Опасный денди. Все о денди

Английское явление дендизма было ловко перенято нашими соотечественниками, но, как водится, адаптировано на русский манер. Чем же отличались отечественные денди от своих западных коллег?

Правильная родословная

«Премьер-министр элегантности» Джордж Бреммель по своему происхождению не был дворянином, однако это не помешало ему получить доступ в лучшие дома Англии. В России же, напротив, почти все денди принадлежали к дворянскому сословию. Можно ли это связать с тем, что следование моде требовало уйму свободного времени и немалых финансовых затрат? Если со вторым у наших буржуа было все в порядке, то со свободным временем, увы, возникали проблемы. Хотя истории известны примеры, когда русские толстосумы пытались стать истинными денди. Вспомним купца Гусятникова, которого современники именовали «превеликим англоманом».

Равнодушие к чинам

Известно, что англоман Гусятников был одержим идеей-фикс – получить дворянство, и это можно считать отличным доказательством того, что сей стройный господин в черном фраке и с безупречно завязанным шейным платком не был денди в прямом смысле этого слова. Настоящий денди никогда не стал бы гнаться за чинами, добиваться привилегий или повышения статуса. Самодостаточность – вот еще одна особенность настоящих денди. А что у нас? Наши денди пытались всеми правдами и неправдами доказать, что они много большие модники, чем английские коллеги. Вот только если последние с легкостью отступали от модных канонов, более того – могли в секунду разрушить вчерашний образ ради новизны впечатлений, то русские щеголи ни за какие коврижки не согласились бы отступить от предписанных правил.

«Странности»

«Он как все!» - страшнее приговора английский денди вряд ли мог услышать. Свои особенности, запоминаемость, отсутствие вульгарности и тривиальности, желание «отличаться от людского стада» – все это было столь характерно для западных щеголей. Умение быть «немного странными» считалось почти обязательным. Другое дело – русские денди. Как замечает Юрий Лотман, «французский» идеал модного поведения, который господствовал при дворе, резко восставал против проявления особенностей того или иного индивида. И если лондонский денди мог себе позволить выкинуть «нечто эдакое», то петербургский модник вынужден был всегда оглядываться на мнение «княгини Марьи Алексеевны» и разных «Максим Петровичей». Впрочем, Карамзин в «Моей исповеди», описывая похождения своего героя, рассказывает, как тот, склоняясь в раболепном поцелуе, кусает за ногу Папу или, танцуя с немецкими дамами кондрантас, нарочно валит их на землю самым непристойным образом. Эти описания, впрочем, весьма далеки от реальности…

«Меховые фишки»

Как пишет Лотман, костюм – внешний знак дендизма, но вовсе не его сущность. Для русского денди модная деталь гардероба превращалась в фетиш, однако, ни о каком вкраплении интересных «фишичек» в свой наряд он и подумать не смел. Только точное следование созданному западному образцу! Помните, «как dandy лондонский одет…»? Правда, русские денди позволяли себе дорогие меха: «морозной пылью серебрится его бобровый воротник…», - и, это, пожалуй, было единственной «фишкой» отечественных денди. Впрочем, как верно пишет культуролог Ольга Вайнштейн в своей книге «Денди», «отличие стиля было связано с необходимостью утепляться в зимнее время». В остальном же – идеальный костюм, элегантный, не броский и безупречно повязанный шейный платок, позднее, галстук, и начищенная до умопомрачения обувь.

Тонкая талия

Идеальный образ денди, отличающегося стройностью, был перенесен и на русскую почву, причем, представление о красавчике с узкой талией держались у нас на протяжении нескольких десятилетий. Стоит только вспомнить Николая I, который в 1840 году утягивал свой отросший животик, предпочитая переносить физические страдания, но соблюдать модное поветрие. Пушкин тоже следил за своей талией, гордо описывая брату «соревнования» с Евпраксией: «…тальи наши нашлись одинаковые. <> или я имею талью 15-летней девушки, или она талью 25-летнего мущины». При этом, большинство русских денди не испытывали тяги к спорту, подобно их западным коллегам, некоторые из которых проводили свои дни между верховой ездой и боксерскими поединками. Наши денди предпочитали неторопливые послеобеденные променады. Они, конечно, не брали на прогулки черепашек, как это делали парижские щеголи, движения наших красавчиков и без того были неторопливы и размерены.

Часы Breguet

Образ русского денди дополнялся рядом характерных деталей. Первое – безупречные ногти. Второе – частая смена белья, носовых платков, перчаток. Третье – знаковые аксессуары. Например, очки, которые были унаследованы от модников XVIII века, когда разглядывание в упор чьего-то лица считалось дерзким, если не сказать, неприличным поступком. Очки, бинокли, лорнет - именно то, что было так необходимо денди! Помните, как пушкинский Евгений, дерзя свету, «скосясь» наводит «двойной лорнет» «на ложи незнакомых дам»? Другой такой вещью стали «Breguet». Как отмечает Юрий Лотман в комментариях к «Онегину», мода на эти часы была вызвана не только их безупречной точностью, но и тем, что Бреге никогда не создавал двух одинаковых моделей. Следовательно, именно часы становились тем самым отличительным, особенным атрибутом.

Кодекс поведения

Определенными «понятиями» была пронизана вся жизнь денди. Так, минимализм, которой проявлялся в различных ипостасях, нагляднее всего проявлялся в речи, которая была наполнена короткими афоризмами и «словечками», которые, слетев с языка денди, подхватывались и цитировались. Трудно не вспомнить и про принцип «заметной незаметности», когда из мужского костюма ушла пышность и вычурная роскошь, а единственной «заметной» деталью, которую могли себе позволить денди, становилась булавка для шейного платка или галстука. Ну и три главных правила, которым следовал истинный денди: первое - ничему не удивляться; второе - сохраняя бесстрастие, поражать неожиданностью; третье - удаляться, как только достигнуто впечатление.

