Неожиданное вторжение родственников. Истории из реальной жизни

Он открыл глаза, увидел чужую комнату, до горячей духоты нагретую солнцем, и почувствовал, как потное лицо овеивало слабым дуновением воздуха. В раскрытое окно тек сухой жар июльского утра. Прямо над головой на самом солнцепеке, за подоконником, постукивали когтями по карнизу сизые голуби и в поисках тени заглядывали в комнату. Потом он услышал, как где-то в глубине двора с напором зашелестели струи воды о листву, невнятные послышались голоса, заработал на холостых оборотах мотор поливальной машины.

«Что это, где я? - подумал Никита, вытирая испарину на груди. - Я не дома? Мама умерла - и я здесь?..»

Во время сна ему припекло голову, звенело в ушах, и была неприятная расслабленность в замлевших мускулах: он спал всю ночь в неудобном положении, лицом вниз, сжав руки на груди. Весь мокрый от пота, Никита с отвращением сбросил прилипшую к телу простыню, опустил ноги с дивана и огляделся.

В комнате этой, видимо, не жили давно: старые обои дожелта выгорели, было не прибрано, тесно от потертых кожаных кресел, от просиженных стульев меж расставленных по стенам тумбочек, от неуютных, загромоздивших углы книжных шкафов; пахло от дивана теплой и горьковатой пылью.

А незнакомая квартира за дверями, казалось, была выжжена горячим солнцем: было уже полное утро, но никто не стучал, не входил к нему. И все-таки там, за дверью, кто-то затаенно и тихо сейчас передвигался в коридоре, шепотом разговаривал по телефону, и Никита догадывался, что шептались, говорили о нем, о смерти матери, и растерянно взглянул на себя в зеркало над диваном.

В пыльной желтой его глубине замерло бледное, заспанное лицо с красной на щеке полосой от подушки, серые глаза всматривались вопросительно. Никита провел по щекам пальцами и отдернул руку.

Он представил, что такое же выражение, наверно, было на его лице и вчера, когда после приезда из Ленинграда он сидел за столом в окружении незнакомых, сочувствующих ему людей, когда, на чей-то вопрос глухо ответил, что мать в больнице ничего не просила, даже не жаловалась на боли, хотя умирала в сознании.

И по тому, как они подолгу, с горьким участием смотрели в его сторону, он подумал, что все эти люди, скованно ужинавшие вчера в длинной, старомодной столовой, были или его родственники, или знакомые его матери - он всех их видел впервые. В середине ужина хозяин дома профессор Георгий Лаврентьевич Греков отрывисто и нервно покашлял в ладонь, проговорил, ни к кому не обращаясь: «Да, она была мужественной женщиной», - и сейчас же излишне решительной походкой, свойственной часто людям маленького роста, вышел из столовой.

После его ухода никто за столом не проронил ни слова, все, по-прежнему склонясь над тарелками, с каким-то опасливым пониманием постукивали вилками, и Никита вопросительно покосился на Ольгу Сергеевну, жену Георгия Лаврентьевича. Весь ужин она сидела в скорбном молчании, неспокойными пальцами комкая салфетку; в пунцовых мочках ее ушей, покачиваясь, сверкали серьги, молодили ее когда-то красивое, теперь уже полнеющее лицо. Поймав его взгляд, она с ласковой сдержанностью тронула его руку, сказала вполголоса:

Вы, кажется, устали, Никита? Вы, очевидно, плохо спали в вагоне. Если не возражаете, я покажу вам комнату.

Тогда он поднялся, проговорил, ни на кого не глядя: «До свидания», - и последовал за ней, ощущая взгляды на своей спине. И как только закрыл дверь комнаты, непроницаемое безмолвие затопило квартиру: чудилось, гости разошлись из столовой на цыпочках, и не слышно было, как прощались они.

«Что они говорят обо мне? - вспомнив свой приезд, хмурясь, подумал Никита и прислушался. - Почему они не входят, не стучат, а стоят в коридоре? И кто жил в этой комнате? Чьи это боксерские перчатки? Что я должен делать теперь?»

