Когда умирают дети. Я ушёл в себя на полгода, ни с кемне общался, не мог работать - но потом пришло осознание, что это было зря,что это не помогало. Наоборот, если быя всё это время пытался поддерживать жену, а она меня, обоим было бы легче. О чувстве вин

ольга лукинская

Пожар в Кемерове унёс жизни десятков детей; их родителям, помимо невероятной боли, предстоит столкнуться с бюрократией и равнодушием. Дмитрий Соловей, тренер по бодибилдингу и бывший сотрудник уголовного розыска, полтора года назад потерял трёхлетнего сына - Максима не стало из-за онкологического заболевания. Мы попросили Дмитрия рассказать, как он пережил горе, и дать совет людям, потерявшим близких.

огда Максу поставили диагноз, рак почки был уже не на ранней стадии, были метастазы. У меня сразу появилось осознание того, что мы его потеряем. Ночью после того, как я узнал диагноз, я рыдал и понимал, что скоро его не станет. До сих пор мне иногда жалко, что ему сделали столько операций, столько мучительной химиотерапии, растянули

всё это почти на полгода - но, возможно, это позволило нам всем ещё сильнее сблизиться, побыть с ним хоть немного ещё. Мне хотелось от всех спрятаться, ни с кем не общаться - и это происходит с большинством людей. Мы столкнулись со многими родителями заболевших детей и видели, что они исчезают с горизонта, удаляются из соцсетей, удаляют фотографии. У людей начинаются страхи, они думают, что их кто-то сглазил - наверное, это в человеческой природе, склонность искать виновных. У меня почему-то было внутреннее ощущение, что я должен рассказывать о происходящем, чтобы другие люди видели, как это бывает. Чтобы те, кто столкнулся с болезнью ребёнка, знали, что они не одни. Я вёл инстаграм о болезни Макса и делал это не для себя, а для других. Жена, наоборот, ушла в себя, нигде не появлялась, не выкладывала фотографии.

В последние дни жизни Макса нам пришлось перевезти его из онкологического отделения в другое, для лучевой терапии, а потом обратно - как я сейчас понимаю, обе стороны пытались снять с себя ответственность, не пополнять статистику смертью ребёнка. В итоге я поговорил с главным врачом и оказалось, что максимум возможностей - продлить жизнь ещё на несколько дней, но лучше Максу не станет. Тогда мы забрали его домой. Мне пришлось подписать бумаги об отказе от лечения.

Возможно, нам, родителям, было бы легче, если бы ребёнок умер в больнице. Этот момент - самый болезненный из всех. В памяти осталось, как сын умирает у меня на руках, задыхается. Он ничего не понимал, он не мог даже попросить воды. Единственное, чего мне хотелось в тот момент, - что-то сделать, чтобы он не испытывал таких мучений. Это очень страшно.

К сожалению, во всех инстанциях сталкиваешься с огромной бюрократией. Я прекрасно понимаю врачей и другой персонал, не только медицинский, у них есть протоколы, которым необходимо следовать - но в первую очередь нужно оставаться человеком. Например, не хотели выдавать тело ребёнка из морга, потому что на справке в одном месте было что-то исправлено, но не было фразы «исправленному верить». Я умолял, обещал, что принесу справку в любой нужной форме, и всё-таки убедил сотрудницу, которая за это отвечает - но она пошла навстречу с формулировкой: «Вы понимаете, что это подсудное дело?»

Расскажу один случай: когда я работал в угрозыске, я приехал на место смерти подростка от передоза. Он лежал на полу, а рядом лежал шприц с остатками героина - и я взял этот шприц и спрятал в карман. Да, это тоже «подсудное дело», но я не хотел, чтобы его увидели родители этого ребёнка, у них и так чудовищное горе, зачем это усугублять? Надо всегда оставаться человеком.

Были очень тяжёлые моменты. По закону, если есть результаты гистологического исследования (а у нас они, естественно, были), мы могли потребовать отказа от вскрытия. Причина смерти и так была очевидной, и мне просто было жалко его тело, он и так уже был весь изрезанный, за эти пять месяцев ему сделали множество операций. Но помощник прокурора, глядя мне в глаза, сказал: «Откуда я знаю, может быть, вы ребёнка не кормили, вот он и умер». Это грустно и больно, это равнодушное, потребительское отношение. Даже на похоронах была какая-то проблема из-за неправильно поставленной печати. В эти моменты очень тяжело держаться.

Я очень соболезную людям, которые потеряли детей в катастрофе в Кемерове. В первую очередь я хочу попросить вас не повторять моих ошибок. Не уходите в себя, не прибегайте к алкоголю и тем более наркотикам - тем более что это не помогает. Я помню, как это - выпиваешь литр водки, а всё равно сидишь трезвый, и легче не становится.

