, игрушек было мало, но всё равно я был очень доволен — пять ёлок все вместе в одной квартире.

Это ведь целый лес!

Потом пришёл Вовка взглянуть на ёлки.

Потом пришёл Алька из пятой квартиры.

Потом пришли Лёнька с Васькой.

Каждому я подарил по ёлке.

И мне осталась одна ёлка.

Я всё ходил вокруг неё и долго любовался ею, а потом вдруг представил себе, как стало пусто в том месте в лесу, где росли пять ёлок. Их вырубили для меня специально...

На следующий год я вырасту большой, и тогда не нужно мне будет ни одной ёлки. Хотя и сейчас я уже не малыш...

Виктор Голявкин. Смеяться и думать

Часто я пишу весёлые рассказы. Естественно, тут нужен смех, чтобы дети смеялись.

Однажды я читал в школе. Выбрал самые весёлые рассказы, как мне показалось. Я хотел, чтобы смеху было как можно больше, чтобы всем было весело.

Дети, в общем, смеялись, но не все. Кое- кто не смеялся. Это меня беспокоило.

Я к ним обратился с речью: «Дорогие ребята, тут кое-кто не смеялся. Так вот. Для них я напишу специально. Поработаю в полную силу. И в другой раз прочту. Чтобы смех был дружный, а не какой-то отдельный. Чтобы всем было весело». — «Что ж, посмотрим, — сказал один мальчик, — увидим».

Он как раз меньше всех смеялся. Он мне как будто не верил. Я пожал протянутую руку и сказал: «Ну что ж, увидим. Я растормошу тебя. Будешь и ты хохотать!» — «Вы так думаете? — сказал он. — Ну давайте ещё приезжайте. Я буду вас ждать с интересом». Он мне чем- то даже понравился. Своею какой-то железной невозмутимостью и простотой в обхождении с людьми. Хотя я немного расстроился. Тяжёлый слушатель попался. Но в то же время такой человек как бы советует вдуматься, пересмотреть своё творчество, писать острей, смешней.

Я написал ещё рассказы, стараясь, чтобы они были как можно смешнее. Поехал опять в эту школу и, слегка волнуясь, начал читать. Волнение моё понятно. Я сразу увидел этого мальчишку, не помню, в каком ряду. Как мне казалось, ребята смеялись больше, чем в прошлый раз, но он, этот мальчишка, даже глазом не моргнул. Он как-то весь подался вперёд, смотрел на меня и сжимал рот. Я видел только его. Тем более — был уговор.

Я с трудом дочитал. Он подошёл ко мне, держа руки в карманах. У него было удивительно довольное лицо, но рот так же сжат. Нельзя сказать, чтобы он улыбался, но было заметно: он доволен. Я же был настолько недоволен, что и говорить нечего. «Ну, как?» — спросил он. «Неужели там не было ничего смешного?» — спросил я. «Было», — сказал он. «Так в чём же дело?» — «Всё дело в воле», — сказал он. Я не понял его. Тогда он совершенно спокойно объяснил мне, что воспитывает в себе волю, и сжимает рот, и смотрит вперёд не моргая, когда ему смешно. Этим самым он закаляет свои организм, свою волю, по его мнению. «Но зачем?» — спросил я. «Чтобы полететь в космос», — ответил он вполне серьёзно.

Ответ его произвёл на меня впечатление редкое. Я даже, честно говоря, сразу не мог ему ответить, такого я не ожидал. Я вспомнил наших улыбающихся космонавтов и просто растерялся. «А Гагарин?» — спросил я. Он удивлённо открыл рот, потом сказал: «Я об этом не подумал ».

После этого ответа смеялись все. Смеялся сам мальчишка. Улыбающийся, весёлый первый в мире космонавт, улыбка которого известна всему миру, — и этот мальчишка со сжатым ртом и выпученными глазами.

Это было смешно. По-настоящему.

Замечательный смех всей школы, дружный, задорный, здоровый, первоклассный, блестящий, что надо!

Вот так бы дружно всегда смеялись над зазнайством, глупостью, нелепостью, ерундой, неряшливостью, недобросовестностью, трусостью, подлостью, ложью, неусидчивостью, нечестностью, невнимательностью, несерьёзностью, необдуманностью, недоброкачественностью, неуменьем!