Он встал с дивана, долго смотрел на тренировочную грушу, висевшую в углу, на затянутые слоем пыли боксерские перчатки (они валялись на стуле). Перчатки ссохлись, покоробились - лежали здесь давно. Он тихонько сдул с них пыль, натянул корявую, до скрипа прокаленную солнцем перчатку на правую руку и, не зная зачем, слабо ударил по груше. Она с тупым звуком метнулась на подвеске, закачалась. Никита ударил еще раз и, стиснув зубы, стоял, ожидая.

Было тихо, в окно веяло запахом накаленных крыш.

В дверь внезапно постучали. Никита стряхнул, отбросил в угол перчатку, стал, торопясь, натягивать ковбойку.

Простите… Доброе утро, Никита. Можно к вам? - И осторожно вошла Ольга Сергеевна, послышался свистящий шорох ее платья. - Простите, ради бога, Никита, я вас не разбудила?..

Не подымая головы, он все торопливо искал пуговицы на ковбойке. И, не отвечая ей, видел совсем рядом ее освещенные солнцем полные колени, выступавшие под коротким белым платьем, ее сильные, с высоким подъемом ноги, золотистые волоски на них, будто высветленные солнечными лучами.

Какое же это несчастье, какое несчастье!.. - негромко заговорила Ольга Сергеевна. - Поверьте, я понимаю ваше состояние. Потерять мать… Господи, как я это все понимаю! Я сама это пережила три года назад.

Ольга Сергеевна так близко стояла перед ним, что он явственно вдыхал терпковато-теплый запах ее платья. Она вдруг неуверенно и робко погладила его по голове, от ее руки повеяло свежим запахом земляничного мыла, и он мгновенно ощутил свои жесткие волосы, еще не причесанные, и, дернув головой, сказал шепотом:

Спасибо, Ольга Сергеевна, не надо…

Я понимаю, Никита. Я все понимаю.

Она, умытая после сна, всматривалась в него, глаза были размягчены состраданием, жалостью; белое летнее платье - такие никогда не носила мать - стягивало ее торчащую грудь, чистые каштановые волосы убраны в пучок на затылке, в алых мочках прижатых ушей поблескивали серьги.

Бедный, бедный, - сочувственно отыскивая глазами его взгляд, проговорила Ольга Сергеевна, и ее пальцы щекотно прикоснулись к его груди, помогая ему застегнуть пуговицу. - Вы все время думаете о ней? Я тоже никогда не забуду ту страшную потерю.

Никита угрюмо глядел в пол, на рассохшийся, старый паркет, отчетливо видел завязший в пыли голубиный пух, грязные пятна раздавленного пепла, точно несколько лет никто не входил в эту заброшенную комнату. Еле слышно спросил:

Он… тоже умер? Боксерские перчатки… Это его?

Она отошла на шаг, подняла полные оголенные руки к измененному испугом липу.

Нет, нет! Это комната сына… Он только не живет у нас! У него семья… Вы меня не так поняли! Три года назад, Никита, я тоже пережила смерть матери. Господи боже мой, какая нелепость! - вскрикнула Ольга Сергеевна и опустилась в кресло, прикрыла рукой лоб. - Как мы все стали суеверны! Какая нелепость!

Простите, я не знал, - пробормотал Никита. - Я подумал только, когда вы сказали…

Вздохнув, Ольга Сергеевна отняла пальцы ото лба и через силу закивала ему.

Я понимаю вас. Как все это невыносимо!

Он молчал.

Да, да… Я хотела вам сказать, Георгий Лаврентьевич придет из института в первом часу, - проговорила Ольга Сергеевна утомленно. - Он хочет сегодня встретиться с вами. Обязательно.

Спасибо, Ольга Сергеевна.

Через полчаса я вас жду к завтраку, Никита.

Спасибо. Я не хочу.

Но так нельзя. Вы должны есть. Вы же ослабнете, Никита. Я вас жду к завтраку!

