Муж-детдомовец, или воспитание в детском доме. «Я у мамы…». История гомельчанки, взявшей на патронатное воспитание парня из детдома

«Мы с мужем взяли двух мальчишек из детского дома. Неправда, что у детей в детских домах не хватает еды, игрушек и так далее - всего у них достаточно, но они ничего не ценят и не берегут, все ломают, ничему не хотят учиться».

В настоящее время количество сирот в нашей стране в несколько раз больше, чем после Великой Отечественной войны. Причем если в послевоенный период учреждения социального обеспечения для детей имели дело с круглыми сиротами, то сейчас социальные приюты и детские дома пополняют в основном дети, у которых родители живы и здоровы. В большинстве случаев они предпочли воспитанию детей «сладкую» жизнь. Алкоголь, наркотики, жизненный сценарий «украл - выпил - в тюрьму» с каждым годом увеличивают количество детдомовцев.

Казалось бы, дети, прошедшие через муки родительских запоев, познавшие голод и холод, попадая в комфортные условия приюта, сделают все, чтобы не повторить путь своих родителей.

Однако печальная статистика говорит нам об обратном (из неофициальных источников):

каждый пятый выпускник детских домов становится бомжом;

каждый седьмой выпускник детских домов попадает за решетку;

каждый девятый выпускник детских домов оканчивает жизнь самоубийством, а пытается покончить самоубийством каждый пятый;

примерно 30% учащихся и выпускников детских домов являются постоянными пациентами психоневрологических диспансеров и лечебниц;

20% выпускников детских домов становятся наркоманами;

лишь 2% (по другим данным около 10%) выпускников детских домов имеют нормальную судьбу.

Согласно данным Генеральной прокуратуры РФ:

10% выпускников российских государственных детских домов и интернатов адаптируются к жизни;

40% совершают преступления;

40% выпускников становятся алкоголиками и наркоманами;

10% кончают жизнь самоубийством.

Почему? Психология детей-сирот

Почему детдомовцы, по сути являющиеся государственными детьми, не вырастают достойными гражданами общества? Что мешает им жить полноценной жизнью?

Обычно сетуют на то, что более 10% детских домов и школ-интернатов находятся в ужасном состоянии и не имеют элементарных условий проживания, нуждаются в капитальном ремонте. Положенное сиротам жилье от государства не обеспечивается на должном уровне. Бытие же, как известно, определяет сознание, поэтому дети не привыкли и не знают, что можно жить в других реалиях.

Кроме того, огромная проблема состоит в том, что те люди, которым доверено воспитывать и обучать сирот, очень часто пользуются их беззащитностью с корыстными целями и не выполняют свои прямые обязанности.

Денег государством выделяется на нужды детских домов не так уж и мало, но мало средств доходит по назначению - вечная российская проблема взяточничества, мошенничества, воровства.

Особую сложность нынешних сирот видят в их ущербном генофонде. Кто их родители? - Алкаши и наркоманы. Разве могут они родить здоровых детей?!

Более того, детдомовские дети не приучены к взрослой жизни, они не умеют делать самого элементарного. К примеру, помыть посуду, приготовить еду не могут - им по санитарным нормам запрещено заходить на кухню. Сироты растут с чувством, что им все должны принести на блюдечке с голубой каемочкой.Нахлебники общества.

«Мы с мужем взяли двух мальчишек из детского дома. Неправда, что у детей в детских домах не хватает еды, игрушек и так далее - всего у них достаточно, но они ничего не ценят и не берегут, все ломают, ничему не хотят учиться».

Россия без сирот

Уполномоченный по защите прав ребенка Павел Астахов не так давно высказал мысль, что все детские дома в России необходимо закрыть. Это детские тюрьмы. С государственного обеспечения в приюте сироты перекочевывают в большей своей массе на новое государственное обеспечение уже в места лишения свободы, что крайне нерационально для государства и всех российских налогоплательщиков, негуманно для общества.

