Ремень для жены наказание рассказ. Флагелляция в светской жизни

На следующее утро мы проснулись в прекрасном настроении. Так часто бывает, если накануне немного перебрать алкоголя, а потом иметь бурный секс. Им мы день и закончили, с него и утро начали. Света оседлала меня как дикого мустанга и мы отправились скакать по прериям любви. Время от времени я пошлепывал ее ладошкой по горячей попке, от чего ее движения становились все интенсивнее и интенсивнее. Наконец и лошадка, и лихая наездница достигли финиша. Шлепал я Свету довольно сильно, так что ее попка стала розовой. Когда мы вышли в кухню к завтраку, появилась и Татьяна. Следы на ее попе утратили вчернашнюю багровость, но все равно было видно, что обладательницу славненькой попки накануне неплохо выпороли. Таня пошутила насчет розовой попки старшей сестрички, я отшутился что это была разминка а сюрприз ждет Свету попозже.
Я никогда не сажусь за руль под шафе, так что накануне оставил машину возле дома друзей. И с утра засобирался забрать ее, а заодно приготовить для любимой жены замечательный букетик. Наши друзья жили возле лесопарка, так что взяв машину, я ненадолго заехал в лесочек. Вот и березки, молоденькие и стройненькие с тонкими и упругими ветками. То что надо для хорошей порки! Понимая, что поступаю нехорошо, я все же срезал пяток тоненьких и стройненьких прутиков, сантиметров по 60 длиной, завернул их в кулек и отбыл домой. Вообще-то для моих целей подошел бы и плетеный ремень, служивший домашним воспитательным средством. Судя по рассказам Светы и свежим следам от его применения к Таниной очаровательной попке, сложенный вдвое он был достаточно эффективен. Но мне хотелось подарить любимой жене неизгладимые ощущения, после которых сама идея порки стала бы для нее неприемлемой.

Когда я принес пакетик домой и развернул его, чтобы оборвать листочки и излишие веточки, Света сразу догадалась для чего эти волшебные прутики приготовлены. Она разгуливала по дому в трусиках и беленьком топике, так что реакция ее сосков стала видна мгновенно. Я не удержался и засунул руку ей в трусики, в то самое нежное и ласковое место. Моя любимая и очаровательная кисонька была абсолютно мокрой. Света была готова!

А я, наслаждаясь ее реакцией, предвкушая грядущее лечение жены от пороков воспитания медленно собрал из прутиков букетик, обдал его кипяточком и смазал кончики спиртом. Сугубо из гигиенических соображений. Педант и зануда во всем должен быть таким, даже в порке любимой жены настоящими розгами. Потом обмотал букетик тонкой проволокой... Все, розги были готовы к употреблению. теоретически я был неплохо подкован в вопросах порки. Света всегда охотно и с удовольствием рассказывала как их с Татьяной порол отец, особенно любила она предаваться воспоминаниям о плетеном ремне лежа со мной в постели. Но теперь мне предстояло приобрести практический опыт.

Ну что, Светочка, приступим, - радостно сказал я и помахал в воздухе розгами. Пошли в комнату. Не хочешь Татьяну пригласить в качестве зрительницы?
- А можно?
- Конечно. Так даже привычнее, тем более ты рассказывала что отец порол вас вместе.
Татьяна не заставила себя долго ждать.
- Ну что, спросил я, где тебя пороть и в какой позе? За тобой право выбора.

Света спокойно зашла в нашу с ней комнату, сняла с себя трусики и топик и облокотившись о столик раздвинула ноги и выставила попу. Она как бы поддразнивала и подзадоривала меня. Начинай!

Смелость супруги потрясла меня, но отступать было некуда.

Мне не хотелось делать это и я начал нежно поглаживать розгами тело любимой, прошелся от плечей до попочки, потом погладил нежные окружности ее прелестных ягодиц. Света млела, а я наконец решился...

Я встал немного сбоку, так удобнее было хлестать. Разумется об ударе в полную силу и речи быть не могло. Я занимался тенисом и айкидо, удар у меня был поставлен неплохо. Игра в тенис позволила мне хорошо развить кисть, так что я решил, как говорят, поработать кистью. Взмах и первый удар обрушился на прекрасное тело моей супруги. Именно обрушился, потому что сразу на попе выступили красные полосы, а Света ойкнула. Два! Три! Четыре! Пять. Я сменил позицию и став с другой стороны стал хлестать ее розгами, по другой половинке, создавая на теле симметричный рисунок. Я не щадил любимое обожаемое тело. Клин клином вышибают - это известно. Поэтому я решил высечь свою супругу так, чтобы дурные мысли о порке навсегда исчезли из ее хорошенькой головки.

Света держалась стоически, постанывала, хотя я разошелся не на шутку. Она старалась периодически сжимать и разжимать ягодицы в такт ударам розги. К концу первой двадцатки попа и бедра постепенно приобрели почти свекольный цвет. А кожа выглядела так, будто на нее насыпали кашу покрашенную в красный цвет. Я понял смысл выражения "березовая каша".

Ну как самочувствие? Участливо спросил я супругу и нежно провел рукой по ее возбужденной груди. Соски были каменные. А дальше нежно пальчиком я попробовал ее влажную кисульку, мокренькую и жаждущую.
Света держалась молодцом и сказала, что терпимо и просто спросила:

Сколько осталось?

Десяточка, чтобы не отставать от Татьяны. Только ты получишь ее не по попе, а по спине. И с этими словами я со всей силы хлестнул супругу по верху спины. А потом еще и еще, и так десять раз. К концу порки тело моей любимой Светульки выглядело и красиво и ужасно одновременно. Но я понял постыдную для себя вещь, мне нравилось хлестать любимое и обожаемое тело ничуть не меньше, чем целовать и ласкать. Следы от розг возбуждали, они придавали особую сексуальность прелестному телу Светланы.

Татьяна с интересом наблюдала за сечением своей сестрички, и по окончании экзекуции тактично удалилась. Якобы за волшебной мазью. Тактичная девушка! А я избавившись от одежды сзади вошел в Свету. Это не потребовало никаких усилий, ее мокрющая кисюшка просто жаждала хорошего утешительного массажика изнутри. Тем более массажный инструмент был в полной готовности.

Секс был сумасшедший, Света визжала и стонала, оргазм был не оргазмом, а настоящим цунами. Да и я, признаться, не испытывал еще такого удовольствия, хотя поза, когда я брал жену сзади была из наших излюбленных.

В итоге получилось совсем не так, как планировал я, а скорее совсем наоборот. И не излечил я Свету от "пагубного порока", а скорее сам целиком поддался ее "тлетворному" влиянию. Женщины всегда добиваются, чего хотят.
Эта порка настоящими березовыми розгами открыла новую страницу в наших с ней отношениях.

Рецензии

Классно, секси!
По моему скромному мнению, такие наклонности живут в каждом человеке.
А кто клянется, что в нем не живут, пускай хоть раз получит по голой попке.
Лично я возбуждаюсь от одного прочтения и фильма, что прокручивается в голове.
И здесь вовсе нет и тени мазохизма: ведь хочется приносить не боль и унижение, а заботливо доставлять удовольствие!
Сама пишу об этом, заходите, если будет желание, у меня все о прекрасном и запретном.

Мазохизм - это скорее понятие некоего психологического состояния. Моя жена просто возбуждается во время порки, даже в процессе ожидания. Такова уж ее физиология. Но в жизни это сильный волевой человек, как и ее младшая сестра. Та вообще термоядерный бульдог. А в школьные годы обеих регулярно порол ремнем отец, любил, но порол плетеным ремнем по голой попе. Плетеным потому что он сильнее по ощущениям, но не оставляет следов. Мой тесть кстати крупный специалист по рефлексотерапии, имеет свой кабинет.