Она вышла. Тихая жаркая пустота была в комнате. Ни звука, ни шороха не доносилось из квартиры.

Он лег на диван. И тут вся стена перед ним, с унылыми вензелями обоев, теплая, прямая, покрытая пушком пыли, слилась во что-то однообразно-серое, душное, бессмысленное, и он испугался, что в эту минуту может заплакать.

Очень хочу с вами поговорить, оч-чень!.. Вчера, к сожалению, не смог. Да и вы были только с поезда. Да, теперь мы сможем!

Георгий Лаврентьевич Греков ходил по кабинету нервной, танцующей какой-то походкой, странной при его широких плечах, крупной голове и маленьком росте; подпоясанный халат был длинен, извиваясь, мотался над голыми щиколотками. И было странно видеть среди этого просторного, залитого солнцем кабинета с высокими старинными книжными шкафами по четырем стенам его подрагивающие, обнаженные ноги в домашних шлепанцах. Они быстро двигались, мелькали по ковру.

Начну с того, что у моей супруги куда заболеваний дыхательной системы. Жили мы в средней полосе России в городе, который никому не известен. На протяжении всей жизни врачи рекомендовали переехать ей к морю или ближе к Кавказу. После нескольких отпусков, во время которых жене становилось намного лучше, было принято решение и продаже недвижки здесь и ее покупке на черноморском побережье.
Выбирали недолго, благо у одного хорошего знакомого умер дед, живший в двушке в Анапе. Мы быстро продали свою квартиру, вложили накопления, взяли небольшой кредит и, наконец, переехали. Это было по осени 2011 года (в начале ноября, если быть точнее).
За зиму-весну сделали более-менее хороший ремонт, зачали младшего и стали радоваться жизни. Радовались вплоть до телефонного звонка, поступившего в начале мая 2012 года.

Случай первый, вступительный.

Звонил дядя Коля, двоюродный Брат отца. Он радостным голосом сообщил, что готов приехать к нам в середине июня и пожить у нас недельку-другу. Гостить он собирался с женой и двумя внуками. Во время разговора сложилось впечатление, что он попросту ставил нас перед фактом, особо не интересуясь не нашими планами, ни разрешением.
Но что делать, не станешь же жестко отказывать родному человеку.
Приехали июня 15-го, после дороги уставшие. Вечером хорошо посидели, постелили им всем в комнате, улеглись спать.
В 8 часов утра дверь в нашу комнату открывалась и дядя Коля с требованием в голосе спросил, что у нас на завтрак. Жена встала, начала готовить благо вчера сходили в магазин.
Съев завтрак, не сказав спасибо, дядя Коля с внуками спросив, как пройти морю (около 1.5 км), направился купаться. Тетя Марина осталась с нами (болела голова вроде как). Моя жена готовила обед, тетя Марина смотрела телевизор.
Придя часов в 15-16, дядя Коля затребовал его накормить. Накормили, напоили, усадили смотреть телевизор, внукам я предоставил компьютер для игр.
Вечером дядька отправился со всей семье гулять на набережную. Пришли поздно вечером, ужин не требовали.
И так продолжалось все 13 суток, что они у нас гостили.
Я ни заикался о плате за проживания (боже упаси, даже не думал), однако надеялся, что они хотя бы будут покупать продукты. Нет. Пару раз купили пирожные/конфеты/печеньки к чаю, наели на 2 наших месячных бюджета на еду. И с довольным лицами уехали, пообещав приехать еще (во время этих слов меня передернуло).
Единственный положительный момент -- внуки были хорошие, воспитанные, ничего не сломали и не доставили каких-либо неудобств (была бы возможность, с удовольствием принял бы только внуков).

Случай второй, приятный

В конце августа того же года к нам приехала сестра жены со своим молодым человеком. Им по 22 и 21 году, нам по 25.
Честно думал, что опять придется работать за двоих, что всех прокормить. Однако нет, Лена и Димой покупали на равных продукты, привезли много всяких гостинцев с собой, во время отъезда всучили нам 15 000 рублей, хотя мы всячески отбрыкивались от них, и уехали.

