Отзыв о рассказе Антоновой «Подарок. Сергей Фёдорович Антонов

Сергей Фёдорович Антонов

Колючий подарок

Война с бабушкой у Наташи началась давно и шла беспрерывно, с переменным успехом. То и дело можно было слышать:

Ты куда собралась?

На улицу.

Наташа на ходу натягивала на себя пальто.

Никуда не пойдёшь.

И к девочкам не пойду?

И к девочкам не пойдёшь. Два часа уже болталась с ними незнамо где.

Сегодня совсем не пойду на улицу, да?

Больше не пойдёшь. Вечер на дворе… На улицу… Изболталась совсем!

Хорошо, не пойду. - Наташа внешне спокойно снимала пальто, вешала его на место. - Но и есть твою противную кашу не буду. Надоела до смерти! В печёнках твоя каша у меня сидит. Вот где! - И Наташа показывала на сердце.

Потом она уходила в комнату и брала в руки книжку. С бабушкой всё-таки легче, с мамой труднее: от неё и шлепок можно получить, хоть и лёгонький, но всё же шлепок. А это обидно для человека, который учится в школе и вместе с другими распевает: «Широка страна моя родная…»

Столкновения у Наташи с бабушкой происходили и по другим поводам. Можно было услышать такое:

Нарядила меня в это пальто, я чуть не умерла.

Это Наташа пришла из школы, и это первое, что она сказала, едва переступив порог. Щёки у неё горят, пальто расстёгнуто, варежки в кармане; пихнула их туда кое-как, большие пальцы оттопырены в сторону, будто они-то и помешали всунуть варежки глубже.

Ни за что больше не надену! - Наташа тянулась вверх и вешала пальто на место. - Наказание какое-то, а не пальто…

Наверное, бежали сломя голову, вот и жарко. А если идти спокойно - промёрзнешь. Что по радио передавали? Три градуса ниже нуля.

Идти… Кто же из школы ходит? Вот ещё! - возмущалась Наташа. - Из школы все бегут.

Так и жили бабушка и Наташа, пока её отец и мать были на курорте.

Однажды, когда Наташа вернулась из школы, она увидела в коридоре чемодан, а на вешалке пальто и пиджак. Пальто было большое, пиджак - маленький. На вопрос Наташи бабушка ответила, что к соседу по квартире приехали брат и племянник, Степан.

Наташа ещё не видела его, но уже знала от бабушки, что Стёпа хороший, послушный, не в пример ей, мальчик. Случилось так, что и на следующий день она не увидела его: когда уходила в школу, Стёпа ещё спал, когда возвратилась - он был не то в Зоопарке, не то в Планетарии. А бабушка при столкновении с Наташей всё больше и больше хвалила Стёпу, ставя его в пример:

Стёпе скажут, что нельзя, он и слушается, а ты - сплошное наказание! Мальчик меньше тебя, а, ей-богу, умнее! Сейчас же садись за стол, ешь суп и ничего не выдумывай! «Селёдкой пахнет»! Надо же придумать! Мы её полгода не покупали. Садись, Наташа, ешь!

Стёпа, неведомый Наташе, всё чаще и чаще упоминался бабушкой, как примерный мальчик.

После обеда он помогал тёте Вере таскать грязную посуду из столовой на кухню, чего Наташа не делала, а если и делала, то после крупного разговора с бабушкой и ворча примерно следующее:

Навязали мне эту посуду! Нужна мне эта посуда! Хоть бы разбилась эта посуда! Вся, до одной тарелки!

Стёпа с удовольствием крутил ручку мясорубки.

Он - мужчина, - услышав о мясорубке, перебила Наташа бабушку. - И пусть крутит. А я - девочка!

А девочке положено тарелки мыть, а ты не моешь!

А твой Стёпа моет? - спросила Наташа.

Не моет, но если скажут - и тарелки помоет. И ест всё подряд, что дашь…

Значит, вкусное дают! - ответила Наташа.

Наташа! - прикрикнула на неё бабушка.

Стёпа и спать ложился вовремя, и грубо не отвечал старшим, и занимался своими делами, не болтаясь под ногами у взрослых, и прочее, и прочее, и прочее.

Потом Наташа чаще всего молчала, когда ей говорили о Стёпе, но однажды заметила всё же:

Уши ты мне прожужжала своим Стёпой!