Я не в силах рассказать подробно, что происходило еще потом и как долго это продожалось. Просто состяние моего возбуждения в тот раз достигла невообразимого. Я была на грани безумства. Помню, как Андрей развязал мои ноги и надел через них женские панталоны. Они плотно облегли моя ягодицы, не давая вибратору выскользнуть. Еще помню, как Андрей совсем развязал меня, замкнул на моей ошейнике металлическую цепь и, поставив меня на колени, а затем на четвереньки, подтянул мою шею к ножке кровати у пола. Еще помню сотрясения оргазма которые прокатывались по моему телу, помню липкую теплую жидкость, брызгающую мне в рот и стоны моего мучителя.

Плакат Фонда поддержки детей. Наташа Кристеа.

Ясный весенний день радовал теплом и отсутствием ветра. Стоять в ожидании автобуса было даже приятно, вспоминая, что ещё совсем недавно морозы и слякоть вызывали совсем иные ощущения. Народу на остановке было не много, час пик уже закончился и интервалы в движении явно увеличились. Подъехала ненужная мне маршрутка, часть людей уехала, немногие, как и я, терпеливо ждали следующего номера, без интереса поглядывая по сторонам.

Молодая пара, не спеша, приближалась к пока ещё не состоявшимся пассажирам. Было видно, что симпатичная, модно одетая женщина, явно, что-то доказывает своему спутнику. Они оба выглядели не старше тридцати лет. Слова ещё не были различимы, но её правая рука с раскрытой ладонью энергично делала рубящие движения в подкрепление каких-то слов.
Они приблизились, встали чуть в сторонке от людей, но говорили не шепотом, а так, что, если не всем, то, по крайней мере, ближайшим к ним людям не представляло труда их слышать.

Нет, ты, что не мужик? – продолжала с какой-то агрессией вопрошать молодая особа, - Не знаешь как ремень в руке держать? Намотай конец на руку и хлещи пряжкой, а не так, как ты вчера! Это, что было? По-твоему наказание?
Рослый, сухощавый мужчина, как бы пряча свой рост, сутулился и с каким-то смущением, попробовал возражать:
- Ну, ей же было больно, она и так визжала, ты же видела …
- Ей больно было? Не смеши меня, у неё даже и следов не осталось. Визжала она! Да она это как развлекуху восприняла. Она на карусели тоже визжит. Нашёл довод! – она покосилась на стоящих людей и чуть тише добавила, - Ты понимаешь, что так можно вконец испортить ребёнка?
- В смысле? – с недоумением спросил, по всей видимости, её супруг.
- А в том смысле, что если при слове порка у неё поджилки трястись не будут, то её потом уже ничем не проймёшь. Она решит, что коли в первый раз перетерпела, то ничего страшного в этом нет. Мне-то это хорошо известно, в отличие от тебя.
- Но я так не могу, Вика! Она же маленькая да ещё девочка. Вот сама и пори её, если тебе так хочется.
- Я-то смогу, но это должен делать отец, а не мать. Моя мама меня ни разу не только пальцем не тронула, но и ещё и отца останавливала, когда видела, что проступок не велик. Потому что отец, если меня драл - так уж драл. До крови и до синяков во весь зад. А не как ты: ремешок сложил, пошлёпал для вида и решил, что свой долг исполнил. А она мне утром опять дерзить начала. Я скорее двойку прощу, чем это. Если она в десять лет так себя ведёт, то, что дальше будет?! Нет, так дело не пойдёт! Сегодня же, слышишь, всыплешь, как я тебе говорила!
- Вик, автобус идёт!
- Это не наш. Ты мне ответь, ты всё понял?
Мужчина опять вобрал голову в плечи и, с видом побитой собаки, тихо проговорил:
- Я не знаю, Вик, честно, как я смогу её до синяков бить?! Да она меня потом возненавидит, и я себя тоже, поверь.
Супруга усмехнулась и рукой чуть взъерошила волосы мужа:
- Глупый, вот я разве плохо отношусь к своему отцу? Обижалась, конечно, когда он меня лупил, но повзрослела и поняла, что он был прав. Что, разве он меня плохо воспитал? Может из меня плохая жена вышла? Так и скажи!
- Хорошая! – он потянулся и ласково чмокнул её в щёку, - Лучше не сыскать!
- Ну, вот видишь! А на счёт того, что не сможешь, не беспокойся. Главное, чтобы ты, наоборот, не увлёкся этим, потому что знаю, как это бывает.
- Это ты о чём? – недоуменно и с каким-то подозрением спросил глава семейства.
- Ты ведь знаешь Нину, мою подругу?!
- Знаю, конечно.
- Ну, так вот. Её отец, когда мы с ней ещё в младших классах учились, тоже, вроде тебя, со своей дочурки аж пылинки сдувал. А потом одна история произошла … - молодая женщина, как-то по-девчоночьи захихикала и прервала рассказ, словно не зная, рассказывать ли дальше.
- Что за история? Расскажи, время быстрее пойдёт!
- Да даже не знаю, как тебе это объяснить? Мы уже в шестом классе учились. У девчонок в этом возрасте всякие заморочки бывают, ну, ты понимаешь о чём я?! С Нинкой мы с первого класса подружились, после уроков то она ко мне домой бывало бежит, то я к ней. Секретов друг от дружки не таили. Она знала, что меня за провинности ремнём наказывают. Сначала просто сочувствовала, потом ей всё любопытнее становилось. Каково это - ремнём по попе получать? Сама-то такого не испытывала, вот и расспрашивала:
- А ты орёшь или терпишь? А тебе перед папой с голой попой лежать не стыдно? Ну, в общем, всё в таком духе. Иногда меня даже шлёпала, чтобы в ответ получить. Ну, мне это как-то раз надоело, и я ей предложила, а, мол, хочешь взаправду быть наказанной? Как это? - она спрашивает. А так, говорю, ты сегодня двойку схватила, да ещё учительнице наврала, что дневник дома забыла. Меня за такое дело отец полчаса бы порол. А тебя, небось, только мама поругает? Ну, да, - она кивает. А теперь представь, что я – мой папа, а ты – это я. Представила? Представила, отвечает. Ты меня теперь накажешь, да? Спрашивает, а сама краснеет до ушей. Ещё как, - я ей в ответ, - а ну-ка неси сюда ремень! Тут она в ступор вошла. Какой, спрашивает, ремень, если он в папиных брюках, папа на работе, а другого ремня у нас в доме нет? Подумала немножко и придумала. Помнишь, говорит, нам Светка рассказывала, что её дома прыгалками стегают, да так больно?! Прыгалки могу дать! Ладно, соглашаюсь, давай свои прыгалки. Попробуем, но если что, так я домой сбегаю и свой ремень принесу, индивидуальный, потому что для брюк у моего отца другой есть.
Приносит она из прихожей знакомые мне прыгалки. Ничего они так, - хлёсткие оказались. Снимай, приказываю ей, трусы и ложись на живот. Улеглась она и ждёт.


Я примерилась, мне самой любопытно стало, до этого только меня стегали, а сама-то я никого. Короче, размахнулась, как отец мой делал, да и врезала ей по булочкам. Она как заверещит, с дивана скатилась, попку трёт. Дура, кричит, больно же! Тут меня смех разобрал. Она плачет, а я смеюсь. Ты же сама хотела себя испытать, говорю, слабачка! Тут боль у неё, видно отошла, она духом воспрянула, и отвечает, что это она от неожиданности. Давай, говорит, продолжай, теперь я терпеть буду. Но я сразу сообразила, что её терпения хватит только на один удар, поэтому выдернула из какого-то халата матерчатый пояс и связала ей ноги, чтобы брыкаться было трудно. Руки за спину завела, прижала к лопаткам и начала охаживать. Она вырывается, а меня какая-то злость берёт – ещё сильнее хлестнуть стараюсь. Короче исполосовала её от поясницы до колен, потом опомнилась, руки её отпустила. Всё, говорю, ты прощена, вставай. А она, знай себе, ревёт. Я с тобой больше не дружу, кричит, - уходи! Ну, я домой пошла, а у самой предчувствие какое-то нехорошее. Перестаралась я явно.