Захватывающая автобиография Руперта Маунтджоя - это не что иное, как история богатого молодого англичанина, чьё отрочество и юность прошли сначала вдали от столичного шума, а затем - среди самых «сливок» лондонского высшего света на рубеже XIX–XX веков. Это повествование даёт возможность современному читателю заглянуть в ту эпоху, когда отпрыски аристократических семей могли посвящать всё своё время (и днём, и ночью!) исключительно поиску наслаждений. Руперт Маунтджой описывает детали собственной сибаритской жизни довольно откровенно, что называется «без купюр», тем самым добавляя весомости аргументам тех историков, которые утверждают, что в то время под жёстким гнётом общественной нравственности бурлил и зачастую вырывался наружу мощный поток сексуальной энергии.

Это теперь мы знаем, что тогда представители высших слоёв общества игнорировали пуританскую мораль церкви (которая, кстати, была в то время гораздо более влиятельной общественной силой, чем сейчас), и какие опасности таили в себе сексуальные наслаждения. Так из дневника Руперта мы узнаем, как яростно выступал школьный священник мистер Кларк против такой безобидной вещи, как мастурбация. И как Руперт и его приятели игнорировали это и все другие предупреждения о плотских грехах, и что чопорной общественной морали зачастую бросали вызов представители и высших и низших слоёв общества.

Руперт с удовольствием описывает свой гедонистический образ жизни - обильные утренние трапезы после затянувшегося пробуждения, неспешное чтение спортивных журналов в каком-нибудь элитном клубе, а в завершение - посещение официального приёма или одного из театров Вест Энда. Ну а после вместе с друзьями можно расслабиться в одном из уютных «заведений для интимных встреч», подцепив хорошенькую девушку на любой вкус. Возможно, такой распорядок дня пришёлся бы по душе подавляющему большинству молодых людей одного возраста с Рупертом, но живущих на сотню лет позднее. Однако, к их огромному сожалению, у них на это нет ни времени, ни денег.

К тому же стоит отметить, что это не единственное издание, повествующее о приключениях Руперта Маунтджоя. Незадолго до того, как разгневанный отец заставил его поспешно уехать в далёкую Австралию после того, как распространились неприятные для семьи слухи о некой покупке трёх скаковых лошадей осенью 1913 года, Руперт направил своим адвокатам из известной фирмы «Годфри, Алан и Коли» распоряжение «извлечь как можно больше финансовой пользы из моих записок». Дэвид Гофри, известный завсегдатаям английских клубов как далеко не пуританин, незамедлительно продал «творение» Руперта редактору подпольного журнала, издаваемого пресловутым братством Кремонитов. Полученный же за рукопись гонорар вполне удовлетворил самых настойчивых кредиторов Руперта.

Кремониты представляли из себя полуподпольное сборище отпетых повес, среди которых были такие люди, как финансист и личный друг короля Эдуарда VII сэр Ронни Данн, писатель и художник Макс Далмейн, капитан Королевской стражи Алан Брук и доктор Джонатан Летчмор, который ещё не раз появится на страницах этой книги. Тем самым этот факт заставляет задуматься: а не был ли сам Руперт Маунтджой хоть как-то связан с этим обществом? Кстати, оно обязано своим именем одному из старейших парков Челси - Кремон Гардене. Парк этот имел весьма дурную репутацию и был закрыт в 80-е годы XIX века после многочисленных жалоб на нарушения общественного порядка, которые частенько перерастали в откровенные драки на Кингс Роуд после закрытия баров. И именно там чаще всего проститутки искали и находили себе клиентов, собственно, как и на Лесестер Сквер или Пикадилли Серкус. Многие считали, что кремониты представляли собой просто некое светское общество. Наделе же их штаб-квартира в Мейфейр была известна, как любимое место праздных представителей высшего сословия, где в полной секретности проходили их оргии, на которых, бывало, присутствовали и высокопоставленные деятели государства.

Записи Руперта выходили в ежеквартальном журнале кремонитов вплоть до 1917 гада. Копии этих записок, провозившиеся на фронты Первой мировой войны, скорее всего вызывали приятные воспоминания у офицеров и рядовых, лицом к лицу столкнувшихся с ужасами великой войны.

К счастью для Руперта, сам он в это время находился в тысячах милях от этого ужасного противостояния, которому было суждено положить конец сибаритской роскоши эпохи короля Эдуарда. Из писем Руперта Маунтджоя друзьям и знакомым видно, что наш достославный автор горел желанием попасть в действующую армию, но мудрые люди убедили его остаться дома. К тому же большую роль в этом сыграла его невеста Нэнси де Бут, с которой он познакомился сразу после приезда в Австралию. Да и в Сиднее ему улыбнулась удача, несмотря на то что его отец, полковник Маунтджой, отправляя сына в далёкую страну, снабдил его лишь билетом в один конец да чеком на две тысячи фунтов стерлингов. Руперт вложил эти деньги в создание мужского клуба Одбодз, разместившегося в чудесном особняке недалеко от Питт-стрит в самом центре Сиднея. Судя по всему этот клуб был очень похож на известное заведение кремонитов, и через несколько лет, несмотря на то что Руперт уже брал сотню гиней в год в качестве членского взноса, желающих вступить в этот клуб было более чем достаточно.