В воскресенье, рано утром, она вышла в коридор, чтобы увидеть этого Стёпу. Он долго не появлялся, но наконец, прыгая на одной ножке, выскочил из комнаты. Увидев Наташу, он побежал к себе и вернулся в коридор, неся мешочек в правой руке. Стёпа был светло-русый, небольшого роста, немножко курносый мальчик. Обут он был в старые валенки.

Подойдя к Наташе, Стёпа тихо спросил, застенчиво и приятно улыбаясь:

Ты Наташа?

Да. А ты Стёпа?

Ненавижу я тебя, - заявила Наташа. - Вот!

И убежала к себе, да ещё хлопнула дверью.

Стёпа постоял, растерянный, и пошёл к себе, не понимая, что произошло. Мешочек с кедровыми орехами, подарок Наташе из Сибири, он положил обратно в шкаф, ничего не сказав ни отцу, ни тёте, ни дяде. Все дни ему, Степану, говорили, что он должен вручить подарок сам и познакомиться с Наташей. Она хорошая девочка, может многое рассказать ему о Москве, показать книжки и игрушки, среди которых было много интересных. Он не столько обиделся, сколько удивился: Наташа по каким-то непонятным причинам плохо относится к нему. Вскоре, увлечённый другими занятиями, он забыл об этом, по-прежнему скакал на одной ножке, что-то мурлыкал себе под нос, рисовал.

Он часто стоял у окна и смотрел на город, открывавшийся с высоты четвёртого этажа. Такого большого города Стёпа ещё никогда в жизни не видел, и его интересовало, а что вон за теми домами, за теми корпусами?

За теми домами оказывались другие дома, а за другими домами - ещё дома, и так, казалось, до бесконечности. Где же конец этому городу и есть ли он?

Когда звонил телефон. Стёпа старался первым подбежать к столу и осторожно снять трубку.

Да, - отвечал он невидимому собеседнику. - Нет, не Вера Павловна, а Стёпа… Какой? Стёпа из Сибири…

Его увлекали эти разговоры, и он спрашивал:

А откуда этот дядя звонил?

Как - откуда? Из квартиры.

А квартира далеко?

На Таганке.

Сколько же это будет километров?

Не знаю, Стёпа… Пять или десять…

Де-е-есять? - удивлённо повторял Стёпа, растягивая слово.

Телефон он скоро освоил и сам стал часто звонить. Но так как знакомых в Москве у него не было, он звонил на станцию автоматических часов.

Потом с криком: «Тётя Вера! Тётя Вера!» - бежал к тёте и проверял её наручные часы.

Будильник, настольные часы, наручные часы дяди и тёти были выверены до минуты.

МАРТ 2009 года

Закрыть окно

Новые имена. Премьера книги

Ирина АНТОНОВА

Вася Семочкин очень любил кошек. Он знал о них буквально все: откуда появились, когда приручились, как за ними ухаживать и как воспитывать…

Он мечтал о котенке. Но мама была против. И все из-за Катьки — младшей Васиной сестры. Мама считала, что Катька котенка непременно затискает.

После кошек Семочкину больше всех нравилась Таня Сачкова. Однажды он решился признаться Тане в любви. И повод для этого нашел подходящий. Но помешала все та же вредная Катька. Кроме сестры Семочкина раздражала Танина подруга — Эля Картошкина. Она всюду следовала за Сачковой, словно кошачий хвост. А Семочкину хотелось побыть с Таней. Сходить куда-нибудь. На выставку кошек, например. Но ведь Картошкина следом покатится.

А еще у Васи был заклятый враг — верзила Дюжев из параллельного класса. Как-то он подошел к Семочкину и говорит:

— Слышь, кошатник, чегой-то ты возле Сачковой вертишься? Смотри у меня! — и показал внушительный кулак.

Вася от неожиданности пробормотал:

— Так она все время с Картошкиной…

Но Васе так хотелось сходить с Сачковой на выставку! И он решился. А Картошкина?.. Пусть рядом шагает, для отвода Дюжевых глаз.

Уговаривать Сачкову пришлось долго. Если бы не все та же Картошкина, которая повисла на Таниной руке и, подпрыгивая от нетерпения, канючила: «Танюсечка, давай сходим!», поход вряд ли бы состоялся.

Огромный павильон изнутри мяукал, фырчал, царапался. Вася водил Сачкову от одной клетки к другой.