Предлагается всех детдомовцев раздать по приемным семьям, где их будут любить, воспитают нормальными людьми.

Многие эксперты не верят в то, что возможно на деле закрыть все детские дома и приюты, нет стольких желающих взять себе приемных детей. Неужели вся надежда на иностранные семьи, которые, по статистике, усыновляют российских детей в пять раз больше, нежели сами россияне?

От «тюремной» к системной педагогике

Можно, конечно, уповать на Запад или брать пример с Китая, где нет ни домов престарелых, ни детских домов, а можно вспомнить свой положительный опыт воспитания сирот.

Так, среди почти 3000 воспитанников детских домов под руководством А. С. Макаренко не известно ни одного случая рецидива, при этом многие из сирот в своих воспоминаниях говорят о том, что они были счастливыми людьми, не чувствовали себя ущербными, неполноценными, изгоями общества.

«У простых детей родители - обычные люди, а у них вместо мамы и папы - советское государство». Сироты ощущали себя в безопасности, были уверены в завтрашнем дне, смело смотрели в будущее.

Несмотря на то, что деятельность Макаренко и его последователей была эффективна, во многих педагогических учебниках его педагогику окрестили «тюремной» и рассматривают в разделе «История педагогики». При этом современные гуманистические методы, как свидетельствует статистика, не работают.

Понятно, что под копирку использовать старый опыт не имеет смысла - новые поколения отличаются от предыдущих, времена изменились и нравы, но то, что приемные семьи не решат проблему печальной участи сирот, тоже очевидно. Государство переложит ответственность за воспитание детдомовцев на плечи семьи - и все. Приемных родителей необходимо учить правильно воспитывать детей, если мы хотим получить положительный результат.

Коренным образом изменить ситуацию с воспитанием и адаптацией детей-сирот может тренинг «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана.

Меняем мышление

Во-первых, системно-векторная психология позволяет понять, что врожденные свойства людей не передаются по наследству, следовательно, не так значимо, кто были родители сирот.

Во-вторых, она дифференцирует всех людей по их природным задаткам, векторам и помогает точно определить правильную траекторию воспитания детей, развить по максимуму их врожденный потенциал. Соответственно, это позволит создать наилучшие условия для их социализации в обществе, адаптации к современной жизни.

Главной ошибкой современных детских домов является то, что дети растут на всем готовеньком, им не нужно прикладывать никаких усилий. Им дают деньги, но не учат их зарабатывать. Дети в этом случае, находясь в тепличных условиях и будучи оторваны от реалий жизни, не развиваются.

Согласно «Системно-векторной психологии» врожденные особенности человека развиваются до пубертата, потом происходит их реализация. Получается, что детдомовские дети, как животные в зоопарке, не научаются важным для жизни умениям, навыкам. А потом их из «клеток» выпускают в «джунгли».

Они не умеют элементарного: готовить себе поесть, заботиться о чистоте и порядке в доме, следить за своими вещами, распоряжаться деньгами. Все это делали за них взрослые, при этом втолковывая мысль про то, что они «ущербные», растут без родителей, бедные и несчастные. После этого детдомовцы закономерно полагают, что им теперь все по жизни должны помогать и обеспечивать.

Кроме того, из-за изолированности детских домов они не получают навык общения с людьми не из их окружения, что сказывается на всей дальнейшей жизни. Они не научаются выстраивать взаимоотношения с коллективом и не развивают свои врожденные свойства, а значит, в будущем не могут адаптировать ландшафт.

Системно-векторная психология показывает, что переоценить период до и во время пубертата в жизни каждого человека невозможно. Неважно, где проходит этот период, в детдоме или в родительской семье. Важно, получает ли ребенок возможность правильно развиваться.