Спустя несколько месяцев после перемирия, заключённого в ноябре 1918 года, вышло второе, несанкционированное издание ранних дневников Руперта. Издание было выпущено в Манчестере обществом Венеры и Приапа, о котором мало что известно. Сейчас историки высказывают предположение о том, что такое общество вообще никогда не существовало, а всего лишь было прикрытием для издания всякого рода шокирующих брошюрок, вероятно созданных Освальдом Наклберри из Дидсбери, внучатым племянником Айвора Лазенби, известного писателя и издателя классики подпольного эротического романа - «Жемчуга» и «Устрицы».

В 1921 году Руперт вместе с семьёй (в 1915 году он женился на Нэнси и за пять лет у них родилось трое детей - двое мальчиков-близнецов и девочка) снова сменили место жительства и поселились на ранчо в Южной Калифорнии. В письме к своему старому другу сэру Дэвиду Гофри Руперт жаловался на полицейских Сиднея, которые стали требовать от него слишком много денег, чтобы они закрывали глаза на всё происходящее в Одбодз Клаб. В солнечной же Калифорнии семейство зажило тихой и спокойной жизнью. Руперт и Нэнси дожили до весьма почтенного возраста на своём ранчо, расположенном недалеко от ультрасовременного района Беверли-Хилз.

Возможно и сегодня незамысловатое повествование Руперта Маунтджоя покажется кому-то несколько шокирующим. Однако, как сказал один из ведущих исследователей британского эротического романа начала века Уэбстер Ньюингтон, «следует помнить, что многие подпольные издания того времени свидетельствуют о том, что все существовавшие в то время табу постоянно ставились под сомнение. И именно такое скептическое отношение к ним способствовало более свободному пониманию собственных потребностей и желаний, а в конечном итоге к многообразию взглядов на отношение полов, свойственных 90-м годам XX века».

Авторы, подобные Руперту Маунтджою, твёрдо противопоставляли себя распространённому мнению, что сексуальность - это та область человеческой жизни, которая должна жёстко контролироваться правящим истеблишментом. Прекрасно, что его записки дошли до наших дней и вновь издаются почти сто лет спустя после их появления на свет, чтобы познакомить нас с нетрадиционным, лишённым всякой предвзятости взглядом на манеры и нравы давно ушедшей эпохи.

Уорвик Джексон, Бирмингем, Февраль 1992 г.

Я знаю, что юность прошла,

Что первые опыты - позади,

Но я вновь возвращаюсь туда,

Где столь бурными были они.

Руперт Маунтджой Лондон, Сентябрь 1913 г.

когнитивнля и дискурсивная лингвистикл

с. А. МАЛАХОВА (Армавир)

лингвокультурный типаж «Английский денди»: ЛЕКСиКО-СЕМАнтиЧЕСКиЙ аспект

Дано определение дендизма в английской культуре, анализируются понятийный и образно-перцептивный компоненты лингвокультурного типажа «английский денди». Делается предположение о причине сужения сферы употребления слова «dandy» в значении «модник, щеголь» в современном английском языке.

Ключевые слова: лингвокультурный типаж, дендизм, этимологический анализ, семантическая деривация.

Исследования, направленные на описание культурно-специфических представлений того или иного этноса, достаточно интересны и актуальны. Лингвокультурный типаж «английский денди» как разновидность культурного концепта в целом несет в себе, помимо значения, некую культурную информацию. В задачи данного исследования входит как семантический анализ лексемы dandy, репрезентирующей концепт, так и анализ культурной специфики данного концепта. В статье типаж рассматривается с позиций лингвокультуроло-гии и представляет собой «обобщенный образ человека как представителя определенной социальной группы в рамках лингвокультуры» . Этот образ может быть рассмотрен с точки зрения трех составляющих - понятийной (дефиниционной), образно-перцептивной и ценностной.

В современном английском языке, как и в английской культуре, дендизм - явление старомодное и исчезающее. Слово dandy в английском языковом сознании ассоциируется с элегантным, но смешным образом женоподобного повесы в цилиндре . Однако именно Англия является родиной дендизма как явления в европейской культуре XVIII - XIX вв. Согласно определению толкового словаря

Вебстера, «dandysm - a literary and artistic style of the latter part of the 19th century marked by artificiality and excessive refinement» .

Дендизм возник первоначально в Англии как социокультурная реакция аристократии на возросшую в общественной и культурной жизни роль сословия неродовитых, но богатых буржуа, и позднее распространился по всей Европе. Дендизм противопоставлял тривиальным ценностям нового господствующего класса утонченную изысканность внешности, манер и особую жизненную философию. Денди-аристократ, заботясь о своей внешности, манерах, одежде, семиотически поддерживал свой пошатнувшийся статус, пытаясь сохранить иллюзию собственной исключительности в обществе. Разбогатевший буржуа-parvenus, достигший вследствие вертикальной мобильности определенных социальных позиций, посредством дендизма отделял себя от людей своего круга и своих сверстников, подчеркивал свою успешность. В силу этих обстоятельств дендизм стал своеобразным промежуточным звеном между слабеющей аристократической элитой и быстро растущим, преуспевающим средним классом .

Британский писатель, историк и философ Т. Карлейль считал основной характеристикой денди стремление модно одеться: по его определению, денди - это «a Clothes-wearing Man». И если другие люди одеваются, чтобы жить, то денди живет, чтобы одеваться: «Every faculty of his soul, spirit, purse and person is heroically consecrated to this one object, the wearing of Clothes wisely and well: so that as others dress to live, he lives to dress» .

Многие представители дендизма возражали против понимания этого термина как щегольства или «искусства повязывать галстук» . Дендизм представлял собой целое мировоззрение с определенным жизненным и практическим уклоном. «он окрашивал все существование своих приверженцев, отнюдь не сводясь к показному фатовству» (там же). как отмечает В. Мюррей, дендизм был протестом и отрицанием ценностей предшествующих поколений, выражением симпатии к новым демократическим настроениям . Профессор

© Малахова С.А., 2013

Дж. Адамс в своей работе «Dandies and Desert Saints: Styles of Victorian Masculinity» рассматривает дендизм как явление новой аристократии, которая стремится подчеркнуть свое интеллектуальное отличие от других слоев общества в большей степени, чем экономическое положение или социальный статус .