— Тань, ты только посмотри, какие лапки.

— Как в носочках, — моментально откликалась Картошкина, а ее подружка равнодушно молчала.

— Тань, гляди, какой хвост. — не унимался Семочкин.

— Словно ершик для мытья посуды, — поддерживала разговор Картошкина.

— А вон у той кошки уши… Тань, видишь, видишь, какие уши.

— Повисли, как у нашего дворового Бобика, — восхищалась за обеих девочек Картошкина.

— Дорогие гости и участники выставки! Приглашаем принять участие в конкурсе на лучшего знатока кошек. Победителя ждет приз — котенок породы корниш рекс. Желающих просим подойти к сцене.

Семочкин мгновенно среагировал на магические слова: «Котенок породы корниш рекс».

— Девчонки, скорее, — позвал он. — Бежим!

— Куда? — удивилась Сачкова, которая будто и не слышала объявления.

— Участвовать в конкурсе! — догадалась Картошкина.

Когда через плотную толпу ребята наконец пробрались к сцене, девушка-ведущая как раз объясняла условия:

— Нужно ответить на несколько вопросов о кошках. Я буду спрашивать, а вы поднимайте руки.

Семочкин поискал глазами приз. Вот он, маленький рыжий комочек. У Семочкина захватило дух. Ведь он может стать хозяином кудрявого рекса! И имя ему тут же сыскалось — Рыжик. А может, Пират.

Состязание началось. Вопросы для Семочкина были так себе, средней сложности. Поэтому Васина рука постоянно взмывала вверх. А рядом в унисон с Васиной рукой радостно скакала Картошкина. Азартная оказалась особа. Но лучше бы ею была Сачкова, которая по-прежнему оставалась безучастной.

Постепенно из борьбы выбывало все больше и больше народу. И вот в поле остался один воин — Семочкин. Ведущая обнаружила это с удивлением — такой маленький, а все о кошках знает.

— И последний вопрос, — сказала она, глядя на Семочкина. — Ответишь — котенок твой.

В толпе заспорили — выиграет мальчишка приз или нет. Семочкин приготовился.

— Кто написал повесть «Шамайка»?

Толпа затихла. В воздухе сгущалось напряжение.

— Что же ты, мальчик, молчишь? — удивилась ведущая. — Не знаешь? — В голосе послышалось разочарование.

А Семочкин. Конечно же он читал «Шамайку». Ведь эта книжка о приключениях бездомной кошки. Он хорошо помнил все, что с ней происходило. А вот кто автор.

— Ну, что? — переспросила девушка. — Сдаешься? Семочкин похолодел. И тут, как на уроке в школе, скорее лопатками, чем ушами, почувствовал взволнованный шепот: Коваль… Юрий Коваль…

Это, присев позади Васи на корточки, подсказывала не желающая сдаваться Картошкина.

Повинуясь подсказке, Семочкин робко повторил:

— Юрий Коваль.

— Правильно! — ахнула потрясенная ведущая, и толпа вокруг взорвалась аплодисментами.

— Ура! — ликовала Картошкина.

— Поздравляю! — равнодушно промямлила Сачкова.

Всю обратную дорогу Вася прижимал котенка к себе. Он был счастлив. Правда, немного мешала Картошкина. Она все время норовила погладить приз. Когда ребята подошли к дому Сачковой, Семочкин вспомнил мамин запрет и поскучнел. Но вскоре улыбка снова появилась на его лице.

Вася протянул котенка Тане.

— Это тебе.

— Зачем? — удивилась та.

— Жить у тебя будет. Назовешь Рыжиком или Пиратом.

— Я не знаю, как за кошками ухаживать.

— Ничего, вырастим вместе! Я каждый день навещать его буду.

Семочкин отдавал Тане котенка с умыслом. Этим он решал главную проблему. Больше Дюжев к нему не придерется. Потому что не будет видеть, как Вася вертится возле Сачковой. Отныне Вася будет вертеться возле Сачковой у Сачковой дома.

Таня вопросительно посмотрела на подругу.

— Бери! — воскликнула Картошкина. — Я бы ни за что не отказалась! — честно призналась она с завистью.

— Ладно, — нехотя согласилась Таня и понесла котенка домой.

— Пока! — кивнула Васе Картошкина и засеменила следом.

А Семочкин стоял, смотрел им вслед и любовался. Не Картошкиной разумеется, а Таней и Рыжиком, или Пиратом. Интересно, как она его назовет?