Не игнорируйте людей, общайтесь с ними, хотя это больно. Тяжело видеть друзей, тяжело с ними говорить - у всех слёзы на глазах, и ты тоже начинаешь плакать. Я ушёл в себя на полгода, ни с кем не общался, не мог работать - но потом пришло осознание, что это было зря, что это не помогало. Наоборот, если бы я всё это время пытался поддерживать жену, а она меня, обоим было бы легче. Надо видеться со своими родителями, с братьями и сёстрами, с друзьями. Чем больше ты в уединении, тем больше едет крыша.

Я ушёл в себя на полгода, ни с кем
не общался, не мог работать - но потом пришло осознание, что это было зря,
что это не помогало. Наоборот, если бы
я всё это время пытался поддерживать жену, а она меня, обоим было бы легче

Не бойтесь и не стесняйтесь плакать. Ищите тех, кто сможет вас поддержать, разделить с вами боль. Мы с женой не обращались за психологической помощью - но для многих это хороший вариант. Мне очень помогало поговорить со священником или просто прийти в церковь, побыть там - это успокаивало.

Не вините себя. После смерти Макса мы начали вспоминать какие-то мелкие ссоры, говорить «надо было жить нормально», думать, что ребёнок заболел, потому что видел, как мы ругались. К сожалению, многие пары не выдерживают трагедии и расстаются - но мне кажется, такие моменты должны сближать. Не надо винить себя или друг друга, думать, что вы что-то неправильно сделали. Рак - это чрезвычайное происшествие, он просто появился и всё, и никто в этом не виноват. Как и возгорание - оно может произойти когда угодно; конечно, есть виновные в том, что системы безопасности не работали, но это точно не родители погибших детей.

Продолжайте жить. Не проходит ни одного дня, чтобы я не вспомнил о Максе и не всплакнул - но чуть легче всё же становится. Легче, потому что продолжаешь жить, ставишь новые цели, общаешься с людьми. Я считаю, что в память о сыне мы должны жить лучше, чем раньше: без ссор, без плохих поступков. Что-то планировать, построить дом; приходить на кладбище и рассказывать Максу, что происходит в нашей жизни. Я верю, что он за нами наблюдает, и я не хочу его расстраивать. Пусть он видит, что у мамы с папой и братика всё хорошо. Когда я плачу, я вытираю слёзы, улыбаюсь и говорю: «Макс, извини». Представьте, что ваши дети вас видят, и берите себя в руки ради них. Младшему сыну, Алексу, было два года, он всё понимал, он был дома, когда умер Макс. Он перенёс это спокойно - думаю, осознание придёт позже. Он очень хочет, чтобы у него снова был братик или сестрёнка - и мы постараемся ему это дать.

Проявляйте максимальное терпение и спокойствие в отношении бесконечных бумажек. Это трудно, но неизбежно. Если что-то нужно, продолжайте просить, в итоге обычно люди всё-таки идут навстречу. Обращайтесь в благотворительные фонды. Нам очень помогал фонд, который работал в больнице. Они помогают многим людям и многими действиями - и финансово, и организаторски, и в бытовых вопросах, что-то привезти или отвезти. Нам предлагали помочь с организацией похорон; нам не понадобилось, но, думаю, для многих людей это актуально - не отвергайте эту помощь. Важно, что большинство людей, работающих в благотворительных фондах, сами прошли через потерю близких и понимают, что вы чувствуете.

В возрасте до года – это явление, к сожалению, распространенное. «Синдром внезапной детской смерти» может произойти по ряду причин. Во-первых, во время , злоупотреблявшая вредными привычками, подвергает своего будущего опасности. Такие привычки как раз и могут спровоцировать у младенца вышеуказанную смерть. Во-вторых, такой синдром младенческой смерти может возникнуть вследствие тяжелых . Когда в утробе матери плод чувствует кислородное голодание, с появлением на свет, легкие ребенка начинают неправильно фильтровать воздух. В организме происходит сбой работы всех органов, поэтому гипоксия иногда приводит к смерти уже после ребенка.

Третьей причиной внезапной смерти может быть неправильное положение его тела во время сна. Ребенка ни в коем случае нельзя укладывать спать на мягкой пушистой постели, тем более, на живот.

У младенца может возникнуть асфиксия, и спасти его уже никто не сможет.

Если же , переживший годовалый возраст умирает, причиной такой смерти, в первую очередь, может служить заболевание, которое не было выявлено на первом этапе его развития. Зачастую родители сами виноваты в смерти своего чада.