однако в словарных значениях не отмечены иные черты денди, кроме тех, которые связаны с внешностью. Толковые словари английского языка дают следующее описание значения этого слова: «dandy - a man, especially in the past, who dressed in expensive, fashionable clothes and was very interested in his own appearance» .

Исследование понятийно-дефиниционных характеристик концепта предполагает анализ внутренней формы слова, которое представляет данный концепт. Происхождение слова dandy не совсем понятно. Этимологические словари указывают точно лишь на время его появления в английском языке (1780 г.) предположительно из шотландского языка. В Шотландии, а позднее и в Англии, dandy - уменьшительное от имени Andrew. Впервые слово было зафиксировано в шотландской балладе: I"ve heard my granny crack / O’sixty twa years back / When there were sic a stock of Dandies . В словаре E. Cobham Brewer «Dictionary of Phrase and Fable» (1898 г.) происхождение слова автор связывает с фр. dandin, что означает a ninny, a vain, conceited fellow’ (‘дурак, тщеславный человек’) . Как отмечает О. Вайнштейн, существует еще одна этимологическая версия. Возможно, английское dandy произошло от слова dandiprat - ‘мелкая разменная монета’ . Развитие значения шло от конкретнопредметного к общеабстрактному: обозначение реальных объектов материально воспринимаемого мира, как правило, предшествует наименованиям абстрактным . В толковом словаре Джонсона (1836 г.) dandip-rat имеет и другое значение - ‘a little fellow, urchin’ (‘паренек, уличный мальчишка’). В переносном смысле - ‘ничтожный, мелкий человек’ . Негативный оттенок присутствует в смысловом поле лексемы dandy. Это подтверждает и анализ синонимов. Например, в синонимический ряд dandy входят такие существительные, как fop (‘фат’), popinjay (‘попугай, хлыщ, щеголь’), peacock (‘павлин’), coxcomb (‘пижон’), fashion plate (‘франт’). Эти синонимы объединяет следующее толкование -«a man/a vain man who is very proud of his appearance and gives a lot of attention to his clothes

and the way he dresses», часто с пометкой «неодобрительно» .

Внутренняя форма обозначения денди выделяет следующие признаки этого образа: глупость, тщеславие, ничтожность. Анализ внутренней формы слова дает возможность объяснить присутствие пометки «неодобрительно» в толковании словарных значений dandy. В то же время анализ текстовых фрагментов, которые дают описание образа денди, позволяет выделить такие характеристики, как, например, элегантность и красота.

Существительное dandy имеет еще одно значение, никак не связанное со «щегольской лексикой» - ‘a sailing vessel with two masts’ (‘двухмачтовое парусное судно’) . Возможно, этот парусник стали называть так из-за его элегантного вида.

Прилагательное dandy используется в разговорном английском в значении ‘excellent’ (‘отличный, первоклассный’): “Here’s hoping it will be a dandy day,” said Herb, as the boys parted at Bob"s gate (A. Chapman). Часто прилагательное употребляется саркастически, чтобы сделать фразу более выразительной, при этом значение слова меняется: My new car is just dandy. It’s broken down twice today already! .

Слово dandy также входит в состав выражений fine and dandy (‘nice, good, well’) и jim-dandy (‘excellent’), например: Well, that’s just fine and dandy. Couldn’t be better. Ifeel fine and dandy, and I’m going to have a good time here; This is a jim-dandy knife. Where’d you get it? (Там же).

В современном английском языке происходит сужение сферы употребления слова dandy в значении ‘модник, щёголь’ и расширяется сфера употребления этого слова в значении ‘первоклассный, отличный’. Семантическая деривация может быть связана с метафорическим переосмыслением значения. «Большая часть обычной понятийной системы человека структурирована с помощью метафор» . Образ денди воспринимался как набор определенных характеристик (красивый, элегантный, независимый, изысканный), которые высвечивали основные свойства источника метафоризации . Таким образом, благодаря метафорической проекции возникает новое значение слова.

С.М. Толстая отмечает, что «языковые единицы (слова) в контексте культуры часто обладают, помимо общеязыковых значений, еще и особой, подчас очень богатой семанти-

кой, которая редко фиксируется словарями» . Источником при выделении релевантных культурных признаков лингвокультурного типажа «денди» служат контексты употребления соответствующего слова. Не существует определенной формулы дендизма (этот образ менялся - от кавалеров XVIII в. до эстетов конца XIX в.), но есть некоторые черты, которые составляют «анатомию» денди и характерны для этого типажа как литературного, так и реального.

Во-первых, это физические характеристики - высокий, стройный, красивый: Mr. Pyn-sent, tall and gaunt, with large red whiskers and an imposing tuft to his chin, was striding over a chair in the intimate neighbourhood of Miss Laura. She was amused by his talk, which was simple, straightforward, rather humorous, and keen, and interspersed with homely expressions of a style which is sometimes called slang. It was the first specimen of a young London dandy that Laura had seen or heard (Thackeray); Well, he is a very large young dandy. He is six feet high, and speaks with a great voice (Thackeray); He was a straight-nosed, very correct-featured, little dandy. I say little dandy, though he was not beneath the middle standard in stature; but his lineaments were small, and so were his hands and feet; and he was pretty and smooth, and as trim as a doll: so nicely dressed, so nicely curled, so booted and gloved and cravated - he was charming indeed (Bronte).