На следующий день Вася прибежал в школу первым. Хотел узнать, как его приз поживает.

Из-за угла появилась Сачкова со своей неизменной Картошкиной. Семочкин ринулся было им навстречу, но вовремя заметил шедшего позади Дюжева и отступил. «Ничего, — успокоил себя, — на перемене все узнаю».

Но школьный день закончился, а Семочкину так и не удалось поговорить с Сачковой. Все перемены возле нее и Картошкиной топтался Дюжев.

«Вот приду к Тане домой, там никто не помешает!»,— сердито думал Вася, идя по знакомой улице.

В сильном волнении он надавил на кнопку звонка. Дверь распахнулась. Перед Семочкиным стояла Таня. На руках у нее сидел Рыж…

Нет, не Рыжик! Потому что тот, кого ласково трепала Сачкова, был черным, лохматым, с высунутым красным языком.

— Кто это? — прошептал Семочкин.

— Нравится? — застенчиво улыбнулась Сачкова.

— Это я подарил! — гордо пробасил из-за ее спины Дюжев. — Вчера на выставке собак в конкурсе выиграл! Ничего щеночек, а?

— Где мой котенок? — хриплым от волнения голосом спросил Семочкин.

— У Картошкиной… Эля заботливая… — начала объяснять Сачкова.

Но Семочкин не слушал, а, перепрыгивая через три ступеньки, мчался к Картошкиной.

Повинуясь настойчивому звонку, дверь открылась. На пороге стояла Эля.

— Где? — еле переводя дыхание, вымолвил Семочкин.

— На кухне. Пьет молоко, — догадываясь о ком речь, улыбнулась Картошкина.

В порыве гнева Вася набросился на нее:

— Как ты посмела взять мой приз?! Да разве ты знаешь, как за котятами ухаживать?

Картошкина скромно потупилась.

— Но ведь ты будешь его навещать? — с надеждой спросила она.

Семочкин пригляделся к Картошкиной. А что? Нормальная вроде девчонка. Кажется, любит кошек. Вон как на выставке от восторга прыгала! А глаза-то у нее, надо же, золотистые. И волосы рыжие, как у Рыж… «И чего я этого раньше не замечал?» — удивился Семочкин.

Тут из кухни сытым колобком выкатился объект Васиного беспокойства. Семочкин заулыбался.

— А как ты его назвала? Барсиком? Мурзиком?

— Рыжиком.

— Ладно, будем растить Рыжика вместе! — согласился Семочкин и смело шагнул через Элин порог.

Война с бабушкой у Наташи началась давно и шла беспрерывно, с переменным успехом. То и дело можно было слышать:

Ты куда собралась?

На улицу.

Наташа на ходу натягивала на себя пальто.

Никуда не пойдёшь.

И к девочкам не пойду?

И к девочкам не пойдёшь. Два часа уже болталась с ними незнамо где.

Сегодня совсем не пойду на улицу, да?

Больше не пойдёшь. Вечер на дворе… На улицу… Изболталась совсем!

Хорошо, не пойду. - Наташа внешне спокойно снимала пальто, вешала его на место. - Но и есть твою противную кашу не буду. Надоела до смерти! В печёнках твоя каша у меня сидит. Вот где! - И Наташа показывала на сердце.

Потом она уходила в комнату и брала в руки книжку. С бабушкой всё-таки легче, с мамой труднее: от неё и шлепок можно получить, хоть и лёгонький, но всё же шлепок. А это обидно для человека, который учится в школе и вместе с другими распевает: «Широка страна моя родная…»

Столкновения у Наташи с бабушкой происходили и по другим поводам. Можно было услышать такое:

Нарядила меня в это пальто, я чуть не умерла.

Это Наташа пришла из школы, и это первое, что она сказала, едва переступив порог. Щёки у неё горят, пальто расстёгнуто, варежки в кармане; пихнула их туда кое-как, большие пальцы оттопырены в сторону, будто они-то и помешали всунуть варежки глубже.

Ни за что больше не надену! - Наташа тянулась вверх и вешала пальто на место. - Наказание какое-то, а не пальто…

Наверное, бежали сломя голову, вот и жарко. А если идти спокойно - промёрзнешь. Что по радио передавали? Три градуса ниже нуля.