И точно. Как потом мне Нинка рассказала, вечером родители с работы пришли: то да сё – всё как обычно. Только эта дура в домашнем халате была, а халат этот едва коленки прикрывал, вот её мать и заметила случайно след от скакалки на ноге. Что это, спрашивает у тебя, да подол-то и приподняла. А на ляжках кровоподтёки в виде петелек. Она чуть со стула не свалилась от изумления. Почему да откуда? Ну, та и выдала, что, мол, играли мы с подружкой так, типа, в дочки матери. Что тут началось! Мать её на Нинкиного отца напустилась. Я, кричит, говорила тебе, что строгость надо хоть иногда проявлять. Вот теперь бери ремень и выбивай клин клином, а я пойду сейчас к Викиным родителям.
Короче, когда звонок в дверь раздался, у меня сердце сразу ёкнуло, поняла, что мне сейчас несдобровать. И точно, на пороге Нинкина мать нарисовалась и на меня наговаривать начала. Отец, недолго слушая, прямо перед ней меня пороть начал. Я кричу, что не виновата, что она сама меня попросила, а он знай, хлещет и хлещет, только приговаривает: «Нравится игрушка? Вот тебе ещё, вот тебе ещё!». Нинкина мать окончания порки дожидаться не стала, домой заторопилась. Отец меня на минутку оставил, до двери её проводил, и всё советы давал, что нужно сейчас сделать. Потом вернулся и продолжил пороть меня с того места с которого начал. Но уже не так сильно, и даже стал посмеиваться над нашей с Нинкой забавой.

Ну, подружке, наверное, тоже влетело? – спросил, уже с интересом слушающий её рассказ, супруг.
- Не то слово, влетело! Пока её мать у нас была, её мечта осуществилась – отец ей ремнём по заднице всыпал. Но, видно, недостаточно. Потому что когда его жена вернулась, вся взвинченная да ещё под впечатлением увиденной не слабой порки, то заставила его взять ремень снова в руки и пороть Нинку так, как порол меня мой отец. В общем, на следующий день мы обе с трудом могли приседать и на стулья садились, как старушки, медленно и осторожно. А когда Нине пришлось встать, чтобы ответить что-то училке, то я заметила, как у неё ягодицы подрагивают в судороге. А это означало, что подруга получила по полной программе, и без пряжки, видно, не обошлось. На переменках было легче. Мы стояли, как бы смотря в окно, и делали вид, что с нами всё в порядке. Правда, Нинка не разговаривала со мной целых два дня, но, видя, что я страдаю так же, как и она, не выдержала и всё мне рассказала. Мы помирились, но для подруги худшее только начиналось.

Это почему?
- С того дня Нинкин отец, видно, вошёл во вкус. И куда только делся бывший добрый папочка?! За двойки Нина стала получать ремня регулярно, а так как училась она гораздо хуже меня, то редкая неделя проходила у неё без наказания. А если добавить, что все замечания в дневнике приравнивались к двойкам, то сам понимаешь, что её попа постоянно светилась всеми цветами радуги. Когда мы были уже старшеклассницами, её отец стал вместо ремня пользоваться резиновым сапогом.

Да ты что? Зачем?
- Он брал в руку резиновый сапог с литой подошвой и бил дочь каблуком по бёдрам до кровоподтёков. А потом предупреждал её, что если кто-то, особенно на медосмотре, спросит, откуда синяки, то она должна будет сказать, что это её какие-то хулиганы побили на улице. Меня отец выпорол в последний раз перед тем как мне исполнилось шестнадцать – я покурить попробовала, а он учуял. Потом сказал, что большая стала, и ему уже стыдно делать мне внушения ремнём, пора, мол, самой понимать, что к чему. А Нинку отец чуть ли не до её свадьбы лупил. Она и замуж-то выскочить торопилась, видно, от этого. Понял, почему я тебе это рассказала?
Супруг помолчал, покивал головой и задумчиво произнёс:
- Кажется, да. Неужели ты думаешь, что я способен стать таким, как отец твоей подруги?
- Я к тому, что не зарекайся, а постарайся себя контролировать. Мужчинам свойственна жестокость, а она может проснуться совершенно неожиданно.
- Я тебя сейчас не понимаю, Вика. Ты сама требуешь от меня, чтобы я драл свою дочь как сидорову козу, и в то же время, говоришь, что мужики садисты.
- Я не сказала, что все садисты. Я просто хочу, чтобы ты стал, хоть немножко, похож на моего отца и вместе с тем не превратился бы в такого тупого, ничего не понимающего в воспитании, папашу, который бьет не для того, чтобы исправить, а потому, что ему стал нравиться сам процесс и он от этого тащится. Понял?
Мужчина вздохнул:
- Да понял я, Вик, тебя, понял! Только почему я должен выбирать между твоим отцом и отцом твоей подруги. Я тебя не устраиваю такой, какой я есть?
- Во многом устраиваешь, но в доме должен быть мужчина во всех отношениях, а не только как любящий муж. Ты любящий муж?
- Ты ещё сомневаешься? – он опять потянулся, чтобы поцеловать жену.
- Вот и хорошо, - она кокетливо прижалась к нему и добавила, - сейчас приедем домой, и пока я готовлю ужин, докажи и мне, и Насте, что у нас строгий папа, и он умеет, если нужно, пользоваться ремнём. А вот, кстати, и наш автобус.

Они сели и уехали. Мне было с ними не по пути.
На душе стало как-то скверно. Казалось, я должен был испытывать жалость только к незнакомой мне девочке Насте, но мне, почему-то, становилось всё больше жальче супруга этой убеждённой в своей правоте женщины, которая, как я понял, начиная со своих детских лет старательно копировала своего отца в практике воспитания и наказания детей.

P.S.
«Около двух миллионов детей в возрасте до 14 лет избиваются родителями, 50 тысяч детей ежегодно убегают из дома, спасаясь от семейного насилия …» Юлия Михайлова, председатель Центра защиты семьи и детства Всероссийского созидательного движения «Русский лад» «Всё лучшее? Детям?» («Правда Москвы». 17.08.11).

А это значит, что ежедневно пять с половиной тысяч детей в России получают в семье порку и побои. Каждый час, прямо сейчас, свыше двухсот детей плачут или кричат от боли, может быть, в соседнем доме или за стенкой вашей комнаты.
«Две трети избитых – дошкольники. 10% из зверски избитых и помещённых в стационар детей умирают. Число избиваемых детей ежегодно растёт. По данным опросов правозащитных организаций, около 60% детей сталкиваются с насилием в семье, а 30% - в школах («МК» 16.04.05).

Ноябрь 2011

Печальное продолжение темы: Традиции святы, или Поэма о порке

Порка для достижений в спорте: "Старая недобрая скакалка"
"Три прута против рапиры"

Русланчик 02.04.2019 15:03:22

Всякое тут пишут. Но никто не заглянул в душу пацана, которого дома наказывают ремнем. Он в классе видит ребят и думает = вот они нормальные, а я ПОРОТЫЙ. Они не знают позора этого наказания. Они легко и просто живут, у них настоящее детство, а я ПОРОТЫЙ. Они не знают как пацан
под ремнем превращается в сопливое, дрожащее, обмочившееся ничтожество - он ПОРОТый. Потом долго он будет ходить подавленный, сам не свой и все вновь и вновь переживать последнее наказание и думать о том, что он в классе, а может быть и во всей школе, единственный ПОРОТЫЙ. Его никто не защитит, он не сможет кому то жаловаться на своих родителей. Он будет в одиночестве переживать свою долю - он ПОРОТЫЙ!