Во-вторых, это элегантность, тонкий вкус и изысканность в одежде. Данные черты денди являются самыми определяющими. Elegant -характерный эпитет денди. «Независимость [денди], уверенность, оригинальность, самоконтроль и утонченность - все должно быть видно в покрое его одежды», - отмечает

Э. Мерс ; Clothes form the intellect of the dandy (H. W. Shaw). Ш. Бодлер, комментируя образ денди, утверждал, что для истинного денди нет ничего важнее элегантности и внешней красоты: True dandies should have no profession other than elegance < ... > no other status but that of cultivating the idea of beauty in their own persons. The dandy must aspire to be sublime without interruption; he must live and sleep before a mirror .

Кроме того, неотъемлемая черта денди -умение владеть собой, закрытость. Даже страдая от боли, денди будет улыбаться: Should a dandy suffer pain, he will “keep smiling” . Э. Бульвер-Литтон - английский исследователь дендизма - советовал: «Управ-

ляй собой, и ты сможешь управлять всем миром» («Manage yourself well and you may manage all the world»). Он дает следующую характеристику денди - герою своего романа «Пелэм»: Pelham keeps “the darker and stormier emotions" to himself . Отчасти стремление денди сохранять внешнее спокойствие в любой ситуации объясняется нормами поведения аристократа и строгими принципами воспитания английского джентльмена.

Кодекс поведения денди включал также проявление независимости. Биограф известного английского денди Дж. Браммелла Барбе д’Оревильи подчеркивал: «Независимость создает денди» . Проявление скептицизма и свободы от социальных обязательств и общепринятых норм, которые вступают в конфликт с личным вкусом и представлениями, также характеризует отношения денди с окружающим миром: A spirit of gay misanthropy, a cynical, depreciating view of society (T. Lister); These two fine, braided, moustachioed, sneering personages, were none other than dandy professors of the college - Messieurs Boissec and Ro-chemorte - a pair of cold-blooded fops and pedants, sceptics, and scoffers (Bronte).

Интересно отметить и гендерную составляющую dandy. В XIX в. в английском языке существовало слово dandizette, своеобразная женская копия денди. В современном английском языке, чтобы подчеркнуть стремление женщины выделиться модной и дорогой одеждой, используются выражения fashion plate (букв. «модная тарелка») и clothes horse (букв. «рама для сушки белья»). Для описания современного денди-мужчины часто используется слово metrosexual, значение которого не содержит каких-либо оценочных характеристик («a heterosexual man who spends a lot of time and money on his appearance and likes to shop» ), а всего лишь подчеркивает главную составляющую его облика - щепетильное отношение к своему внешнему виду.

Таким образом, лингвокультурный типаж «английский денди» представляет собой зафиксированное в языковом сознании представление о типовом образе человека, который обладает определенными внешними характеристиками и манерой поведения, что и отличает его от других членов социума. Эти отличия составляют образ человека необыкновенно озабоченного своим внешним видом, одетого красиво, модно и элегантно, часто дорого. Его манеры - это манеры аристократа. Понятийные характеристики типажа

уточняют, что денди - это скорее герой прошлого, чем настоящего. Анализ концепта показал следующее. С одной стороны, образ денди обладает положительными характеристиками и, вероятно, послужил источником метафоризации, что привело к появлению нового значения у слова dandy, с другой -смысловое поле dandy, как и внутренняя форма слова, содержит негативный оттенок (глупый, тщеславный, пижон и т.д.). Возможно, изначально слово dandy использовали, чтобы подчеркнуть ничтожность усилий тщеславных аристократов, которые стремились выделиться, обособиться от выскочек-буржуа. Их осуждали за гордыню и пренебрежительное отношение к окружающим. В то же время внешний образ денди, красиво и модно одетого аристократа, привлекает общественное внимание и постепенно становится синонимом элегантности, примером для подражания.

Несмотря на то, что, согласно данным словаря «Collins English Dictionary», частотность употребления слова dandy за последние 100 лет значительно снизилась , образ денди, конечно, узнаваем в английской лингвокуль-туре. Как пишет английская газета «The Guardian», сегодня «денди - это знаменитый человек, который поход по магазинам готов превратить в зрелищный вид спорта, и чей экстравагантный стиль жизни постоянно привлекает внимание популярных журналов, это герой сплетен на страницах таблоидов» (Today, the dandy is the celebrity who has made shopping into a spectator sport, whose extravagant lifestyle has become the stuff of entertaining tittle-tattle in Heat, Closer and Tatler) .

литература

1. Баранов А.Н. Когнитивная теория метафоры: почти 25 лет спустя // Дж. Лакофф, М. Джонсон. Метафоры, которыми мы живем. М. : Изд-во ЛКИ, 2008. С. 7-21.

2. Ванштейн О.Б. Денди: мода, литература, стиль жизни. М. : Нов. лит. обозрение, 2006.

3. Карасик В.И., Ярмахова Е.А. Лингвокультурный типаж «английский чудак». М. : Гнозис, 2006.

4. Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской лингвокультурах: моногр. Волгоград: Перемена, 2001.

5. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / пер. с англ.; под ред. А.Н. Баранова. М. : Изд-во ЛКИ, 2008.

6. Литературная энциклопедия. URL: http:// http://www.dic.academic.ru.

7. Толстая С.М. Семантические категории языка культуры. Очерки по славянской этнолингвистике. М. : ЛИБРОКОМ, 2010.

8. Adams J. Eli. Dandies and Desert Saints: Styles of Victorian Masculinity. Cornell University Press, 1995.

9. Bulwer Lytton E. Pelham. English and American Literature. М. : ДиректМедиа Паблишинг, 2003. 1 электрон. опт. диск (CD- ROM).