Виктор Голявкин - родился 31 августа 1929 года в Баку. Отец Владимир Сергеевич работал преподавателем музыки, поэтому в доме всегда звучало фортепиано, и сыновей (у Виктора было два младших брата) учили музыке. Но однажды Виктор нарисовал карикатуры на гостей, которые приходили к ним музицировать. Тогда отец подарил сыну книгу о живописи и художниках. Виктор прочитывал все книги об изобразительном искусстве, которые ему только удавалось найти и сам постоянно рисовал.
Виктору было всего 12 лет, когда началась Великая Отечественная война. Его отец сразу ушёл на фронт и Виктор стал старшим мужчиной в семье. Он рисовал карикатуры на Гитлера и фашистов.
Позже Виктор уехал в Самарканд и поступил в художественное училище, которое позже было переведено в Ташкент, а затем в Сталинабад (ныне - Душанбе). Будущий художник узнаёт жизнь и искусство Востока, это его очень обогащает. После солнечных ярких городов Азии он переезжает В Ленинград, где поступает в Академию художеств. Ленинград в то время привлекает его своими музеями и памятниками искусства. Весь город построен в западноевропейском стиле. Этот стиль нравится ему отзывчивостью на события человеческой жизни.
Одновременно с живописными работами Голявкин создаёт короткие рассказы. Невозможность публикации невписывавшихся в официальную эстетику сочинений привела к тому, что сначала стали печатать рассказы для детей в журналах «Костёр» и «Мурзилка». В 1959 году, когда Голявкину было уже тридцать лет, вышла первая книжка детских рассказов «Тетрадки под дождём». Взрослые рассказы впервые появились в самиздате в 1960 г., в журнале Александра Гинзбурга «Синтаксис»; публикация в официальных изданиях состоялась много позже. Некоторые ранние рассказы были напечатаны в 1999-2000 гг.
Умер в Санкт-Петербурге 21 июля 2001 года.
Библиография
Тетрадки под дождём Л., 1959.
Мой добрый папа Повесть. - Л.: Детская литература, 1964. - 96 с.
Привет вам, птицы. - Л., 1969. - 96 с. Рассказы.
Полосы на окнах, Л.: Детская литература, 1972.- 96 с.
Арфа и бокс Роман. - Л.: Советский писатель, 1969; 1979. - 288; 256 с.
Я жду Вас всегда с интересом Рассказы. - М.: Современник, 1980. - 272 с.
Большие скорости: Роман, рассказы. - Л.: Советский писатель, 1988. - 512 с.
Любовь и зеркало Рассказы. - Л.: ЛИО «Редактор», 1991. - 272 с.
Разрешите пройти. Л., 1992.
Болтуны М., 1999.
Всё будет неплохо. - СПб.: Петербургский Писатель, 2000. - 304 с.
Знакомое лицо Рассказы. - СПб.: Азбука-Классика, 2000. - 384 с. Сост. Е.Перемышлев.
Избранное. - М.: Аст, Астрель, 2002. Составитель Л.Бубнова.
Избранные. - М.: Зебра Е, 2004. - 565 с.
Экранизации
1970 - Мой добрый папа (фильм по мотивам одноимённой повести)
1980 - Лялька-Руслан и его друг Санька (телефильм по мотивам повести «Ты приходи к нам, приходи…»)
"Боба и слон" 1972

Виктор Голявкин - родился 31 августа 1929 года в Баку. Отец Владимир Сергеевич работал преподавателем музыки, поэтому в доме всегда звучало фортепиано, и сыновей (у Виктора было два младших брата) учили музыке. Но однажды Виктор нарисовал карикатуры на гостей, которые приходили к ним музицировать. Тогда отец подарил сыну книгу о живописи и художниках. Виктор прочитывал все книги об изобразительном искусстве, которые ему только удавалось найти и сам постоянно рисовал.

Виктору было всего 12 лет, когда началась Великая Отечественная война. Его отец сразу ушёл на фронт и Виктор стал старшим мужчиной в семье. Он рисовал карикатуры на Гитлера и фашистов.

Позже Виктор уехал в Самарканд и поступил в художественное училище, которое позже было переведено в Ташкент, а затем в Сталинабад (ныне - Душанбе). Будущий художник узнаёт жизнь и искусство Востока, это его очень обогащает. После солнечных ярких городов Азии он переезжает В Ленинград, где поступает в Академию художеств. Ленинград в то время привлекает его своими музеями и памятниками искусства. Весь город построен в западноевропейском стиле. Этот стиль нравится ему отзывчивостью на события человеческой жизни.

Одновременно с живописными работами Голявкин создаёт короткие рассказы. Невозможность публикации невписывавшихся в официальную эстетику сочинений привела к тому, что сначала стали печатать рассказы для детей в журналах «Костёр» и «Мурзилка». В 1959 году, когда Голявкину было уже тридцать лет, вышла первая книжка детских рассказов «Тетрадки под дождём». Взрослые рассказы впервые появились в самиздате в 1960 г. , в журнале Александра Гинзбурга «Синтаксис»; публикация в официальных изданиях состоялась много позже. Некоторые ранние рассказы были напечатаны в 1999-2000 гг.

Умер в Санкт-Петербурге 21 июля 2001 года.

Библиография

Тетрадки под дождём Л. , 1959.

Мой добрый папа Повесть. - Л. : Детская литература, 1964. - 96 с.

Привет вам, птицы. - Л. , 1969. - 96 с. Рассказы.

Полосы на окнах, Л. : Детская литература, 1972. - 96 с.

Арфа и бокс Роман. - Л. : Советский писатель, 1969; 1979. - 288; 256 с.

Я жду Вас всегда с интересом Рассказы. - М. : Современник, 1980. - 272 с.

Большие скорости: Роман, рассказы. - Л. : Советский писатель, 1988. - 512 с.

Любовь и зеркало Рассказы. - Л. : ЛИО «Редактор», 1991. - 272 с.

Разрешите пройти. Л. , 1992.

Болтуны М. , 1999.

Всё будет неплохо. - СПб. : Петербургский Писатель, 2000. - 304 с.

Знакомое лицо Рассказы. - СПб. : Азбука-Классика, 2000. - 384 с. Сост. Е. Перемышлев.

Избранное. - М. : Аст, Астрель, 2002. Составитель Л. Бубнова.

Избранные. - М. : Зебра Е, 2004. - 565 с.

Экранизации

1970 - Мой добрый папа (фильм по мотивам одноимённой повести)

1980 - Лялька-Руслан и его друг Санька (телефильм по мотивам повести «Ты приходи к нам, приходи…»)