Некоторые пренебрежительно относятся к походам к врачу, занимаются самолечением, сами прописывают ребенку препараты и ставят диагнозы. В итоге – малыш умирает.

Существует также и врачебная халатность. Врач либо по неопытности, либо по халатному отношению к своим обязанностям ставит не всегда правильный диагноз или не может распознать симптоматику того или иного заболевания. В итоге, малышу назначается неправильное (либо вовсе не назначается). В таких случаях смерть ребенка остается на совести такого «специалиста».

Религиозная точка зрения

С точки зрения религии, случай смерти младенца возникает тогда, когда необходимо очистить душу всех его родственников, ведь младенец считается Ангелом, который послан на Землю Богом. Если же его близкие и родные люди сильно грешны или же совершают грехи, за которые не имеют ни малейшего раскаяния, тогда Господь, чтобы спасти их заблудшие души, посылает ребенка, своего помощника. Когда умирает , Ангел возвращается обратно к Богу, при этом души его родных становятся чисты.

Если же умирает ребенок старше года, со стороны религии его смерть означает очищение души ребенка. Некогда живший человек совершал тяжелые грехи и при жизни начал раскаиваться, но для раскаяния не хватило времени, тогда Господь посылает его вновь на Землю, дабы продлить ему время для искупления грехов. Когда грехи искуплены, душа ребенка улетает на небо к Господу.

Детская смерть – огромная трагедия и шок для семьи. Для родителей непостижимо, как после такого жизнь может продолжаться. Как не утратить веру? Где найти силы? Для каждого ответы будут разными. А находить их можно в таинствах Церкви, беседах с духовником, обращению к событиям Священной истории и ее христианским смыслам.

Споря с абсурдом

С утратой ребенка, особенно новорожденного, мировоззрение его близких рушится, никуда не спрятаться от боли и острого переживания абсурдности бытия , а любые слова сочувствия причиняют еще большее страдание.

Особенно маме, которая ближе к малышу телесно – девять месяцев вынашивала свое чадо, в муках произвела на свет, остро испытала радость рождения, первого прикосновения, кормления, взгляда.

Пуповина с рождением не обрывается, это ведь пожизненная связь . Но только вынырнул маленький человек из околоплодного пространства, вошел в новое измерение, вдохнул воздуха, начал жить, и вдруг – нет. А ведь был, состоялся – улыбался, щурился на свет, держал за палец, имел свой особенный цвет глаз, был на кого-то похож.

Родителям умершего малыша кажется, что они оказались в вакууме, в черной дыре, в предельном одиночестве, и вокруг ни души. Редкий друг, не каждый священник и далеко не всякий православный психолог способен в этой ситуации на уместное и мудрое слово соболезнования и сопереживания.

Утешить и утешиться

Сочувствуя родителям, важно подходить к этому с рассуждением. Активно и эмоционально утешать – значит, пробуждать новые слезы и жалость к себе, а это не снимет душевного разлада и напряжения. Приводить в чувство хлесткими фразами маму или папу, потерявших ребенка, и вместе с ним и важные жизненные смыслы – тоже не выход. Все равно, что бить лежачего больного за то, что он не может встать. Психотерапевтический эффект от уговоров, упреков, увещеваний вернуться к нормальной повседневности, взывания к совести и разуму – тоже весьма сомнительный.

Картина известного художника-передвижника Ивана Крамского «Неутешное горе» передает его личную драму, когда умерли сразу двое его маленьких сыновей. На лице героини полотна, по мнению современников, очень похожей на жену живописца, отражается глубокое и сильное переживание утраты. Горе ее – на душевной глубине, но у зрителей оно пробуждает не ужас, а раздумья о смысле жизни, и воспринимается как напоминание иметь память смертную . Здесь нет ни трагических жестов, ни заломленных рук, ни глаз, полных отчаяния и безнадежности. Это горе, которое находит выход и может быть излечено.

Случались такие трагедии не только в обычной, но и в царской семье. Причин множество – низкий уровень медицины, сложные условия быта и прочее. Прот. Александр Ильяшенко , обращаясь к истории России, говорит в одном из своих последних интервью, что в начале ХХ века были «высокие темпы прироста населения, но при этом и очень высокие показатели смертности, особенно детской. В царское время детская смертность была такова, что умирал каждый четвертый младенец до года . Я смотрел статистику, в Англии и Германии смертность была в те годы ниже, чем в России».

Преображающее свойство

Для мам и пап одинаковой трагедией бывает и сидром внезапной детской смерти , когда ребенок уходит бессимптомно, а его переходу в мир иной ничто не предшествует, как говорится, ни что не предвещает. И многомесячные мытарства и томления в детской гематологии и онкологии, когда тихий конец ребенка во сне кажется им единственным и желанным выходом и освобождением. Такова наша природа – расставание всегда горестно, даже если понимаешь, что оно исцеляет от всех болезней и что оно не навсегда.