10. Carlyle Th. Sartor Resartus and On Heroes, Hero-Worship, and the Heroic in History. Teddington: Echo Library, 2007.

11. Cambridge International Dictionary of English. Cambridge University Press, 1995.

12. Cobhem E. Brewer, John Ayto. Dictionary of Phrase and Fable. London: Weidenfeld & Nicolson, 2006.

13. Collins English Dictionary. URL: http://www. collinsdictionary.com.

14. English Dictionary. URL: http://www.voca-bulary.com.

15. Etymology Dictionary. URL: http://www. etymonline.com.

16. Johnson’s Dictionary Improved by Todd. Boston: published by Charles J. Hendee, 1836.

17. Kiss G., Armstrong C., Milroy R. The Associative Thesaurus of English. Edinburg, 1972. URL: http://www.eat.rl.ac.uk.

18. Mills S. All mouth and trousers // The Guardian. 2006. 17 June. URL: http://www.guardian.co.uk.

19. Moers E. The Dandy: Brummel to Beerbohm. N.Y.: Viking, 1960.

20. Murray V. High Society in the Regency Period: 1788 - 1830. Penguin. London, 1999.

21. Nicolay Cl. Delightful coxocombs to industrious man: fashionable politics in Cecil and Pendennis // Victorian Literature and Culture. Vol. 30. Cambridge University Press, 2002. P. 289-304.

22. Seigel J. Bohemian Paris: Culture, Politics, and the Boundaries of Bourgeois Life, 1830-1930. Elizabeth Sifton Books. N. Y., 1986.

23. Webster’s New Word Thesaurus. URL: http:// www.merriam-webster.com.

Linguocultural type “English dandy”: lexico-semantic aspect

There is defined the dandyism in the English culture, analyzed the conceptual and image and perceptive components ofthe linguocultural type "English dandy". There is made the supposition concerning the reason for narrowing of the use sphere of the word dandy in the meaning "fashionmonger, fop" in the modern English language.

Key words: linguocultural type, dandyism, etiological analysis, semantic derivation.

Как dandy лондонский одет...

С детства мы знаем, что пушкинский Евгений Онегин не только читал Адама Смита и думал о красе ногтей, но и был одет, как настоящий денди. Кто же они такие, эти денди, которым подражали не только в заснеженном Петербурге, но и во всей Европе? Почему до сих пор это слово является синонимом мужской элегантности? Для того чтобы это узнать, давайте перенесёмся в Англию конца XVIII столетия - именно тогда Лондон становится подлинной столицей моды.

Да, кстати, у Вас может возникнуть закономерный вопрос: «Откуда вообще пошлó это слово - денди?» Оказывается, точного ответа дать не может никто. Есть мнение, что оно имеет французское происхождение - от ‘dandin" (маленький колокольчик, то бишь пустозвон, шалопай). Сторонники другой версии отсылают нас к шотландскому ‘jack-a-dandy" (буквально - «красавчик»).

Итак, на протяжении всего XVIII столетия английский сдержанный стиль противопоставлялся французской вычурности, однако, Версаль всё равно оставался главным поставщиком новейших мод.

Как ни странно это звучит, но основной причиной возвышения британского стиля явилась...Великая Французская Революция. Впрочем, не так уж и странно - когда в стране летят гильотинированные головы, кому придёт на ум заниматься шляпками? Так Франция передала эстафету своему вечному сопернику - Англии.

Ю.Лотман пишет: «Зародившись в Англии, дендизм включал в себя национальное противопоставление французским модам, вызывавшим в конце XVIII века бурное возмущение английских патриотов». По-советски высокопарно, однако, правильно!

У того же Лотмана читаем: «Он (дендизм) был ориентирован на экстравагантность поведения и на романтический культ индивидуализма». Что-что, а экстравагантность всегда являлась добродетелью истинного британца, тем паче, в XVIII столетии! Не последнюю роль в становлении дендизма сыграл принц Уэльский (впоследствии - король Георг IV), гедонист, распутник и, вместе с тем, человек, тонко чувствовавший поэзию и живопись.

В качестве столицы мировой моды Англия несколько теряется на фоне таких кладовых прославленных кутюрье, как Франция или Италия. Сложно сказать, в чем причина подобного перекоса. Однако, сейчас английских модельеров становится все больше, и самое главное — именно в туманном Альбионе произошла революция, радикально изменившая вектор развития мужской одежды.

Как и всякая революция, эта складывалась из множества факторов и предпосылок, но совершил ее один человек, ставший образцом для подражания для многих людей на целое столетие вперед. Его звали Джордж Брайан Браммел (1778 — 1840). Он был абсолютно незнатного происхождения: дед его был простым лакеем, который, тем не менее, сумел накопить довольно приличное состояние и благодаря нужным знакомствам устроить своему сыну Уильяму удачное место — секретарем у лорда Норта, известного политика того времени. На этом посту Уильям Браммел добился значительных успехов, стал влиятельным человеком, и уже мог позволить себе отправить двух своих сыновей — Уильяма и Джорджа — в Итон, где они учились вместе с отпрысками знатных аристократических семейств. После окончания Итона, Джордж Браммел недолго проучился в Оксфорде и решил отправиться на военную службу — стал корнетом 10-го драгунского полка.

Впрочем, в казармах он не проявлял особого рвения, а после знакомства с принцем Уэльским, будущим королем Георгом IV , который стал его другом и покровителем, и вовсе оставил службу, начав ту самую карьеру, благодаря которой он и вошел в историю — карьеру денди.