Идти… Кто же из школы ходит? Вот ещё! - возмущалась Наташа. - Из школы все бегут.

Так и жили бабушка и Наташа, пока её отец и мать были на курорте.

Однажды, когда Наташа вернулась из школы, она увидела в коридоре чемодан, а на вешалке пальто и пиджак. Пальто было большое, пиджак - маленький. На вопрос Наташи бабушка ответила, что к соседу по квартире приехали брат и племянник, Степан.

Наташа ещё не видела его, но уже знала от бабушки, что Стёпа хороший, послушный, не в пример ей, мальчик. Случилось так, что и на следующий день она не увидела его: когда уходила в школу, Стёпа ещё спал, когда возвратилась - он был не то в Зоопарке, не то в Планетарии. А бабушка при столкновении с Наташей всё больше и больше хвалила Стёпу, ставя его в пример:

Стёпе скажут, что нельзя, он и слушается, а ты - сплошное наказание! Мальчик меньше тебя, а, ей-богу, умнее! Сейчас же садись за стол, ешь суп и ничего не выдумывай! «Селёдкой пахнет»! Надо же придумать! Мы её полгода не покупали. Садись, Наташа, ешь!

Стёпа, неведомый Наташе, всё чаще и чаще упоминался бабушкой, как примерный мальчик.

После обеда он помогал тёте Вере таскать грязную посуду из столовой на кухню, чего Наташа не делала, а если и делала, то после крупного разговора с бабушкой и ворча примерно следующее:

Навязали мне эту посуду! Нужна мне эта посуда! Хоть бы разбилась эта посуда! Вся, до одной тарелки!

Стёпа с удовольствием крутил ручку мясорубки.

Он - мужчина, - услышав о мясорубке, перебила Наташа бабушку. - И пусть крутит. А я - девочка!

А девочке положено тарелки мыть, а ты не моешь!

А твой Стёпа моет? - спросила Наташа.

Не моет, но если скажут - и тарелки помоет. И ест всё подряд, что дашь…

Значит, вкусное дают! - ответила Наташа.

Наташа! - прикрикнула на неё бабушка.

Стёпа и спать ложился вовремя, и грубо не отвечал старшим, и занимался своими делами, не болтаясь под ногами у взрослых, и прочее, и прочее, и прочее.

Потом Наташа чаще всего молчала, когда ей говорили о Стёпе, но однажды заметила всё же:

Уши ты мне прожужжала своим Стёпой!

В воскресенье, рано утром, она вышла в коридор, чтобы увидеть этого Стёпу. Он долго не появлялся, но наконец, прыгая на одной ножке, выскочил из комнаты. Увидев Наташу, он побежал к себе и вернулся в коридор, неся мешочек в правой руке. Стёпа был светло-русый, небольшого роста, немножко курносый мальчик. Обут он был в старые валенки.

Подойдя к Наташе, Стёпа тихо спросил, застенчиво и приятно улыбаясь:

Ты Наташа?

Да. А ты Стёпа?

Ненавижу я тебя, - заявила Наташа. - Вот!

И убежала к себе, да ещё хлопнула дверью.

Стёпа постоял, растерянный, и пошёл к себе, не понимая, что произошло. Мешочек с кедровыми орехами, подарок Наташе из Сибири, он положил обратно в шкаф, ничего не сказав ни отцу, ни тёте, ни дяде. Все дни ему, Степану, говорили, что он должен вручить подарок сам и познакомиться с Наташей. Она хорошая девочка, может многое рассказать ему о Москве, показать книжки и игрушки, среди которых было много интересных. Он не столько обиделся, сколько удивился: Наташа по каким-то непонятным причинам плохо относится к нему. Вскоре, увлечённый другими занятиями, он забыл об этом, по-прежнему скакал на одной ножке, что-то мурлыкал себе под нос, рисовал.

Он часто стоял у окна и смотрел на город, открывавшийся с высоты четвёртого этажа. Такого большого города Стёпа ещё никогда в жизни не видел, и его интересовало, а что вон за теми домами, за теми корпусами?

За теми домами оказывались другие дома, а за другими домами - ещё дома, и так, казалось, до бесконечности. Где же конец этому городу и есть ли он?

Когда звонил телефон. Стёпа старался первым подбежать к столу и осторожно снять трубку.

Да, - отвечал он невидимому собеседнику. - Нет, не Вера Павловна, а Стёпа… Какой? Стёпа из Сибири…

Его увлекали эти разговоры, и он спрашивал:

А откуда этот дядя звонил?