Детская смерть обладает свойством менять нас изнутри. Она способна преображать не только тех, кто теряет свое чадо. Она преображает всех окружающих.

Иногда увидишь короткую новость в СМИ, а за ней проглядывает целая маленькая жизнь . Прочтешь, что в областной больнице от ожогов рано утром Страстной недели умерла двухлетняя девочка, и эта новость обжигает душу . Изучаешь другие газеты и сайты, а потом от знакомых вроде бы случайно узнаешь имя девочки, ее печальную историю, все детали ее болезни и перехода в мир иной. И видишь как наяву горячий чайник на плите, случайно задетый в игре. Обожженые руки и тело, болевой шок, полные страха глаза мамы. Слышишь сирену «скорой» и как переговариваются врачи в приемном. И понимаешь, что недаром узнала всю эту скорбную историю. Возможно, об этом младенце некому помолиться , и эта важная миссия почему-то поручена именно тебе.

Молитесь о своих чадах, где бы они ни были. Именно это, а не слезы и рыдания, будет лучшим проявлением вашей любви. И она обязательно будет иметь продолжение.

Пепельный ангел

Приснился пепельный ангел

И девочка на руках…

Не праздничный Исаакий —

Узкой комнаты страх.

Легкую плоть Посыльный

Принял из моих рук.

Жизни ее светильник

Гаснул, как на ветру…

Ангел испепеленный,

Бережнее взлетай!

Завтра прочту: в больнице

Двух с половиной лет

Утром Страстной Седмицы

Чадо покинуло свет.

Небо сгустит потемки,

Парк, ожоговый центр…

Как Рахиль о ребенке,

Плачет пепельный цвет.

Ведаешь ее имя,

Знаю, что это – та.

Выйди встречать невинных.

Много их нынче… там?

Мария Солунь

Фото из открытых источников

Потерять ребёнка - кажется, самое страшное, что может случиться с родителями. Наталья Ремиш записала истории двух женщин, которые потеряли своих детей. Дочь Евгении умерла полтора года назад. Сын Натальи - полтора месяца назад. Обе они до сих пор пытаются принять случившееся и найти в себе силы жить дальше.

Для тех, кто готовится к главному школьному экзамену

«Я думала о смерти всех вокруг, но не думала, что моя дочь уйдёт раньше меня»

Евгения Старченко, полтора года назад у неё умерла дочь Ника (4 года 8 месяцев)

Ника умерла полтора года назад. Всё это время я живу одна. После похорон тоже пошла домой одна. Сестра предложила пойти к ним, но я сказала, что пойду домой, и никто не настоял.

О том, что случилось

1 января 2017 года у Ники поднялась высокая температура. Приехала «скорая», сбила температуру и уехала. Дочь жаловалась на головную боль. На следующий день она уже ничего не ела, хотя температура была в норме. Её неожиданно начало рвать. Я снова вызвала «скорую», нас увезли в больницу. В ночь со 2 на 3 января случился приступ эпилепсии, дочь поместили в искусственную кому. Врачи не понимали, что происходит. В итоге - отёк головного мозга. И нас просто отправили домой.

Я странно всё это переживала. Дочь умерла 9 января, через неделю я сидела в театре, через две - улетела в Германию на десять дней работать на выставку переводчиком. Оттуда улетела к бывшему мужу. Мы с ним расстались до смерти дочери. Когда она попала в больницу, он меня поддерживал и был рядом. Её смерть нас ненадолго объединила, а потом разъединила снова.

О принятии

Мне кажется, я всё ещё прохожу какие-то этапы принятия, всё это напоминает карусель с эффектом спирали. Все эмоции видоизменяются, какие-то усиливаются, какие-то становятся слабее, но всё идёт спиралью наверх. Иногда сижу на работе, резко встаю, убегаю, рыдаю в туалете и возвращаюсь. Я всегда «недосчастлива». Могу засмеяться, могу даже пошутить на тему смерти, но не могу сказать, что нашла какой-то рецепт. Просто стараюсь не думать. Вообще ни о чём. Зачем дышу, зачем режу хлеб. Пустота в голове.

О реакции людей

Чаще всего мне советовали «забеременеть ещё раз». Но ребёнка нельзя заменить. Есть мало людей, которым я могу позвонить и поговорить про Нику. Мои родственники избегают разговоров о ней, сестра начинает сразу нервничать. Многие люди, которых я считала близкими, просто отвалились. Перестали звонить, исчезли.