Владислав 21.10.2018 23:31:39

Чего в жизни подростка не бывает. В 7-м классе меня, вдруг, выпорол за две пары папа Вдруг - так как раньше за оценки меня не наказывали и вообще не пороли. А тут, впервые, заставил спустить трусы и больно отлупил. Такого позора я не ожидал и не мог смотреть в глаза родителям. Тихонько собрался и ничего не сказав уехал к тете -- маминой сестре. Она приветливо меня встретила и приласкала. Я расчувствовался и рассказал ей все как было. Она явно сочувствовала, но сказала, что, все же, позвонит родителям. Вскоре приехала мама. Говорила, что у папы на работе неприятности и он сорвался. Уговорила меня ехать домой. Я ожидал, что папа будет сердиться, но он молчал. Когда я уже ложился спать он зашел и сказал, что был не прав, что я уже большой парень и так со мной поступать было нельзя, что впредь с его стороны такого не будет. Но, он попросил, чтобы и я сделал шажок навстречу - обещал больше двоек не получать. Я с готовностью обещал. Сразу не подумал, как это трудно. Это стоило мне весьма немалых усилий. Однако, сам на себя удивляюсь, до окончания школы я не получал больше ни одной двойки.

Геннадий Дергачев 22.10.2018 09:11:08

Спасибо, Владислав, что поделились и рассказали случай из своей жизни, весьма, надо сказать, поучительный тем, что родители повели себя дипломатично и смогли повернуть всё случившиеся на пользу и Вам, и себе. 13-14 лет - это очень сложный возраст, и конфликты с родителями нередко переходят в непримиримые состояния, среди них и уход из дома. А это большая проблема, если верить статистике: дети иногда пропадают навсегда, если у них нет родственников, к которым можно на какое-то время приехать. Вам с этим повезло. Сейчас трудно сравнивать, как было и есть без статистики. В советское время порка детей в семьях была делом настолько обычным и привычным, что возмутить кого-то могла только, если провелась с особой жестокостью, а так, наверное, не ошибусь, если скажу, что в средних классах процентов 80 детей эпизодически сечены были, и сами выпоротые ничего трагического в этом факте не находили. Но были, например, в моём 6-7 классе мальчишки и девчонки в количестве 4-5 человек, которых пороли весьма чувствительно по нескольку раз на неделе: но общественное мнение со стороны учителей и других родителей звучало пассивно: "Так пороть, конечно, уж слишком, но в больнице ребёнок не нуждается, значит, и нечего суваться в воспитание чужих детей! - Да сейчас такие дети пошли, что по-другому с ними и нельзя! - добавляли другие. Слово "сейчас", как вижу, продолжает оставаться актуальным каждый день на протяжении десятилетий, а точнее сказать, столетий! :(А вообще, в большинстве случаев всё очень индивидуально: и наказания, и результаты после наказаний, и последствия... Общего рецепта, наверное, нет и быть не может: поротое поколение не хуже и не лучше непоротого - преступления совершаются, безнравственность не исчезает, гуманизм избирательный, а не всеобщий - таковы пока люди, пока они люди, а не биороботы!
Рис. Ричарда Бойнтона

СМ 22.01.2018 20:04:16

Понравилось!

Семен 15.01.2018 18:32:20

Много пишут ерунды о порке. Здесь теории и экскурсы в психологию не к чему. Все очень просто. Мальчишек надо наказывать. Оригинальничать с девайсами не к чему - хорош обычный ремень Я это знаю по себе. Отец драл до 16 лет. Я тоже своего обалдуя временами направляю ремнем. Считаю, что чаще, чем раз в месяц это делать не следует. Пацану уже 15. Порку терпит - уже больше года не кричит и не плачет. Даже простить не просит - надуется и молчит. Вижу в глазах чертенок, хочется ему ослушаться: не спустить штаны, не даться, но пока. побаивается. Знает, что за сопротивление можно получить дополнительно пяток (а то и больше) особо горячих. Думаю как исполнится 16 ремень придется отставить.

Геннадий Дергачев 16.01.2018 12:20:39

Вы говорите, что всё очень просто, но простота человеческая приводит к разным результатам, недаром есть и английская, и русская пословица: "Простота хуже воровства". Если есть поступок - есть и его психология. Можно обойтись без психологии? Конечно, равно, как можно обойтись без ремня! Но ремнём ставить точки над i проще, пока физической силы больше, чем у наказываемого, а в дальнейшем, как жизнь пойдёт: вилами на воде писано, хотя ещё многие верят прописанному ремнём:) Трудно предсказывать чужие поступки, может и вправду порка пойдёт Вашему сыну на пользу (вгоняю этой фразой, наверное, в ужас зарубежную ювенальную юстицию), а, может, когда он получит самостоятельность, она станет причиной возникновения не тех взглядов на жизнь и поступки, которые Вы ему сейчас внушаете. Есть такое мнение, что надо хорошо знать лошадь, на которую ставишь, но господин случай очень часто делает и такие ставки проигрышными. Но главное, нельзя забывать о другой опасности: сын Ваш может станет применять этот же метод воспитания и к своим детям (как Вы сейчас), если они у него будут, а где гарантия, что он "норму" знает и не засечёт ребёнка до смерти? Есть такие случаи, есть цифры статистики, - вот собственно, что и тревожит, наблюдая и слыша, что агрессия в людях не уменьшается, а, вроде, даже возрастает, приходится уже острее всматриваться в окружающих, и решать для себя вопрос: а нет ли в них порока неадекватного поведения (в коневодстве говорят - отбойности:))
За рецензию спасибо!

Со мной произошла такая история
Один раз я получила первую двойку, мне было 14 лет. Пришла домой как ни в чем не бывало, вся в слезах. Папа сидел на кухне. Я быстро прочкочила мимо его. Он меня заметил.
Я сразу села за уроки. Через время папа пришёл ко мне в комнату, спросить почему я не пришла обедать
Взял мой дневник и открыл я очень испугалась
Он начал кричать что это такое, я расплакалась.
- Извини, я больше не буду-сказала я.
Он сказал чтоб я снимала штаны и лоилась ему на колени. Я легла. Он начал сначала быть по голой попе ладошками, было очень больно и я плакала. Я считала удары. Он сделал мне 48 ударов и вышел из комнаты. Я думала все кончено, но через 7 минут он зашёл в комнату со своим армейским ремнем, я испугалась и сильно расплакалась он сказал ложись на диван, я не стала снимать штаны и легла. Он сделал 24 удара и снял с меня штаны. Я была в одних трусиках Он продолжил, он увидил что на 12 ударе я ещё держусь и вконце снял с меня трусы
Я кричала папа не надо.
Он продолжил. Я сильно плакала и просила ппекратить. Ремнем он меня пород около 30 минут.
- Встань, сказал он
Я еле встала
- Ждм меня сдесь.
Я знала что это ещё не все.Я не могла сесть, потому как у меня болела жопа. Я сильно плакала и ждала что будет дальше
Меня 20 минут в комнату вошёл папа. У него в рукох была тонкии палки (розги). Я кинулась ему на шею и просила прощение. Он взял меня и повёл к дивану, снял с меня штаны и принялся за дело. Я сильно плакала
На следующий день, с утра я вышла к столу. Родители как ни в чем не бывало пожелали мне Доброго Утра. Я пожелала им такого же. После завтрака папа повез меня в школу. Я в машине расплакалась после вчерашнего, так как на моей попе живого места не было. Папа начал меня успокаивать
И сказал мне что за каждые шалости, даже за маленькие я буду получать ремня.Он сказал что его тоже в детстве пороли, сильнее чем меня он вчера выпорол. Потом обьнял меня