Случай третий, ужасный

Ничего не предвещало беды, но в начале мая 2013 года поступил звонок от знакомого нам Дяди Коли, который не менее радостным, чем в прошлом году, голосом, сообщил о скором приезде его сына Саши и женой и ребенком.
В то время я уже перестал быть фрилансером, устроившись на обычную работу, вечерами и выходные подрабатывая на разных биржах.
Отказывать снова язык не поднялся. В конце июня приехали ОНИ.
Саша - быдловатого типа паренек, старше меня года на два, десантник (или не десантник, но кто-то такой), с наглой харей (по-другому и не назовешь).
Надя - жена Саши, типичная б.... (даже не знаю как назвать), мат через слово, деревенский говор (хотя вроде как городская).
Сашенька - сын, пропеллер в жопе.
Стоит напомнить, что к тому времени у нас уже появился свой малыш, поэтому было не просто принимать такое количество гостей в двухкомнатной квартире.
Прожили они две недели. Итоги:
1. Ничего не платили за еду. Пару раз купили мясо, рыбу, молочку (в принципе, сами всё и съели.
2. Постоянно жаловались на плач малыша, давали советы по успокоению, от которых у меня кровь в жилах стыла (наподобие "налейте ему водки", чтоб заснул).
3. Сашенька уронил мой ноутбук, треснула матрица (или как там дисплей называется). Отдал знакомому ремонтнику, тот сделал бесплатно, но новая матрица, которая была б/у, обошлась в 3.200
4. Один раз спросив, потом без разрешения брали нашу машину покататься. На четвертый раз ключи на тумбочку при входе класть я перестал, чем вызвал недоумение у троюродного брата.

Во время отъезда я напомнил родственникам, что неплохо было бы оплатить матрицу, чем вызывал у них приступ гнева, крики типа "ахтыкозелонжеребенок". В итоге мне кинули 2 тыс со словами больше нету. И уехали. Перед отъездом просили довезти до вокзала. Отказал.

Если будет интересно, расскажу еще о трех случаях приезда родственников в 2014-2015 годах. Один положительный, два негативных.

О приезде родителей рассказывать не буду, там всё хорошо, а иначе и быть не может =)

К теме о родных, меня чет вообще бесить многое начало… Еще раз говорю, хорошие они, любят нас, а мы их.

Но то блин бабушка мужа все зазывает нас приезжать и ночевать у них, типа вот ваша комната, приезжайте и ночуйте. Не понимает, что дома комфортнее нам, и вообще это глупо звучит приезжайте к нам с ночевой… Мы с огромным счастьем стали жить отдельно, зачем нам опять возвращаться к прошлому?) Ладно, если б жили где-нибудь в области или в др городе, то можно и с ночевой… а в 20 минутах на машине от дома не понимаю...

Бабушка его постоянно покупает нам всякие самые дешевые соки, самые дешевые яблоки, и прочее… Мы это не едим(((((Бабушкам то понятно, чем дешевле, тем лучше, но мы не по этому принципу живем.

Постоянно нам звонят его мама и бабушка с вопросом че не приезжаете, даже если мы были у них позавчера...

Как приедем так начинают кормить нас всем подряд, мы же типа такие голодные, я ж не готовлю нифига дома))) А потом еще интереснее, когда говорим, что щас поедем домой, то бабушка и мама наперегонки бегут к холодильникам (у каждой свой) и на скорость начинают все вываливать оттуда в пакеты и совать нам! От половины отказываемся, половину приходится взять с собой, по объему практически как из супермаркета вышли, 2-3 пакета...(готовая еда в контейнерах, сыр, мясо, фрукты, соки, соленья, печенье и т.д., все что есть!)