О правильной поддержке

Не было таких слов, которые облегчили моё существование, но я очень благодарна людям, которые были искренними со мной в то время. Одна моя подруга, у которой трое детей, подошла и сказала: «Жень, прости, но я очень рада, что это не мои дети». Это было для меня гораздо более понятно, чем попытки объяснить, как такое может произойти.

Один мой друг, с которым мы последние годы поздравляли друг друга только с днём рождения, когда узнал о случившемся, начал присылать мне простые сообщения: «Ты сегодня завтрак поела?», «Иди погуляй, только шапку надень, там холодно сегодня». Меня это очень поддерживало.

Другая подруга кидала сообщения «Выставка тогда-то, жду тебя во столько». Я, как на автомате, шла туда. Она суперзанятой человек, я не понимаю вообще, как она находила время. После выставок, театров и спектаклей мы с ней еще полтора часа пили чай и просто разговаривали обо всём

Чего не стоит говорить

Ничего не надо говорить. Просто спросите «Что ты делаешь? Дома? Всё, я еду». Будьте рядом, и этого достаточно. Я каждый раз была благодарна, когда кто-то приезжал просто попить кофе.

Пожалуйста, не задавайте этот ужасный вопрос «Как дела?». Я до сих пор не знаю, как на него отвечать

Впадала в ступор: «Знаешь, всё нормально, только у меня больше нет Ники». Вопрос «Как ты себя чувствуешь?» такой же. И не надо говорить «Если что, звони». Скорее всего, человек, переживающий сильное горе, не позвонит. Ещё меня веселили фразы «Только глупостей никаких не делай».

О воспоминаниях

Однажды я обратилась к психологу, и она задала мне очень хороший вопрос: «Что бы ты хотела оставить себе от общения со своей дочерью?». Я хочу оставить себе возможность смотреть на мир её глазами, потому что она научила меня смотреть на этот мир.

1 января мы с дочерью открыли подарки, собирали лего, она построила дом и сказала: «Мама, я не успела поставить двери и лестницу». После её смерти я поставила за неё эти двери и лестницу. Это единственная игрушка, которая осталась дома. Всё остальное я вынесла из дома, даже фотографий почти не осталось. Есть только одна, чёрно-белая.

Помню, Ника выступала на празднике в саду, и я сказала Вадиму, её отцу: «Приходи, больше таких моментов не будет». После её смерти я очень переживала, что так сказала. Хотя понимаю, что это всего лишь слова.

О том, как жить после

Иногда я могу разговаривать с друзьями про их детей, а иногда меня клинит. Я заворачиваюсь в «креветочку», как я это называю, и просто молчу.

Я не представляла, сколько во мне силы, пока это не случилось. Мне кажется, что мне дали третью жизнь. Первая моя - «официальная» на работе, вторая - жизнь с ребёнком, а третья - жизнь без неё. Смерть - это очень страшный трамплин во что-то новое. Смерть - одна из возможностей видеть мир. Если я осталась жива, значит, мне надо что-то ещё хорошее сделать. Как бы то ни было, я понимаю, что жизнь не закончилась. И мне хочется жить дальше.

«Я до сих пор виню себя за то, что продолжаю жить дальше, без него»

Наталья Малыхина, полтора месяца назад у неё умер сын Гриша (4,5 года)

О том, что случилось

14 мая был отличным днём. Мы с коллегой начали съёмки курса для мам по развитию детской речи. Вечером мы вместе сидели на кухне и обсуждали, как здорово прошёл день. Дети были с нами. Гриша выбежал из кухни, как я думала, в детскую. Через несколько минут - стук в дверь. Стучали соседи с криками, что ребёнок выпал из окна. Мы ничего не видели и не слышали. Я до сих пор не понимаю, как это случилось. Зачем он полез на это окно. Но это факт: наш очень осторожный ребёнок выпал из окна и разбился.

Скорая и детская реанимация приехали быстро, их вызвали соседи. Гришу подключили к искусственной вентиляции лёгких и отвезли в реанимацию. Это был второй раз, когда мы оказались с ним в больнице: первый раз, когда он родился, и вот в тот день. Гришу оперировали пять часов. Нейрохирург вышел к нам и сказал, что повреждения сильнее, чем он думал. Шансов не было: мозг погиб при падении, кровоснабжение восстановить не удалось.

О чувстве вины

Чувство вины и сейчас накрывает. В первую очередь за то, что мы продолжаем жить без него. Как будто бы он не был для нас важен. Но он до сих пор важен. Очень важен!

Ещё чувство вины, что мы не уберегли его. Я всегда считала нашу квартиру безопасной. В детской мы поставили вторые рамы. Поэтому за окно в детской я была спокойна. В спальне на подоконнике стоят цветы в больших цветочных горшках. Он вылетел прямо с москитной сеткой.