Василию Киндинову

Купец третьей гильдии Гаврила Кузьмич Хомутов был доволен своей жизнью: удалась! Смог правдами и неправдами вырваться из деревни с конфузливым названием Мошонки. Недалеко – в уездный Мещовск.
Лиха беда – начало! Возраст в самом соку: чуть больше сорока. Только успевай получать от жизни подарки! Там, глядишь, в Калугу со всем семейством перебраться удастся, а то и в Москву.
При слове «Москва» перед глазами Гаврилы Кузьмича волшебным образом возникали разноцветные купола собора Василия Блаженного. Он начинал чувствовать блаженство и умиротворение.
Москва! Москва! Москва!
Пока же, Мещовск, как сообщает Путеводитель по Калужской губернии: 48 лавок,6 церквей и 448 домов. Один из них его - Гаврилы Кузьмича Хомутова.
Стоит на берегу Туреи. Реки, не то, что бы широкой, но коварной. Прошлым летом бабы купались в ней, затянуло одну - Секлестею, закрутило. Не нашли - пропала!
А так – тишина. Вода – зеркало: смотришь в неё – душа радуется, сердце клокочет в груди.
Хорошо жить на свете!
С этой облагораживающей и обнадёживающей мыслью Гаврила Кузьмич вспомнил – сегодня же суббота! День в семействе Хомутовых особенный.
С раннего утра начинались хлопоты.
Женская половина: супружница Феодосья Ивановна и дочь Варвара(на Великий Пост 14 исполнилось!) шли на кухню тесто месить, пироги разные печь, да рыбу разделывать. Не царскую, правда, осетрину или стерлядь – свою, турейскую: карпа и леща.
К застолью готовиться. Хоть, и Пасха прошла – грех не вкушать посланное Богом!
Пока Феодосия и Варька возились на кухне, его «мальчишатник»: двенадцатилетний Прошка и десятилетний Ванька отправлялись ломать прутья для своего и сестринского «филейного воспитания».
Работёнка – не простая! Выбрать прут подлиннее, по - гибче, чтобы сёк больнее. Последние условие было главным при приёмке работы.
Гаврила Кузьмич не раз задавал себе вопрос: злой он или жестокий так сурово воспитывать детей? И всегда отвечал на него однозначно: ничуть. И отец он примерный и в общении добрый, и с соседями и друзьями хлебосольный.
Как же иначе мальчишек воспитывать? Они же будущие продолжатели дела его купеческого. Их необходимо в воле держать, иначе всё по миру пустят и никчемными станут!
А Варька? Ей девство, целомудрие беречь, чтобы хорошего мужа иметь, жить с достатком, в радость.
Что для этого надо? Сечь её чаще, сильнее, да на колени под образами Святыми ставить. Золотой девка вырастет, а так медный позеленевший пятак.
Долг родительский через филейные части внушать детям нравственность и дисциплину. Иначе стыда от них не оберёшься!
Часто вечерами, а чаем, Гаврила Кузьмич беседовал с дочерью и сыновьями об основах домашнего воспитания, внушал им библейскую истину: «Кого любит Господь, того отмечает и наказывает». Батюшка Агафон – настоятель Мещовского городского Храма считал Гаврилу Кузьмича «начитанным христианином». Не зря!
Супружнице своей Феодосье, он за чаепитием не раз повторял, что Господь завещал «исцелять человека в субботу».
Как?
Сечь розгами. Не зря же в Притчах записано: «Розги и обличения дают мудрость».
Хотя, честно сказать такого внушения для Феодосьи Ивановны и не требовалось. Её в детстве саму секли как сидорову козу. Она любила говорить детям: «шрамы неделями не сходили».
Зато в люди выбилась, живёт – как сыр в масле катается, супружница отменная и мать не плохая.
- Ты должна раз и навсегда помнить: не отец тебя сечёт. Господь направляет его руку и назначает количество ударов.
Умные слова, умной женщины!
Варька, правда, всегда соглашается с матерью – знает: слово поперёк, сразу получит «субботнюю надбавку» в несколько раз превосходящую само наказание.
Таковы порядки в доме Гаврилы Кузьмича, единые - для всех. Для семейства Хомутовых, и для обязательно приходящих к ним на субботнее застолье и филейное воспитание, приказчика Федула Никанорыча Корзинкина с супружницей Степанидой Игнатьевной и сыном Васькой.
В своём доме он глава и хозяин!
Зря, что ли выбивался в купцы третьей гильдии?! Каких трудов стоило набрать необходимые по закону 8.000 рублей, заиметь три торговых лавки. Две «для виду» - в них он поместил склад мануфактуры и бакалеи. Одной - действующей на городском базаре. В ней и заправлял делами Федул Корзинкин. Мужик неторопливый, основательный, носивший картуз с чёрным лаковым козырьком и, выбритый всегда гладко.
Доверять ли ему или нет, Гаврила Кузьмич не знал. С одной стороны, приказчиков не вороватых в природе не существует, с другой никогда подобное за Федулом не замечалось: чего зря на человека напраслину возводить?
Притянуть же его по - ближе к себе, против этого Гаврила Кузьмич не возражал. Кто знает? На всякий случай. Заодно и Ваську повоспитывать филейно.
Лишняя порка мальчишке никогда не помешает!
Чтобы не мешать Фене (так по домашнему он звал свою Феодосию) и Варьке (за ним числилась привычка прийти на кухню и проверять пальцем сготовленное) Гаврила Кузьмич отправился в монопольку за водкой. Без неё застолье – не застолье и суббота – не суббота.
Благо через дорогу. Выбрал несколько бутылок покрепче – с расчётом наследующую субботу; о грядущем повышении акцизов на водку, о русском народе «вечно пьяном».
Пока говорили, и полдень наступил, а с ним и недалёкое застолье с филейным воспитанием.
Любил это время Гаврила Кузьмич! Что в лавке сидишь, словом не всегда удаётся переброситься. Кто же ты такой – не знает никто.
Здесь же – он во всей красе свой Хозяина и Главы дома!
Вернувшись, Гаврила Кузьмич обнаружил накрытые снедью столы и, ждущих его со свежесрезанными розгами Прошку с Ванькой.
Недаром отец Агафон чтил христианскую учёность Гаврилы Кузьмича. Слова в Святых Писаниях воспринимались им жизненно. Он находил в них опору и смысл семейного существования.
Прошка и Ванька стояли перед ним голыми, как и положено по христианской традиции: «Быть чистыми перед глазами Господа ничто не должно быть срыто от него». Стояли, уныло переступая с ноги на ногу, зная хорошо, что их ждёт дальше.
Вот, стервецы! С малолетства секу, а не могут боль пересилить! Вырвалось само собою:
- Уже испугались?! Мужики называется! Получите свою норму в троекратном размере!!!
Мальцы в ответ захныкали, загундосили, размазывая слёзы по лицу и утирая ладонями сопли.
- Показывайте что принесли!
В руках Гаврилы Кузьмича оказался внушительный пучок прутьев. На некоторых остались листочки. Было видно: Прошка с Ванькой опасаясь, что их работа не зачтётся из-за «жалости к себе» (такое бывало уже не раз) наломали с запасом.
Гаврила Кузьмич посмотрел на сыновей с презрением, выдернул прут из самой середины пучка:
- Живо! Один к одному!
Мальчишки наклонились, подставив под отцовскую розгу ещё не разрисованные полушария.
Гаврила Кузьмич стегнул прутом Прошку, тот взвизгнул – больше для порядка, след был еле заметный. Взяв другой прут, Гаврила Кузьмич опробовал его на Ваньке. Тот держался молодцом - не пикнул. Так попеременно розга за розгой опробовал все на мальчишеских филейных частях.
Прошка расквасился, рыдал навзрыд. Ванька, хоть, и покрикивал изредка держался мужественно.
Бывает же такая разница! Всего два года. Старший рамазня и нюня, младший - терпеливый и выносливый.
Сама собою пришла в голову спасительная мысль: придётся Прошку сечь ежедневно - страх боли болью из него выбивать!
Из тридцати двух отбраковал всего четыре прута. Сломал их пополам, чтоб не путались.
- Варька, ты где – присоединяйся к братьям! Тащи горох под иконы и на колени все трое!!!
Каждый раз так: сопливка ещё, а женское в ней бродит, крутит, рвётся наружу. Свои правила хочет в доме установить. Не выйдет! Он поилец и кормилец семьи и ему решать, что и как, а не бабам с их куриными мозгами!
Краем глаза Гаврила Кузьмич увидел, как вошла в зал Варька, красная как всегда от стыда (и откуда силы у девки на него берутся?!), таща, обхватив руками воспитательную скамейку. Отполированную до блеска, поколениями поротых на ней. Вслед за дочкой и скамейкой шла, нет, плыла лебединой походкой его Феничка. Её (и это прекрасно видел и понимал Гаврила Кузьмич) предстоящее филейное действо по женски возбуждало и приподнимало над медленным, невыносимо однообразным и скучным течением жизни.
- Странные они бабы, - подумалось Гавриле Кузьмичу, - под ударами корчатся, орут, матушку с Господом вспоминают, а тянутся к ним, хотят…
Варька, всё-таки, вышколенная девка. Скамейку поставила прямо напротив столов. Обзор великолепный!
Тут и колокольчик в сенях зазвенел.
Корзинкины пришли!
Радостно защемило сердце.
Человек основательный, христианин примерный, охранявший супружество как зеницу, Гаврила Кузьмич даже себе боялся признаться, что неравнодушен к Степаниде Игнатьевне.