Еще бесит, когда все лето наши мамы и бабшки пашут на даче, а потом начинают нам втюхивать все эти соленья варенья и тд… типа мы для вас это все выращиваем. Из года в год пытаемся объяснить, что едим только немного ягоды летом, зелень, и в умеренных количествах овощи, а в зиму съедаем банку варенья и банку соленых огурцов (на нг в оливье добавляю) и все! Не понимают, каждое лето пашут, устают, жалуются, что все болит… а зимой жалуются, что никто не есть соления варения, а они так старались....

Моя мама 2-й год помешана на переустройстве дачи, в том году мы уже задолбались там все ломать, перестраивать, закупать материалы, нанимать бригаду, следить заними и т.д. Я еще легко отделываюсь, а вот мой муж задолбался конкретно. Мама грезит мыслью, что она перестроит дом, у нас будет там своя комната (раньше она тоже была) и мы будем с ней там все лето жить, типа детишки будут тут гулять… Пытаюсь объяснить, что мы молодые и нам не интересно настолько увлекаться дачей. Мы всегда можем приехать в баню и на шашлыки на дачу к родителям мужа. А в будущем построим себе свою) бесполезно. Упорно грызет мозг, что мы не правы, нам это надо, так что давайте стройте дачу… В этом году не знаю, что будет, родится малыш и мужа я просто не пущу туда, пускай с дитем сидит и мне помогает, и так на вахтах по пол месяца..

Еще муж у меня горячий парень и зимой предпочитает гонять в весенней куртке, в демисезонных ботах, типа все равно на машине. Ну это его дело, не пилю его, чтобы одеввался как положено, замерзнет - сам оденется. Но каждый раз, когда приезжаем к нему начинается… Мама и бабушка поочереди «Ты почему в такой куртке? Ты почему в тонких носках???» и тд. А потом ко мне с этими вопросами, типа не следишь за мужем! Мужа это сразу злит и он уже не такой веселый… тут начнается другое со стороны его мамы «Че такой грустный? Лена, что у вас случилось? Что с вами?? Я же вижу, что что-то не так!» Блин, да все так! Иногда его мама потом идет и плачет, типа у нас что-то не так, а мы ей ничего не рассказываем или типа что сын ее грубый какой-то...

Ой беда… и главное, все, что я написала повторяется каждый раз! И это реально начинает раздражать. Я вообще спокойный человек, не могу нагрубить родным или сказать им что-то обидное и вообще всем поступкам нахожу логичное объяснение. Да, они любят нас и помогают нам. Но уж очень навязчиво! Боюсь представить, что будет, когда малыш родится...

Очень сумбурно написано, но как смогла)

У меня сильно разболелась голова, я еще не знала, что скажу своему мужу Семену. Дверь в туалет закрылась надолго, туда по очереди заходили и выходили, а я никак не могла поймать нужный момент. – Ладно, потерплю, подумала я. В спальне на нашей супружеской кровати уже обосновались четверо моих родственников. В зале диван и кресла тоже были заняты. На полу в каждой комнате резвились дети. На кухню меня просто не пускали. Оставалось только наблюдать на оккупированную квартиру родственниками.

Во входной двери повернулся ключ. Мой муж Семен вошел и обомлел. Полный дом людей. Детвора между ног бегает. Все пространство занято. Теперь мы вдвоем с ним наблюдаем, как это количество людей перемещается с одной комнаты в другую. Мой дядя Иван уже пенсионер, подошел ко мне и тихонько ткнув в бок сказал, - Я так и не понял, нафига в унитазе смывается зеленая вода. Я попыталась что-то объяснить, но было еже поздно. Крышку бочка он выдрал, и мы остались все со сломанным туалетом. Зато дядя Иван понял, что зеленая жидкость это дезинфекция. На этом он не успокоился. Пройдя в нашу спальню, он начал изучать содержимое на моем трельяже. – Сколько же вы денег тратите на такую ерунду, сказал он, переставляя мои косметические принадлежности.