Системно-векторная психология показывает, что переоценить период до и во время пубертата в жизни каждого человека невозможно. Неважно, где проходит этот период, в детдоме или в родительской семье. Важно - получает ли ребенок возможность правильно развиваться. Избежать случаев превращения воспитанников детдомов в воров, равно как и в преступников любого другого типа, крайне просто. Для этого достаточно:

создавать адекватные ограничения для детей (чтобы у них развивалась дисциплина, которую впоследствии они применят на ландшафте как организаторы и руководители);

хвалить и воспитывать старательность и профессионализм в детях (тогда в будущем они найдут себя как профи в самых разных областях жизни);

поощрять чувственность и умение сострадать в детях (и тогда они вырастут во всех смыслах интеллигентными и тонким натурами);

приучать детей к физическому труду (и тогда они не пойдут мышечной массой в преступные группировки).

Каждому вектору нужно обеспечивать адекватные условия развития. И тогда в будущем такой человек сможет легко себя реализовать, несмотря ни на какое прошлое.

Системно-векторная психология может изменить ситуацию и с подбором персонала в детские дома. Речь идет о выборе людей, отдающих своему делу душу, по-настоящему . Мы знаем, что это люди с развитыми кожным, анальным, зрительным векторами. Так развитая кожная воспитательница будет адекватно ограничивать детей, привьет им дисциплину и ответственность. Анальные педагоги передадут опыт, накопленный поколениями, обучат ремеслу. Учитель со зрительным вектором воспитает в детях необходимый культурный уровень.

С системно-векторной психологией мы знаем, как уберечь детей от проходимцев и мерзавцев, влезающих в эти учреждения с целью реализовать свои грязные желания или нажиться на других. А именно: оставить детдомовцев без законного жилья, брать взятки от иностранцев и отправлять здоровых детей за границу, проводить различные денежные махинации с целью личного обогащения.

Известны даже случаи, когда директора детских домов поощряют своих воспитанниц на занятие проституцией. Люди с воруют все, что плохо лежит. Для них деньги не пахнут, а детские слезы ничего не стоят. И чтобы отличить их, владея системным мышлением, вам понадобится пять минут, а не десяток загубленных жизней. Также легко обнаружить и фрустрированных анальников, которые приходят в детские дома реализовывать свои похотливые желания, - и всех мастей.

Сколько случаев насилия над приемными детьми мы знаем, случаев, когда детей в семьи берут только ради денег и детских пособий! Это опять-таки люди . Только им может прийти в голову кормить детей просроченными продуктами ради экономии, ограничивать приемных детей в передвижении - посадить на цепь, чтобы лишнего не съели, ничего не сломали и время у родителей не отнимали на присмотр за ними. А фрустрированные анальные мамы способны срываться на приемных детей, проявляя всю свою жестокость. К примеру, одна такая «мама» вкалывала приемной дочке успокоительные средства, а потом избивала ее.

Системный подход изменит и отбор приемных семей, впервые предоставляя возможность полностью избегать таких ситуаций.

Действенная методика работы с детьми способна решить проблемы приютов и детских домов. Для этого не нужно изобретать велосипед, создавать райские условия для жизни сиротам - нужно все силы направить на организацию правильного воспитания детей в соответствии с их врожденными свойствами, чтобы они не пополняли отстойники общества, а стали людьми, которыми можно было бы по праву гордиться.

А до тех пор, пока детей будут воспитывать «по старинке» или «на западный манер», не учитывая современные требования общества, не будут давать детям реализовывать свою самостоятельность, свой потенциал, мы так и будем иметь печальную статистику суицидов, пополнение детдомовцами тюрем и списков бомжей, наркоманов.

Корректор: Галина Ржанникова

Основы психологии сирот

В некоторых древних культурах взаимоотношения с отцом трактовались более правильно, чем в наши дни. К примеру, если отец ребенка умирал, этого было достаточно, чтобы именовать такого ребенка сиротой. Возможно, что представители этих культур осознавали, что эмоциональная жизнь ребенка, растущего без отца, сродни эмоциональной жизни ребенка, у которого нет ни отца, ни матери. Но только ли смерть отца способна вызвать у ребенка сиротские эмоции? Увы, нет!