Еще в колледже Браммел отличался особой тщательностью в личной гигиене, а так же в одежде и умении завязывать шейный платок. Теперь же он мог уделять себе гораздо больше времени и очень удивлял современников своими привычками. Каждое его утро начиналось с туалета: он тщательно брился, совершал омовение в специальном тазу, а затем принимал ванну из молока — для улучшения состояния кожи. Кроме того, мытье головы, маникюр — на все про все уходило около трех часов. Затем он одевался: белоснежное белье, тщательно подогнанный по фигуре фрак из простого сукна, длинные узкие панталоны, гессенские сапожки, никаких украшений. Вся одежда, белье, платки в любое время дня должны быть безупречно чистыми и менялись несколько раз в день — достаточно дорогое удовольствие во времена, когда в каждом доме не было крана с проточной водой.

Что же так удивляло его современников? Не трехчасовой туалет с молочной ванной, и не колоссальное количество белья и рубашек, хотя эти привычки, безусловно, отличались от общепринятых норм. Чтобы было яснее, нужно понять, как выглядел мужской костюм в 18 столетии: «… он появлялся на придворных балах в богатых костюмах: розовый шелковый камзол с пуговицами из драгоценных камней, на шляпе пять тысяч металлических блесток, туфли украшены пряжками шириной в пять дюймов — собственным изобретением принца. В другой раз на нем был шелковый камзол бутылочно-зеленого цвета с темно-красными полосками, жилет из серебристой материи с вышивкой, отвороты камзола из той же ткани, что и жилет. Весь костюм, включая панталоны, был украшен блестками и вышивкой, эполеты и шпага были отделаны бриллиантами» — в таких нарядах щеголял будущий король Георг IV. Броские наряды дополнял пышный напудренный парик, а так же макияж и мушки. Разумеется, такие туалеты тоже были далеко не общепринятыми, а в Англии в принципе господствовал более сдержанный по сравнению с континетом, стиль. Но тем не менее, основные особенности ясны: мужская одежда в принципе не исключала богатой цветовой палитры, разнообразных украшений и декоративных элементов — от кружева на манжетах рубашки до золотого и серебряного галуна вдоль пол сюртука.

Джорджу Браммелу с его тонким вкусом такие яркие наряды абсолютно не нравились, и он ввел правила нового стиля одежды:

Первое: безупречно чистое тело (никакой декоративной косметики, духов и пудреных париков) и свежее белье.

Второе: безупречно подогнанный по фигуре фрак из простого сукна (светлый — днем, темный — для вечерних выходов).

Третье: тщательно подобранные и высококачественные аксессуары: тщательнейшим образом завязанный шейный платок (Браммел в совершенстве владел этим искусством и его узлы всегда были предметом зависти и загадкой), золотое кольцо, золотая же цепочка карманных часов и табакерка. Последняя была, наверное, единственным откровенно роскошным предметом в туалете Браммела: в его коллекции были экземпляры из золота, серебра, с украшениями из драгоценных камней, но появлялась она только на несколько секунд. В целом весь туалет соответствовал принципу «заметная незаметность». Такая одежда служила лишь обрамлением, фоном для человека. «При виде хорошо одетого человека не должны говорить: „Какой у него прекрасный костюм!“ Пусть лучше скажут: „Какой джентльмен!“», часто повторял Браммел.

То, что сначала поражало и удивляло, постепенно стало обычным. Модники, а затем и все остальные мужчины по достоинству оценили простой и универсальный костюм, который носил Браммел. На протяжении всего девятнадцатого века, слегка изменяясь в нюансах, он оставался неизменным в своей сути. На рубеже 19—20 веков интерес к биографии Браммела возобновился, и появился новое поколение денди — эстеты и декаденты, среди которых был, например, Оскар Уайльд.

Лишь немного меняя оболочку и нюансы, принципы, заложенные Браммелом, сохранились и в наше время. До сих пор классический мужской костюм шьется из шерстяной ткани неброских цветов, единственным цветовым акцентом в одежде является галстук, завязывать который — тоже особое искусство, а лучшим украшением, показателем вкуса и статуса остаются традиционные мужские аксессуары: часы и запонки.

Но сам по себе принц Георг так и остался бы в истории, как безнравственный толстяк, если бы не Джордж Брайан Браммелл - лучший друг и советчик его высочества. Браммелла льстиво называли «премьер-министром элегантности» и «арбитром моды», а сам Байрон утверждал, что «В XIX веке есть три великих человека - Браммелл, Наполеон и я». Ах, да! В светском обществе утвердилось ещё одно прозвище Браммелла - Красавчик.

Итак, красавчик Браммелл был исключительно чистоплотен, достаточно коротко стригся (по меркам XVIII века) и удивлял всех безукоризненным покроем одежды. Исследовательница дендизма О.Вайнштейн утверждает: «Программа Брамелла отличалась поразительной близостью к современным принципам мужского гардероба».

Именно он ввёл в моду длинные мужские штаны-панталоны - до этого, как Вы помните, мужчины ходили в коротких кюлотах. Браммелл тратил массу времени на совершенствование узлов шейного платка, тщательно подбирал аксессуары а перчатки ему шили сразу несколько портных: один - ладонь, второй - большой палец, третий - остальные четыре...

Поведение Браммелла и его стиль жизни сделались примером для подражания. Настоящий денди был обязан сочетать в себе непринуждённость в общении с остроумным цинизмом, а способность оживлять любую беседу - с умением тонко парировать.

И уж, конечно, последователь Браммелла не должен был проливать слёзы над любовной почтой! Истинный денди ничему и никогда не удивлялся, сохранял бесстрастие и умел вовремя удалиться. В общем, цитата из «Евгения Онегина» тут подойдёт, как нельзя более кстати:

«...Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока.
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм».