О втором сыне

У нас есть второй ребёнок, ему два года. О том, что его брат умер, я смогла сказать только спустя неделю после похорон. Просто произнесла это слово. Не объясняя. Понимаю, что эта тема будет расти вместе с ним. И мы будем возвращаться к ней всё время. Он всю свою жизнь жил с Гришей, ни дня без него не был. Конечно, он скучает. Я говорю, что тоже скучаю и понимаю, что он хотел бы играть с Гришей, вместе купаться в ванной, играть.

О поддержке

Мы провели с Гришей в реанимации шесть дней. Все врачи и медсёстры были очень корректны и внимательны. Родные и друзья тоже очень поддерживали.

Я пишу про Гришу в инстаграме. Меня поддерживает много людей, которых я даже не знаю лично. И для меня это неожиданный ресурс. Меня зовут в гости, чтобы отвлечь, предлагают вместе погулять в парке, сходить в храм, пишут много тёплых и важных слов.

О горе и потере

Важно проговаривать и делиться горем. Говорить с профессионалом, на мой взгляд, правильнее. Мы сразу искали с мужем терапевта. Я сама встретилась с шестью. Это оказалось довольно тяжело.

Два терапевта откровенно плакали на нашей встрече, а я понимала, что я не готова сидеть и утешать врача

Я поняла, что потеря и травма - разные процессы. Сначала надо учиться жить с потерей, а потом уже работать с травмой (самой трагедией). Сейчас важно восстановить более или менее привычный режим дня, проанализировать окружение (людей и события). Чтобы проживать горе, нужно много сил. Важно обеспечить себе эти силы - для начала сон и еду.

О поддержке мужа

Мы вместе, и это самая большая поддержка для меня. Муж тоже занимается с терапевтом. Если для меня ресурс - поплакать с подружкой, то для него - сходить на спорт. Это не значит, что ему меньше больно. Просто мы переживаем своё горе по-разному.

О принятии

Принятие - это не одобрение или смирение. Это просто осознание, что ребёнка больше нет. Когда перестаёшь покупать игрушки и новую одежду. Когда не заказываешь в кафе еду для него, ставишь на стол три тарелки вместо четырёх, не ходишь на занятия, на которые ходили с ним. Ты это принимаешь. С бесконечными слезами, но принимаешь. Но будущего пока нет. Совсем. И неизвестно, когда оно наступит.

Забытье приходит только, когда максимально погружаешься в бытовую реальность, делаешь что-то здесь и сейчас: общаешься с ребёнком, с мужем, что-то читаешь, пишешь, разговариваешь с кем-то.

Я поняла, что важно заниматься телом, так как тело мгновенно превращается в панцирь. Плавание, массаж, йога, зарядка дома - всё что угодно.

О жизни после

Благодарна Грише за то счастье, которым он наполнил нашу жизнь. Это было замечательное время. Я понимаю, что плачу не только по нему, но и по своим «планам» жизни с ним. Мне очень бы хотелось жить с ним. Повести его в школу, смотреть, какую профессию он выберет, как создаст семью и каким будет в этом. Это безумно интересно. Я хотела, чтобы было так.

Всё больше думаю, что окно - просто способ. Но возможно, это как раз способ уйти от чувства вины. Но я точно знаю, что, если бы на окне были замки, - всё было бы по-другому.

Фото: Shutterstock (Dan Race, Kishivan)

Страшно становится за своих детей после таких "историй", когда дети гибнут, умирают по вине бездарных врачей, их халатности. Что делать простым людям?

Белая ХАЛАТность. Как умирала маленькая Оля
Вчера было девять дней со дня смерти восьмимесячной Оленьки Толягиной. Малышка ушла из жизни не из-за несчастного случая, не от неизлечимой болезни. Маленький ангел умер в Ульяновской детской инфекционной больнице среди врачей, которые на протяжении суток спокойно наблюдали, как умирает ребенок. Мама девочки - Наташа уже подала заявление в областную прокуратуру. Но даже в том случае, если виновник смерти малышки будет найден и наказан, это не вернет семье Толягиных их долгожданный лучик света, маленькую Оленьку.

Как разговаривать с матерью, внезапно потерявшей ребенка? Боялась, что просто не найду правильную интонацию, нужные слова, не сумею дать понять, что мною движет не журналистское любопытство, не стремление «нарыть» сенсацию, а искреннее желание разобраться в ситуации, найти и помочь наказать виновных.

Но, видимо, материнское горе настолько переполнило истерзанную душу Наташи, что эмоции у нее прорвались почти сразу, разговор, что называется, «наладился» с первой минуты. Вынырнув из повседневной реальности, я погрузилась в атмосферу безысходности и горя, от которого по спине бежит холод, а руки покрываются «мурашками».