Какая она Степанида – Стёпка!
Двадцать три исполнилось. В тринадцать Ваську родила, как и было всегда положено на Руси!
Разве не восхитительно, головокружительно и в свои сорок с гаком произносить строго:
- Стёпка – на лавку!
Да. Взрослых женщин в семействе Хомутовых тоже секли по субботам. Откуда взялся такой обычай Гаврила Кузьмич ни себе, ни домашним объяснить не мог. Но знал: Отец сёк его мать, дед – бабку, прадед – прабабку. Давний обычай.
Для него – исполнение традиции предков, было ещё и сладостно – приятным занятием. Голая Стёпка имела изюминку, занимавшую после порки воображение, а иногда захватывавшую сны.
Федул, наезжая в Москву за товаром покупал там не только соль, сахар и ситец, но и похабные заморские журнальчики. Был у него на Сухаревке знакомый книжник.
В журнальчиках Федул и вычитал, что жена должна иметь «французский вид», ну совсем, без волос, спереди на теле, как малолетка. Мол, небритыми крестьянки, да прачки в городах остаются.
Для Федула слова эти прозвучали как приговор. Он всегда тянулся к господскому, аристократическому. Уговаривать Стёпку долго не пришлось. Ей откровенно понравилась «французская затея».
Понравилась она и Гавриле Кузьмичу, с Фенькой же – застопорилось.
- Не хочу ходить общипанным цыплёнком, изгаляйся на Варьке. Ей рано ещё бабский вид иметь…
Так вот и поселилась Стёпка в его воображении и снах.
Было одно, очень важное для Гаврилы Кузьмича отличие женской порки от детского филейного воспитания.
Сёк он их не розгами. Что они им, задастым? Как слону дробинка.
Порол их «дураком». Плёткой, которую отец невесты передавал мужу во время венчания. Название – меткое: дурак - дурь женскую выбивает!
- Что ж, начали!
Этими словами Гаврила Кузьмич всегда начинал субботние воспитательные застолья. Произнёс он их и сейчас, наблюдая не без гордости за свою семью, как дети, стоя под образами на горохе усердно молились, разгибаясь и нагибаясь, выставляя напоказ, пока ещё не полосатые заднюшки. Как Фенька и Стёпка уединились за ширмой, чтобы раздеться и предстать перед мужчинами во всём женском великолепии и силе.
«Дурак» висел на самом видном месте, в зале, на стене. Стёпка голая, в восхитительном «французском виду», сняла его, подошла к Гавриле Кузьмичу. Присела перед ним в глубоком реверансе (подумалось: в гимназии что -ли научилась?).
- Возьми, Гаврила Кузьмич. Учи жизни – не разумную!
Улыбнулась.
Стёпка не легла, а села верхом, обхватив длинными ногами скамейку, наклонилась.
- Секи – не жалей!
Сказано – сделано. Гаврила Кузьмич взмахнул плёткой не высоко и не сильно. Увидел, как вспухли на спине и ногах рубцы, как задорно скачет под ударами Стёпка. Стало ему завидно сильно. Ни Фенька, ни мальчишки, ни, тем более Варька, ничего подобного проявить не могут. Орут, как недорезанные свиньи!
В сердцах, Гаврила Кузьмич взмахнул по - выше, по- сильнее, дёрнул плётку на себя: раз, другой. Рубцы пламенели, наливались кровью. Плётка – не розга.
Стёпка – хоть бы хны. Радуется, светится счастьем!
Вот это - выдержка.
Куда, до ней Феньке. Сразу же стала крутиться на лавке, хвататься руками, закрываться ими от ударов, кричать.
Позор, да и только!
Врезал ей на прощанье тройку – другую сильных ударов: завыла белугой.
Что с неё взять?
Отправил её, а заодно и Стёпку под иконы, в угол, на горох, стыд и срам, да грехи свои замаливать.
Пока женщины усердно молились то громко, то произнося тихо, еле слышно:
- Господи, спаси и помилуй!
Дети по росту выстроились перед отцами, наливавшими друг другу «мерзавчики с водкой и закусывавшими «горячительное» солёными огурчиками и жареной рыбой.
«Воспитательная шеренга» - придумка Гаврилы Кузьмича.
Как-то он заметил, что Прошка и Ванька по- мужски возбуждаются смотря на то, как он сечёт Варьку. Дело Хорошее! Мальчишкам полезно видеть (в жизни не раз пригодится) подчинение женщины, а ещё лучше, девочки, мужчине – отцу. Так все мы подчиняемся Господу, нашему Создателю! Беда лишь в том, что Варька не видит, как братья реагируют на её порку.
Вот и пришла ему в голову «воспитательная шеренга».
У мальчишек удики натягиваются струною, Варька – рядом свёклой вареной. Пусть привыкает тоже к подчинению мужскому. Иначе: какая из неё жена? Так, необъезженная кобыла!
По старшинству первой сёк Варьку. Она тоже не легла, встала коленями на скамейку. Не случайно. Гаврила Кузьмич использовал порку дочери и для другой цели: проверки её девства.
Иногда он благодарил Господа, что живут они в заштатном Мещовске, где соблазнов и кавалеров с гулькин нос. Но контроль всё равно необходим.
К тому же, Гавриле Кузьмичу нравилось смотреть, как изгибается Варькина спина под ударами, подрагивают груди и выстреливают из них соски.
«Красивка» - одним словом, говорил он себе, стегая орущую и просящую после каждого удара прощения дочь. Сёк сильно по- женски, между округлых выпуклостей. Так чувствительней и больнее. Девка должна знать мужскую руку – своё место в семье и жизни, уметь не только подчиняться, но и принадлежать мужчине!
Магическое слово «принадлежать!»
От него всегда потели руки у Гаврилы Кузьмича, удары становились сильнее, безжалостнее.
Принадлежать!
Добивался всегда и от Феньки, и от Варьки, и огольцы стелются – полностью в его воле, - а мало!
Стёпка хорохорится, под плёткой ржёт, как пьяная лошадь - всё нипочём. Спрашивал у Федула: как, такая получилась? Говорит: всегда к боли не чувствительной была. У Стёпки спрашивал - не ответила, захохотала. Снова захотелось сечь её и сечь. «Дураком». Потому-что Стёпка не дура, а кто?
Мальчишки убрали скамейку, отодвинули стол. Знают: слишком вольготно для них на скамейке лежать.
Прошка, как старший «стал в позу» первым. Согнулся пополам, обхватил руками коленки, напряг филейные части. Варька,как девка, была избавлена от счёта ударов: громкого,отчётливого. Для мальчишек он был обязательным. Не отблагодарённые и не сосчитанные удары не засчитывались. Тяжело – знаю. Но, кто сказал, что порка – это легко и не мучительно?!
Засвистели розги, заорал пацан. Не до счёта ему, тем более, не до благодарности. Криком и страхом исходит, хорошо ещё не писается. Бывало такое с ним раньше…
Стыдобище вселенское!
Стегал безжалостно, дёргал на себя розгу, кровь пошла – остановился. Посмотрел: и снова ещё сильней, сильней по всему телу (только бы яички не задеть!)
Охрип Прошка, в крови весь – суровая наука!
Не успел он разогнуться, как на спину к нему лёг Ванька. Обхватил ногами, трясётся, боится, что так же жестоко высеку, как брата. Не зря!
Давно, ещё на прошлое Рождество, Гаврила Лукич, заметив Ванькино хныканье решил из него мягкость для будущего купца не позволительную розгой выбивать. Не только по субботам, каждый день, а то и по несколько раз на день.
Купцами так просто не становятся!
Сейчас же Господь велел отделать так, чтобы мать и отца своих забыл лишь в покорности и благодарности вспоминал!
Зрелище неописуемое!
Внизу Прошка, согнувшись, красный как рак стоит, слёзы и сопли льёт. Над ним Ванька под розгами елозит, извивается, кричит,как раздавленная телегой кошка, не забывая и успевая вставлять «Спасибо!» и счёт ударов. Исполнительный мальчик.
Ваську Корзинкина секли «родительской поркой» снова на скамейке. С одной стороны встал Гаврила Кузьмич, с другой – Стёпка, как была голая, иссеченная.
Пошла работа: вжик! вжик! вжик!
Мальчишка едва успевал увёртываться о одного удара, как его тут же настигал другой. Дрожит, вьётся на скамейке, но не кричит. Благодарит спокойно и так же спокойно отсчитывает удары. Весь в мать…
И крови нет. Одни чёрно – синие полосы. Такого запори – ничего не услышишь от него, не поймёшь.
- Хватит!
Гаврила Кузьмич взял за руку Стёпку. Стыдно было самому себе признаться, что он, поря, совсем не смотрел на Ваську, стегал в такт, уставившись на Стёпку: возжелал её, захотел.
Хотя бы прикоснуться, случайно, или для дела. Взять за руку, остановить…
Прикоснулся. Остановил. Как молния пролетела!
Скорей за стол! К водочке, грибкам, огурчикам солёным, пирожкам – от греха по - дальше.
Федул, он-то мужик выдержанный, виду не показывает, рюмку за рюмкой наливает, грибочки, да огурчики нахваливает. Приказчик, одним словом. Человек подневольный, зависимый. Но место своё знает.
В их лавке на базаре полный порядок. В ней не только чай, сахар, табак – одежда всякая: портки, сорочки, башмаки. Запутаться что и как – просто. У Федула товары разложены по полочкам, подписаны. Любо – дорого посмотреть: дисциплина.
Она везде нужна. В деле купеческом и деле семейном. Без неё жизнь превратиться в труху.
- Собирайтесь к Всенощной!
Фенька, Стёпка – баню! Помойте детей и помойтесь сами! Чистыми надо к Господу приходить…