Высший пилотаж для денди - уметь нарушать правила в пределах...самих правил, быть эксцентричным и странным, оставаясь в рамках хорошего тона... Одно из отличий денди от модника, щёголя, франта состояло в том, что денди не следовали моде, они её творили сами (разумеется, в пределах допустимого!)

Красавчик Браммелл зачастую вёл себя откровенно нагло, что, впрочем, только увеличивало его популярность. Однажды герцог Бедфорд спросил его мнение о своём новом фраке. «Вы думаете, это называется фраком?» - цинично спросил Браммелл, а пристыженный Бедфорд уехал домой переодеваться.

Браммелл учил неуклюжего принца правильно одеваться, ухаживать за своей кожей и общаться с дамами. Единственное, чего Георг так не сумел преодолеть, так это своей любви к длительным трапезам. Истинный денди был обязан следить за объёмом талии - лишний вес тогда был заботой мужчин, а не женщин. Лорд Байрон, к примеру, постоянно сидел на различных диетах, чтобы вписываться в заявленный образ.

История Браммелла - это история стремительного взлёта и такого же стремительного падения. Конец жизни великого денди был печален - тюрьма, умственное помешательство и смерть в возрасте 62 лет. Это произошло 30 марта 1840 года. На дворе стояла уже другая эпоха - уже три года, как английский трон занимала высоконравственная кумушка по имени Виктория...
Но идеи Браммелла не канули в Лету - дендизм стал настоящей философией утончённых модников всех времён и народов. Кстати, именно он стал автором первой книги о моде - «Мужской и женский костюм».

Главными принципами дендистского стиля стали простота и сдержанность. Никаких духов, тончайшее бельё, побольше рубашек и главное - красивый жилет и изящный шейный платок. В течение всего XIX века идеи Браммелла становились руководством к действию - мужской костюм оставался неброским, практичным, но, вместе с тем, изящным. Мужская элегантность отныне проявлялась в подчёркнутой простоте и сдержанности, в ухоженности усов и причёски.

Как известно, XIX век был веком возвышения буржуазии - нувориши-толстосумы всеми правдами и неправдами старались перещеголять аристократов. И тут снова пригодились идеи Браммелла - истинный денди боится даже не бедности, а вульгарности. Помните?

«Того, что модой самовластной
В высоком лондонском кругу
Зовется vulgar...»

Конец XIX века принято называть Прекрасной Эпохой - время изощренной роскоши, красивых стихов и причудливых виньеток. Дендизм Belle Ėpoque - это своеобразное прощание с мужской утончённостью - в грядущем XX веке будут цениться мужчины, умеющие держать оружие, а не тросточку.

Оскар Уайльд , будучи сам истинным денди, любил этот образ - его лорд Горинг, лорд Дарлингтон, лорд Генри, etc - искушённые последователи Браммелла.

Ирландский поэт, писатель, эссеист, один из самых известных драматургов позднего Викторианского периода, яркая знаменитость того времени, лондонский денди, позднее осуждённый за" непристойное" (гомосексуальное) поведение и после двух лет тюрьмы и исправительных работ уехавший во Францию (где жил под изменённым именем и фамилией). Наиболее известен своими искрящимися пьесами, полными парадоксов, крылатыми словами и афоризмами, а также романом "Портрет Дориана Грея" (1891).

Циничные, лёгкие на подъём, не столько красивые, сколько обладающие шармом, они насмехаются над слабостями и предрассудками толпы и, вместе с тем, активно пользуются этими слабостями. И, разумеется, они диктуют моду и стиль.

Среди законодателей мужской моды ‘Belle époque" выделяется коронованный бонвиван - Эдуард VII , старший сын королевы Виктории.

О. Вайнштейн пишет: «Обладая прекрасным вкусом, он умел одеваться всегда уместно и к случаю, будь то прогулка на яхте или поездка на автомобиле, придворный бал или охота. Именно Эдуард VII однажды после обеда расстегнул нижнюю пуговицу жилета, и вслед за ним так стали делать все модники. А в другой раз во время дождя он завернул края штанин, после чего мир узнал о новинке - брючных манжетах...»

Надо сказать, что и прекрасная Франция породила немало настоящих денди. В своё время имена Робера де Мотескью и Бони де Кастеллана были слишком хорошо известны, чтобы мы сейчас забыли о них.

Граф Робер де Монтескью - Фезенсак был богат, знатен, хорош собой. Утончённый вкус и любовь к жизни отличали этого человека. Современники называли его «повелителем утончённых запахов» и «профессором красоты». Стройный, даже, можно сказать, худой, брюнет с точёным профилем, Монтескью воплощал эстетический идеал своего времени.

Де Монтескью, подобно многим своим современникам, обожал искусство Галантного Века и устраивал блестящие балы в стиле Людовика XIV и Людовика XV. Граф скрупулёзно изучал стиль жизни и самые незначительные мелочи, связанные с Золотым Веком французской монархии. В пылу своего увлечения жизнью версальских небожителей, граф даже приобрёл антикварную ванну, некогда принадлежавшую фаворитке Людовика XIV - маркизе де Монтеспан!

Возможно, это покажется странным, но любимым цветом Робера был...серый. Об этом цвете написано слишком много нелестного, однако, Монтескью мог так изысканно подать серый цвет в своих нарядах, что ни у кого не возникало даже мысли о том, что это выбор «серой натуры». Он различал серо-стальной и «мышиный», жемчужно-серый и серо - сизый. У него была даже специальная «серая комната». Различные оттенки серого цвета граф умело сочетал, например, с лилово- розовым.

Монтескью, как и большинство образованных людей своего времени, был «немного поэтом». Его витиеватые, выспренние, похожие на виньетки, стихи пользовались определённым успехом в светских кругах.