Семья Толягиных живет в Ульяновской области, в поселке Большое Нагаткино в уютном собственном доме. У Кости и Наташи есть старшая дочь - двухгодовалая Снежанна, но молодые родители всегда мечтали о том, что у них будет много детей.

«Муж Костя, - начинает свой рассказ Наташа, - просто мечтал о втором малыше, и когда стало понятно, что я жду ребенка, очень обрадовался. На руках всю беременность меня проносил, пылинки сдувал».

Беременность проходила нормально. 13 июля на свет появился долгожданный теплый комочек - девочку назвали Оленькой. Костя с Наташей нарадоваться не могли на свою крошку, удивительно спокойную и очень симпатичную. «У нее были большие глазищи, длинные ресницы, смешные бровки, непослушный хохолок, который смешно торчал на голове. Настоящая маленькая принцесса, - с улыбкой вспоминает дочурку Наташа. - Муж ее с рук не спускал, а старшая Снежанка то и дело подходила к ее кроватке, смотрела на сестренку и гордо говорила: «Сестра»».

Восемь месяцев обычной человеческой жизни это, как правило, повседневные серые будни. Когда же в семье появляется ребенок, каждый месяц его первого дня жизни кажется целой эпохой. Первая улыбка, первый зубик, первое агуканье… Малышка Оля развивалась совершенно нормально, плановые осмотры педиатра в карточке это подтверждают.

Жить малышке оставалось двое суток

В четыре месяца Оля немного простудилась, врач поставил диагноз: «бронхит». Малышка протемпературила неделю, и быстро пошла на поправку.

Когда месяц назад у дочки поднялась небольшая температура и появилось легкое расстройство желудка, Наташа испугалась, что это может быть снова бронхит, и поспешила к врачу.

Участковый, внимательно осмотрев ребенка, заподозрил воспаление легких. Сделанные снимки, подтвердили левостороннюю пневмонию. Поскольку мама девочки сказала врачу, что у малышки понос, врач принял решение отправить Наташу с дочкой в Ульяновскую инфекционную больницу.

Собственно с этой минуты и начался обратный отсчет жизни маленькой Оли. «Нас положили в четырехместную палату, - вспоминает Наташа. - Условия ужасные, в палатах страшная духота, вентиляции нет. Больные дети лежат в коридорах, одновременно строители делают какой-то затяжной ремонт, малыши дышат этой пылью и грязью. Больные не сортируются, выздоравливающие, но еще ослабленные дети, постоянно сталкиваются с вновь поступившими, и снова заболевают. На ночь в инфекционной больнице отключают горячую воду! И если малыш обсикался или обкакался, ночью его невозможно подмыть. Это просто какой-то «Освенцим», - вздыхает мама Наташа.

В таких условиях маленькую Олю ее лечащий врач Евгений Безхлебов лечил от левосторонней пневмонии. В числе других процедур малышке назначили ингаляции. «Я принесла дочку в процедурный кабинет на ингаляции, и прямо там, среди стерильных инструментов увидела ползающих мокриц, - голос Наташи уже дрожит от слез. - Я спросила у медсестры, как же так? Тут же детское отделение!». А она устало пожала плечами и сказала, что мокрицы безобидные насекомые, которые не кусаются! Вы не представляете, какой там творится ужас!».

По словам Натальи, вскоре все ее соседки по палате, испугавшись больничных условий, стали уходить по домам под расписки. А она, опасаясь за малышку, решила пройти курс лечения до конца.

Несмотря на все больничные ужасы, Оленька уверенно шла на поправку. Посмотрев на ее повторный снимок легких – а это было за два дня до смерти девочки - лечащий врач сообщил, что пневмонии у ребенка практически нет, остались только остаточные явления. Обрадованная Наташа стала готовиться к выписке.

«Как я виню себя за то, что не убежала из больницы с дочкой едва ей стало получше, - сокрушается молодая женщина. - Уверена, что если бы к нам в палату не положили ребенка с острой инфекцией, мой котеночек был бы жив!».

Едва оправившая от болезни девочка от соседки по палате подхватила повторную инфекцию. «Неожиданно у дочки подскочила температура до 39, открылась рвота, - на «автомате» излагает Наташа. - Я сразу побежала к медсестре, она к нам подошла примерно через полчаса и сделала укол димедрола. На мои слова о том, что ребенка тошнит, она ответила, что это очень хорошо и надо и дальше ей нажимать на язычок. Оленьке становилось все хуже, температура не спадала, она металась у меня на руках, стонала, я просто не знала, что делать. Соседка-цыганочка велела мне бежать за врачом. Я побежала, врачи сидели в ординаторской и почти смеялись мне в лицо. Наконец, Безхлебов согласился пойти со мной в палату и тут же велел медсестре поставить дочери капельницу. Я отнесла ее в процедурную и встала в дверях. Видела, как медсестра никак не могла попасть ей в вену, как чертыхалась и ругалась при этом. Вылив половину лекарства на пол, так и не попав в вену, Оленьке снова вкололи димедрола.