Как - откуда? Из квартиры.

А квартира далеко?

На Таганке.

Сколько же это будет километров?

Не знаю, Стёпа… Пять или десять…

Де-е-есять? - удивлённо повторял Стёпа, растягивая слово.

Телефон он скоро освоил и сам стал часто звонить. Но так как знакомых в Москве у него не было, он звонил на станцию автоматических часов.

Потом с криком: «Тётя Вера! Тётя Вера!» - бежал к тёте и проверял её наручные часы.

Будильник, настольные часы, наручные часы дяди и тёти были выверены до минуты.

Стёпин дядя, уходя на работу, часто забывал взять с собой то очки, то носовой платок, то мелочь для троллейбуса. Заметив это, Стёпа по утрам напоминал:

Дядя Вась! Дядя Вась! Очки не забыл?

Тот проверял карманы, отвечал:

Нет, Стёпа, здесь очки.

А платок взял, дядя Вась?

Платок? Взял-взял…

А мелочь, дядя Вась?

Мелочь… Гм… Мелочь не взял…

И Стёпа бежал к дяде Васе с мелочью.

После обеда, когда Наташа возвращалась из школы, Стёпа старался как можно реже появляться в коридоре. Но все-таки изредка они виделись, хотя и не разговаривали.

Наташа заметила, что Стёпа вместо «да» говорит «ага», вместо «мало» - «маленько», вместо «класть» - «лóжить», и очень часто к месту и, как казалось, не к месту - «однако». Тётя Вера просила мальчика:

Стёпа, милый, не надо говорить «ага». Говори «да». Ты понимаешь меня? Так будет лучше и правильнее… Понимаешь?

Ага… - отвечал Стёпа и поправлялся: - Да, тётя Вера…

То обстоятельство, что в образцовом и непогрешимом Стёпе вдруг обнаружился какой-то изъян, обрадовало Наташу. Пусть теперь бабушка сделает ей замечание и поставит в пример Стёпу, она ей ответит! Она скажет, что какая бы она плохая ни была, она всё-таки, как всем известно, не говорит ни «ага», ни «лóжить». Пусть только бабушка что-нибудь скажет! Но потом что-то смутило Наташу. Она подумала, что всё-таки Стёпа ни в чём не виноват. Он же сибиряк, а в Сибири, насколько она знает, очевидно, все так говорят, просто это у них такая привычка…

Сергей Фёдорович Антонов

Колючий подарок

Рисунки Г. Валька

Война с бабушкой у Наташи началась давно и шла беспрерывно, с переменным успехом. То и дело можно было слышать:

Ты куда собралась?

На улицу.

Наташа на ходу натягивала на себя пальто.

Никуда не пойдёшь.

И к девочкам не пойду?

И к девочкам не пойдёшь. Два часа уже болталась с ними незнамо где.

Сегодня совсем не пойду на улицу, да?

Больше не пойдёшь. Вечер на дворе… На улицу… Изболталась совсем!

Хорошо, не пойду. - Наташа внешне спокойно снимала пальто, вешала его на место. - Но и есть твою противную кашу не буду. Надоела до смерти! В печёнках твоя каша у меня сидит. Вот где! - И Наташа показывала на сердце.

Потом она уходила в комнату и брала в руки книжку. С бабушкой всё-таки легче, с мамой труднее: от неё и шлепок можно получить, хоть и лёгонький, но всё же шлепок. А это обидно для человека, который учится в школе и вместе с другими распевает: «Широка страна моя родная…»

Столкновения у Наташи с бабушкой происходили и по другим поводам. Можно было услышать такое:

Нарядила меня в это пальто, я чуть не умерла.

Это Наташа пришла из школы, и это первое, что она сказала, едва переступив порог. Щёки у неё горят, пальто расстёгнуто, варежки в кармане; пихнула их туда кое-как, большие пальцы оттопырены в сторону, будто они-то и помешали всунуть варежки глубже.

Ни за что больше не надену! - Наташа тянулась вверх и вешала пальто на место. - Наказание какое-то, а не пальто…

Наверное, бежали сломя голову, вот и жарко. А если идти спокойно - промёрзнешь. Что по радио передавали? Три градуса ниже нуля.

Идти… Кто же из школы ходит? Вот ещё! - возмущалась Наташа. - Из школы все бегут.