Желание было одно, быстро убежать с этого дурдома, но не тут - то было. Мои тетя Рая и тетя Надя пригласили всех к столу. Если точнее сказать мы стояли вокруг него, потому что всем сесть просто не было места. Мой муж стоял в стороне и наблюдал, как все наши недельные запасы уничтожались за один присест. Тут моя тетя Рая, как главнокомандующий всей родни, скомандовала. - Ну все, перекусили, пора собираться. Я была в полной растерянности, оказывается, я даже забыла поинтересоваться надолго ли они приехали. Все быстро собрались. И так же как приехали наскоком, все ушли. Мы с мужем оставались в оцепенении.

Как оказалось, они были проездом. Мой дом был просто остановкой для перекуса и отдыха. Я с мужем Семеном сели на диван. В дверь позвонили. Неужели что-то забыли, промелькнуло в мозгу. Семен отрыл дверь. На пороге стояли наши приглашенные гости, как и договаривались без детей. Дома все приготовленное было съедено. Я быстро пришла в себя от произошедшего. – Так, все, мне необходимо выпить, сказала я. Мы быстро собрались и направились в ближайшее кафе. Тягость прошедшего утра быстро растворилась за бокалом вина. Внутри заведения громка играла музыка, в соседнем зале кто-то завывал под караоке, но нам с мужем все было радостно. Пусть лучше так, чем с нашей родней.

Случается, когда чужие люди бывают ближе и значимее родных по крови. Да если бы только так, а то ведь зло, выпущенное подлецом-родственником поражает расчетливостью или бессмысленной своей жестокостью мишень, которой являются родные люди. Вспомнился мне один случай из рассказов родителей, как очевидцев и прямых участников события. Был у моего отца двоюродный брат, Иван. О скупости его ходили легенды, я уже писала, как меня, пятилетнюю, за работу в его саду он угостил яблоком, выбрав самое маленькое, оговорив, что я мало трудилась, отвлекалась на игру с его трехлетним сыном. Он ещё был завистлив, а в целом, представлял собой низкого, ничтожного человека.

Заболела моя молодая мама, сельский фельдшер предположил аппендицит, нужна была срочная консультация врача- специалиста.

Время было давнее, автомобили в деревне были, но не было ещё дорог, а стояла зима. Основным видом транспорта в те годы были лошади. Отец отправился с запиской фельдшера к брату Ивану за лошадью, тот был бригадиром и давал распоряжения. Лошадей, как главную тягловую силу, колхоз держал в большом количестве, я помню за речкой большую конюшню,коней, пасущихся на лугу. Иван распорядился запрячь норовистую, своевольную лошадь, объясняя, что остальные будут нужны для колхозных работ. Отец просил другую, что может быть важнее человеческой жизни, но бригадир не уступал, а спорить было некогда. Уложил в сани стонущую маму и взмахнув кнутом, погнал лошадь.Однако, быстрой езды не получилось, конь внезапно останавливался, крутил головой и взбрыкивал. Скорее всего, исход дела был бы трагическим, но, на счастье, в направлении города тоже двигалась повозка, лошадка бодро бежала по санному следу. Незнакомый возница остановился и узнав, в чем дело, посадил маму в cвои сани, быстро скрылся из виду. Отец подъехал к больнице нескоро, маму уже прооперировали, удалив аппендикс, наполненный гноем, а хирург укорил отца за позднее обращение, еще бы несколько минут и гной разлился в брюшине.Мама поправилась, а отец тогда, с такими же приключениями вернувшись в село уже затемно, мимо дома направился к Ивану, долго стучал, но его не впустили. Разговор состоялся позже, но в тот вечер двоюродный братец был бы просто избит и он это понял, не открыв дверь. Отец позже сожалел, что не спросил имя попутчика, маминого спасителя, не до того тогда было. В тридцать пять лет Иван заболел, онкология, уже совсем слабым послал детей за мамой и попросил у неё прощения. Отец же его не простил, в день похорон менял крышу дома и не пожелал спуститься вниз, чтобы проводить братца в последний путь. Родной же брат Ивана был совсем другим человеком, с отцом у них были дружеские отношения.