В XVII и XVIII веке супружеская измена была поводом к разводу. В XX веке наказания за измену трансформировались. В таких семьях супруги относились к друг другу с неприязнью, не ценили друг друга – поэтому измена часто сопровождала такие отношения, несмотря на порицание обществом.

К сожалению, в наше время и в нашем обществе супружеская измена уже ни у кого не вызывает ни удивления, ни осуждения. Но есть страны и народы, для которых брак — это не просто штамп в паспорте, а действительно что-то священное, где неверность — это преступление, за которое положено наказание. Супругов, решившихся на измену, ждут различные наказания. Наказание распространяется и на мужчин, и на женщин.

В ноябре 2013 года правительство Вьетнама выпустило указ, который предусматривает штраф за измену. Если жене приглянулся, например, брат мужа и об измене узнает кто-то из племени, то горе-любовник будет навеки изгнан из общины. Такие наказания получали изменники в старые времена. О том же, какие наказания получают изменники в наше время, Вы узнаете в следующе нашем видео. Следите за новым выпуском, и будете в курсе многих фактов истории и современности….

Испанский кодекс XIII века под названием Семь Партид, составленный при короле Альфонсо X Мудрого, строго запрещавший женщинам иметь отношения с иноверцами, конкретно же с иудеями и маврами. Мудрость короля, видимо, проявлялась в том, что наказание зависело от статуса женщины.

Думая о наказание женам за измену, люди прошлого проявляли фантазию. Содержались в нем две группы женщин. В одну входили воровки и проститутки, в другую жены, которых супругам не удалось наставить на путь истинный самостоятельно. В коррекционном доме женщины постились, молились, трудились с рассвета и до заката и подвергались телесным наказаниям. Последний раз на эту норму общего права британский судья сослался в 1782 г Его, кстати, потом обозвали “Судья палец” и высмеивали до самой смерти.

Активистки боролись за то, чтобы их считали не обычными кримінальницями, а политзаключенными, и когда им в этом отказывали, протестовали мирно – устраивая голодовки. Очень многих женщин такая перспектива удерживала дома, даже если муж дрался, пил, забирал ее деньги и водил любовниц.

Традиция разлучать матерей с детьми перебралась и в Новый Мир, и там тоже потом пришлось принимать законы, защищающие женщин. Британцы с американцами не в каком-то там мрачном средневековье, а лет так 60-70 назад наказывали женщин за внебрачную беременность.

Если женщин вели в церковь, им могли выдать дешевенькие колечки, чтобы они изобразили замужних. Но наказания были сравнительно мягкими: женщины происходили штрафами и требованием одеться прилично.

Согласно народным представлениям,в прелюбодействе могла быть виновна только женщина,но никак не мужчина. Что интересно,чем южнее регион,тем строже наказывали за женскую измену - вплоть до избиений с летальным исходом; а чем севернее,тем мягче относились к неверности. В средневековой Европе жен,уличенных в измене,наказывали пожизненным заточением в монастырь или обезображивали их,лишая носа,губ или ушей. Была распространена и смертная казнь за женскую измену.

Ныне тайцы - одна из самых мирных и дружелюбных наций,а в древности они придумали самое жестокое наказание из возможных. Если женщина изменяла мужу,с ее шеи просто снимали обручи,и она либо умирала от перелома шейных позвонков,либо оставалась калекой. В Римской империи неверных женщин продавали на рыночной площади всем желающим. Впоследствии им стали отрубать носы. Естественно,мужская измена в принципе не считалась поступком,заслуживающим порицания.

Изменой женщины считалась любая связь женщины с посторонним мужчиной. Ее мужу необходимо было наказать легкомыслие жены. Если он прощал изменницу и продолжал с ней жить, то ему полагалось наказание.

Дворяне относились к изменам терпимо. Крестьяне гораздо суровее относились к измене и порицали ее. Тем не менее, наказания не становились препятствием для супружеской измены. Жене, которую поймали на измене, запрещалось носить фамилию мужа. Епитимья для жен был многолетней (до 15 лет), либо ее отправляли в монастырь.

К измене женщины относились строго «Такие бабы вдвойне грешат - и чистоту нарушают, и закон развращают… Муж мог и самостоятельно наказать жену – выгнать ее из дома, забрав у нее приданое. Но женщина могла отомстить разлучнице за перенесенное унижение – в Ярославской губернии, например, жены могли побить окна, вымазать дом сажей и ворота дегтем.