Порой я сам мыслю и чувствую, как ребенок, лишенный отца, - несмотря на то, что мои родители живы.

Я вспоминаю, как однажды вечером, много лет назад, я лежал в кровати, мучимый застарелой душевной болью, а также беспокойством о своем финансовом положении. Чем же это кончилось? Я позвонил своему отцу. Для меня он всегда был человеком, на которого можно положиться, - надежным и безотказным (и неважно, что, давая деньги в долг, он отпускает ехидные замечания).

Было около полуночи. Отец как раз был возле телефона, на кухне, он мыл посуду, так что мы смогли говорить с ним около получаса. Этот наш разговор принципиально отличался от всех предыдущих. После того как я поговорил о своих страхах и заботах, он тоже стал говорить о собственных страхах и заботах. Я подозреваю, что он решил поговорить со своим сыном как взрослый со взрослым. Он не стал притворяться несокрушимым дубом, наш разговор был построен на основе взаимности.

Я, конечно, был рад искреннему разговору, позволившему мне глубже заглянуть во внутренний мир отца, однако мне стало как-то не по себе. В тот вечер я осознал, что силы и возможности наших отцов далеко не безграничны. Вырастая, все мы понимаем, что наши отцы отнюдь не подобны кряжистым дубам, они сгибаются под тяжестью жизни, словно тонкие былинки. Их здоровье и силы преходящи. Некая часть меня глотнула в тот вечер сиротства, и глоток этот был горек. Я почувствовал себя очень одиноким и уязвимым.

Сиротские чувств могут посетить человека, оба родителя которого жив, ибо корни их находятся на психологическом уровне. К примеру, можно почувствовать себя сиротой в момент, когда осознаешь, что возможности родителей не бесконечны, - ведь до этого момента они выслушивали тебя с неизменным вниманием, глубоко сопереживали, защищали, спасали от одиночества... У большинства из нас есть несколько «выключателей», срабатывающих в моменты кризисов и включающих в нас сиротские чувства. Напряженные обстоятельства зачастую обнажают эти болевые точки, которые обычно глубоко замаскированы. В условиях стресса может проступить ваше «истинное я» - и его сиротская суть.

А сейчас остановитесь и сделайте «моментальный снимок» собственной души: рассмотрите свои фантазии, мечты, чувства и побуждения, скрытые в самой глубине. Если ясного фотоснимка не получается, задайте себе несколько вопросов: куда направляется ваш рассудок, когда вы отпускаете его на свободу? Какие диалоги происходят в вашем воображении? Какие образы возникают? Какие эмоции вы испытываете? Что беспокоит или страшит вас? Какие высказывания тех, кого вы любите, способны направить и побудить вас к действию?

Помните, что для того, чтобы разглядеть в себе глубоко запрятанные, примитивные сиротские реакции, может потребоваться длительное время. Чтобы найти их внутри себя, мне потребовалось около десяти лет.

Вот перечень некоторых свойственных сиротам чувств, мыслей, убеждений и понятий. Какие из них относятся к вам?

Когда жизнь подставит ножку, надеяться можно только на себя.

Когда кто-то заботится обо мне, я удивляюсь.

Я много думаю о том, как бы не потерять тех, кого люблю.

Я общаюсь с неудачниками, потому что сам ощущаю себя таковым.

Все, что я люблю, исчезает, все, кого я люблю, покидают меня или умирают.

Мир часто кажется мне путающим и неприятным местом.

Я чувствую себя уязвимым, в особенности в финансовом плане.

Я хорошо помню те времена, когда мне не на кого было положиться

Друзья значат для меня больше, чем родители.

Я склонен видеть вещи в черно-белом свете.

Люди считают, что я слишком импульсивен в общении.

Я лучше чувствую себя с животными, чем с

Я часто испытываю скуку или равнодушие по отношению к своим знакомым.

Порой я понимаю, что чересчур придирчив.