Так и жили бабушка и Наташа, пока её отец и мать были на курорте.

Однажды, когда Наташа вернулась из школы, она увидела в коридоре чемодан, а на вешалке пальто и пиджак. Пальто было большое, пиджак - маленький. На вопрос Наташи бабушка ответила, что к соседу по квартире приехали брат и племянник, Степан.

Наташа ещё не видела его, но уже знала от бабушки, что Стёпа хороший, послушный, не в пример ей, мальчик. Случилось так, что и на следующий день она не увидела его: когда уходила в школу, Стёпа ещё спал, когда возвратилась - он был не то в Зоопарке, не то в Планетарии. А бабушка при столкновении с Наташей всё больше и больше хвалила Стёпу, ставя его в пример:

Стёпе скажут, что нельзя, он и слушается, а ты - сплошное наказание! Мальчик меньше тебя, а, ей-богу, умнее! Сейчас же садись за стол, ешь суп и ничего не выдумывай! «Селёдкой пахнет»! Надо же придумать! Мы её полгода не покупали. Садись, Наташа, ешь!

Стёпа, неведомый Наташе, всё чаще и чаще упоминался бабушкой, как примерный мальчик.

После обеда он помогал тёте Вере таскать грязную посуду из столовой на кухню, чего Наташа не делала, а если и делала, то после крупного разговора с бабушкой и ворча примерно следующее:

Навязали мне эту посуду! Нужна мне эта посуда! Хоть бы разбилась эта посуда! Вся, до одной тарелки!

Стёпа с удовольствием крутил ручку мясорубки.

Он - мужчина, - услышав о мясорубке, перебила Наташа бабушку. - И пусть крутит. А я - девочка!

А девочке положено тарелки мыть, а ты не моешь!

А твой Стёпа моет? - спросила Наташа.

Не моет, но если скажут - и тарелки помоет. И ест всё подряд, что дашь…

Значит, вкусное дают! - ответила Наташа.

Наташа! - прикрикнула на неё бабушка.

Стёпа и спать ложился вовремя, и грубо не отвечал старшим, и занимался своими делами, не болтаясь под ногами у взрослых, и прочее, и прочее, и прочее.

Потом Наташа чаще всего молчала, когда ей говорили о Стёпе, но однажды заметила всё же:

Уши ты мне прожужжала своим Стёпой!

В воскресенье, рано утром, она вышла в коридор, чтобы увидеть этого Стёпу. Он долго не появлялся, но наконец, прыгая на одной ножке, выскочил из комнаты. Увидев Наташу, он побежал к себе и вернулся в коридор, неся мешочек в правой руке. Стёпа был светло-русый, небольшого роста, немножко курносый мальчик. Обут он был в старые валенки.

Подойдя к Наташе, Стёпа тихо спросил, застенчиво и приятно улыбаясь:

Ты Наташа?

Да. А ты Стёпа?

Ненавижу я тебя, - заявила Наташа. - Вот!

И убежала к себе, да ещё хлопнула дверью.

Стёпа постоял, растерянный, и пошёл к себе, не понимая, что произошло. Мешочек с кедровыми орехами, подарок Наташе из Сибири, он положил обратно в шкаф, ничего не сказав ни отцу, ни тёте, ни дяде. Все дни ему, Степану, говорили, что он должен вручить подарок сам и познакомиться с Наташей. Она хорошая девочка, может многое рассказать ему о Москве, показать книжки и игрушки, среди которых было много интересных. Он не столько обиделся, сколько удивился: Наташа по каким-то непонятным причинам плохо относится к нему. Вскоре, увлечённый другими занятиями, он забыл об этом, по-прежнему скакал на одной ножке, что-то мурлыкал себе под нос, рисовал.

Он часто стоял у окна и смотрел на город, открывавшийся с высоты четвёртого этажа. Такого большого города Стёпа ещё никогда в жизни не видел, и его интересовало, а что вон за теми домами, за теми корпусами?

За теми домами оказывались другие дома, а за другими домами - ещё дома, и так, казалось, до бесконечности. Где же конец этому городу и есть ли он?

Когда звонил телефон. Стёпа старался первым подбежать к столу и осторожно снять трубку.

Да, - отвечал он невидимому собеседнику. - Нет, не Вера Павловна, а Стёпа… Какой? Стёпа из Сибири…