При этом в Спарте супружеская измена не считалась поступком,достойным даже порицания,не говоря о наказаниях. В допетровские времена муж мог отделаться годом епитимьи и штрафом, женщина всегда несла более тяжкое наказание, чем мужчина. В случае измены с виновницы немедленно их снимают. За измену женщину здесь ждет 100 ударов палкой и тюрьма. Если женщину уличали в измене, то после развода она должна была вступить в прядильный двор, и ей запрещалось повторно выходить замуж. Чтобы доказать измену жены, муж должен был привести свидетелей.

Источник:
Записки Алены
Если на измене «ловили» мужа, то его наказание заключалось в устыдительной беседе с «духовным отцом». Как правило, это обманутые жены. Кстати, нет ничего удивительного в том, что за измену могут лишить свободы.
http://lewonuserihop.ru/kak-nakazat-muzha-za-izmenu/

Наказание жены

Нашел вконтакте, первоисточник неизвестен.

Дело было так. На прошлой неделе как-то вечером мы с женой ложились спать. Я попытался к ней подкатиться, но в конце концов услышал:

— Знаешь, мне не что-то хочется. Просто подержи меня в своих объятиях.

И она сказала самую ужасную фразу, которую только может услышать мужчина от своей любимой:

— Ну, правда, дорогой. Мне кажется, ты просто не улавливаешь мои женские эмоциональные потребности.

Я подумал: "С чего бы это она?". В общем, в тот вечер так ничего и не получилось, мы просто заснули.

— Ну, дорогой, мне кажется, что это все. Можно идти к кассе.

Я с трудом сдерживал себя, когда я произнес:

— Нет, дорогая, мне что-то не хочется.

Вот вы знаете, что значит выражение "спал с лица"? Вся вот эта гамма эмоций — непонятки, огорчение, возмущение, гнев. пробежала по лицу моей обожаемой.

— Ну, правда, дорогая. Я просто хочу, чтобы ты подержала в своих объятиях все вот это вот.

— Мне кажется, что ты просто не улавливаешь мои мужские финансовые возможности.

Так что теперь мне ещё долго секса не светит.

Источник:
Наказание жены
Для размышления 🙂 Нашел вконтакте, первоисточник неизвестен. Мужской взгляд. Дело было так. На прошлой неделе как-то вечером мы с женой ложились спать. Я попытался к ней подкатиться, но в конце концов услышал: — Знаешь, мне не что-то хочется. Просто подержи меня в своих объятиях. — ЧТО??? И она…
http://san-ua.livejournal.com/5380.html

Наказание жены ремнем – пикантная мера воспитания или проявление насилия?

Отношения между супругами, как при распределении семейных обязанностей, так и в сексуальном плане, — это их осознанный выбор и их тайна. Главное, чтобы каждый член семьи при этом не чувствовал себя ущемленным или униженным, по крайней мере, так утверждают психологи. Некоторые семейные пары даже применяют разнообразные способы наказания и поощрения, так сказать прибегают к методам «кнута и пряника». К примеру, забыл забрать ребенка из детского сада — ужин готовишь самостоятельно, или засиделась с подругами — о новом платье можешь не вспоминать еще как минимум месяц. А вот недавно подруга поведала мне о таком виде наказания, практикуемом в ее семье, как порка ремнем по мягкому месту. Муж наказывает жену ремнем — что-то новенькое, не так ли? Хорошо это или плохо? Как это влияет на семейные отношения? Вызывает ли это чувство обиды и унижения?

Сегодня мне бы хотелось подискутировать именно на эту тему, предмет обсуждения которой, как это ни странно, набирает актуальности с каждым днем. Основанием дискуссии будет обсуждение такого пикантного метода воспитания на примере моей подруги.

Для начала сделаю небольшое отступление и озвучу мнение главной героини повествования относительно такого нестандартного метода воспитания, используемого в их семье. Кстати, следует отметить, что она не считает порку ремнем чем-то нестандартным и выходящим за рамки приличия. Более того, правило было установлено в самом начале совместного проживания и никогда не воспринималось как насилие или попытка унизить вторую половину, сделав ей больно именно таким способом. Хотя, по-моему, такая норма поведения подойдет не каждой женщине, да и не каждый мужчина склонен к физическому воздействию в отношении возлюбленной. Но, как говорится, каждому свое, поэтому однозначного мнения по этому поводу быть не может.

Вернемся к нашим героям. Наверное, вы подумаете, что муж «бедняжки» — деспот или ретроград, который, наказывая жену, самоутверждается и избавляется от негативной энергии. Отнюдь нет, как это ни странно, но он полная противоположность представленного образа. Это довольно-таки обаятельный и воспитанный молодой человек, добившийся немалого успеха в бизнесе. К тому же, он искренне уважает женщин, ценит их труд и склонен воспринимать супругу как ласковую и женственную хранительницу семейного очага, от которой по большому счету и зависит продолжительность и качество семейных отношений. Просто порка, в его понимании, — это своеобразный пикантный момент, вносящий разнообразие в повседневную жизнь супругов и, в то же время, являющийся полезным, а иногда и неизбежным методом воспитания.

Учитывая схожесть взглядов обоих супругов, я бы сказала, что они достаточно комфортно себя чувствуют и не считают свою семью особенной или таковой, где права и свободы мужа или жены ущемляются. Каждый из них имеет все возможности для самореализации и карьерного роста, а также понимание и поддержку со стороны второй половинки. При этом порка ремнем никак не сказывается на повседневных отношениях, а наоборот дисциплинирует и развивает внутреннюю организацию, что имеет значение не только в быту, но и на работе.

Стоит отметить, что супруги, ставшие невольными героями моего повествования, имеют не только крепкие семейные отношения, но и являются хорошими друзьями, способными всегда прийти на помощь друг другу. О них с уверенность можно сказать, что им повезло в выборе второй половины и они действительно счастливы. Ни муж, ни жена не позволяют себя навязывать свое мнение второму из супругов, все происходит по взаимному согласию и с учетом требований и пожеланий каждого члена семьи. И это касается не только бытовых вопросов, но и профессиональных, чего, кстати, нельзя сказать о многих семейных парах, в которых подобные пикантные правила не применяются. Они достаточно толерантны в отношении увлечений и интересов друг друга.

Кстати, наказание ремнем довольно положительно сказывается и на сексуальной жизни обсуждаемого семейства. Порка ремнем вносит дополнительный эротический оттенок в отношения партнеров, является благоприятной почвой для эротических фантазий, поэтому назвать их секс скучным и монотонным уж точно нельзя.

Чтобы было понятнее, добавлю, что панического и порабощающего страха перед супругом у героини рассказа нет, более того, отношения между мужем и женой довольно демократические. Она с радостью возвращается домой, с нетерпением ждет мужа с работы, он же не упустит случая побаловать жену каким-нибудь сюрпризом, сделать что-нибудь приятное. При этом каждый из них убежден, что именно их концепция семейного счастья правильная и, если бы некоторые пары придерживались именно такой модели поведения, возможно, количество разводов и разбитых семей, не говоря уже о сломанных детских судьбах, было бы значительно меньше.

Единственное табу, которого придерживаются супруги (и это очень важно) — недопустимость реализации наказания при детях. Отмечу, что прожили в браке они уже более 6 лет и имеют детей. Дети, в принципе, не должны видеть каких-либо проявлений насилия, тем более между родителями.

На этом мой рассказ о том, как муж наказывает жену ремнем подошел к концу, а вот выводы относительно положительных и отрицательных сторон такого метода воспитания вы вольны делать самостоятельно. Как по мне, если подобная концепция в действительности устраивает обоих, это их право и их выбор. В конце концов они же не применяют порку к соседям, которые мешают спать и слушают музыку до полуночи)