Ваша дочка умерла

«Я на коленях просила врачей сделать хоть что-нибудь. В реанимацию Олю не брали, говорили, что там нет для нас места», - сквозь плач рассказывает Наташа.

Только через четыре часа мольбы Натальи о помощи, врачи перевели умирающего ребенка в реанимационное отделение.

Вышедшей через некоторое время реаниматолог сказал находившейся в полуобморочном состоянии Наташе, что у ребенка была остановка сердца, но состояние удалось стабилизировать.

«Я пошла к Безхлебову и сказала, что у дочки останавливалось сердце», - говорит Наташа. - А он мне отвечает: «Все это ерунда, ничего у нее не останавливалось».

Вскоре приехал Костя и с трудом оторвал жену от дверей реанимации. «Мы с мужем поехали домой, заехали в аптеку, купили для Оленьки памперсы. Надеялась на лучшее, но сердце подсказывало - быть беде. Неожиданно потухла подсветка на дисплее сотового телефона, там у меня фотография Олечки была. У меня прямо все оборвалось внутри. Думаю, беда будет». Приехав домой, Наташа набрала номер телефона реанимации и спросила, как дела у дочки. На том конце провода спокойно-равнодушный голос ей ответил: «Хороших новостей у меня для вас нет. Только плохие. Ваша дочка умерла. Поезжайте за ней в морг».

«Она такая хорошенькая лежала, как будто заснула. Только вот на личике с левой стороны какие-то царапины были, которых не было, когда ее отвозили в реанимацию».

В морге, который находится на территории детской клинической больницы, с убитых горем родителей взяли тысячу рублей за «хранение трупа», в свидетельстве о смерти Оли написано, что она скончалась от «не уточненной пневмонии». Более точный диагноз будет поставлен только через две недели.

Я знаю, от чего умер мой котеночек, - неожиданно говорит мне Наташа.

От чего? - спрашиваю я.

От того, что мы деньги врачам не заплатили.

Вам намекали на взятку? - пытаюсь я уточнить ситуацию.

Наташа долго молчит, как будто размышляя, сказать мне что-то или не сказать, потом видимо не решаясь, отвечает уклончиво:

Все знают, что у нас ведь лечат только за деньги

«Когда я прощалась с моей малышкой, - рассказывает мне Наташа, - То пообещала ей, что пойду в суд, в редакцию, чтобы наказать тех, кто виновен в ее смерти. А уже на следующий день ко мне пришли из соцзащиты и сказали, чтобы не ходила к корреспондентам, они мол с вас столько денег слупят, замучитесь отдавать. Я вам сколько буду должна за то, что вы напишете о нашей истории?».

У меня к горлу подступил комок...

Кто за это ответит?

«Знаете, накануне поминок мне приснилась моя девочка. Она улыбалась, только личико ободрано было. Может, там, на небе есть жизнь? Может, Там ей хорошо? Не больно?», - задает вопрос, видимо, не в первый раз сама себе Наташа.

Я не знаю, что ей ответить на это. А еще, я не знаю, кто ответит за смерть маленькой Оли. И ответит ли за это кто-то вообще.

73online.ru удалось дозвонится до Алексея Смолина - начмеда больницы, в которой умерла Оленька Толягина.

Скажите, от чего умер ребенок?

Вам лучше поговорить об этом деле с нашим вышестоящим начальством.

Но вы же ее смотрели?

Девочке был поставлен диагноз «инфекционная пневмония, атипичное течение». Точнее сейчас сказать не могу, через две недели будут окончательные результаты вскрытия. Этим делом сейчас занимается Роспотребнадзор.

Но для вас то, что произошло - это шок?

Конечно шок. Это для нас для всех нонсенс. Такого у нас не было.

На одном из последних аппаратных совещаний в городской администрации губернатор Морозов выразил озабоченность по поводу растущего в области числа абортов: «В прошлом году, - отметил он. - У нас родилось 15000 малышей, а могло бы родиться 19000». Когда он перестанет врать нам и самому себе? Кому нужны эти 5000 не родившихся душ, если так цинично и легко у нас «убивают» уже родившихся, желанных и любимых детей? И к чему эти лицемерные призывы рожать патриотов, если их до такой степени не любит малая родина?