Если бы я рисовал картинку о своей жизни, там был бы изображен лишь я один.

Я сильно нуждаюсь в поддержке.

Я замечаю, что мне хочется, чтобы окружающие баюкали и нянчили меня.

Я обожаю советоваться и попадать в сферу внимания начальства.

Мое отношение к начальству более цинично, чем у большинства других людей.

Когда кто-то отстраняется от меня, я сержусь или пугаюсь, начинаю оказывать излишнее давление на такого человека.

Близкое общение зачастую причиняет мне боль.

Мне неудобно, если приходится отстаивать свою позицию - в чем бы то ни было.

Мне часто кажется, что люди хотят использовать меня.

Я верю, что близость - прелюдия потери.

Планы для меня важнее людей.

Иногда мне кажется, что люди взаимозаменяемы; я легко меняю значимых для себя людей.

Я начинаю понимать, что все то, что я называл «любовью», не что иное, как замаскированное бегство от одиночества.

Я часто думаю, кто позаботится обо мне, если я заболею.

Я беспокойный и незащищенный человек.

Мой способ питания нельзя назвать здоровым, мне все время хочется заполнить внутри себя какую-то пустоту.

Я чувствую себя в безопасности, когда все идет заведенным порядком, и беспокоюсь, если этот порядок нарушается.

В работе я очень агрессивен.

В путешествии или в одиночестве я чувствую себя незащищенным.

Фантазии я предпочитаю реальности.

Когда меня критикуют, я очень страдаю, эти случаи всплывают в моей памяти через много дней.

Я только что переехал, и не успел обеспечить себе должной поддержки на новом месте.

Я недавно разошелся или развелся и поэтому чувствую себя отрезанным ото всех.

Часто мне кажется, что я полностью выдохся - мне больше нечего дать другим.

Большую часть времени мне кажется, что Бог где-то очень далеко от меня.

Хотя я и молюсь, мне не очень нравится это занятие.

Я ненавижу быть в центре внимания - чувствую себя неудобно.

Если кто-то внимательно слушает меня, мне это

всегда в новинку.

Иногда мне кажется, что люди скоро обнаружат,

что я не стою их дружбы, и покинут меня.

Если я делаю что-то не так, мне трудно думать о Боге.

Я способен дать очень сильный отпор - как будто скрытый во мне гнев только и ждет, чтобы вырваться наружу.

Люди только притворяются, что им есть до меня дело; они все лгут.

Я с подозрением отношусь к нерелигиозным людям.

Мир - очень неприятное место.

Вот только малая часть того, что я называю «сиротскими чувствами», - это глубокие убеждения, свойственные сиротскому сознанию. Такие мысли могут время от времени посещать и людей, у которых хорошие родители, однако они в первую очередь характерны для тех, кто испытал недостаток отцовской заботы. Позвольте мне объясниться.

Если отношения с отцом были тяжелыми (или вовсе отсутствовали), можно назвать себя «полусиротой». Способности и психологическая поддержка, которыми мог одарить такого человека отец, отсутствуют. К примеру, он редко укладывал вас спать, редко целовал, не танцевал и не боролся с вами, не играл в «догонялки». Он не хвалил вас за ваши достижения, не радовался новым платьям, или тому, как ловко вы поймали мяч, или получили диплом колледжа, или достигли чего-то еще. Отстранившийся от ребенка отец не дает ему должной поддержки, порождая в нем чувство незащищенности. Если отец умер, уехал или не в силах поддерживать семью, его дети могут оказаться в бедности и одиночестве. Матери-одиночки зачастую имеют недостаточное образование и низкую квалификацию. А потеря отца может означать, что маме надо идти работать, и это усиливает в ребенке чувство покинутости.

Обстановка, в которой вместо отца остается пустота, формирует у ребенка определенные чувства и воззрения, свойственные сиротам. Чувство оторванности и одиночества может возникнуть, даже если живешь с матерью. Такой ребенок может чувствовать себя одиноким и беспокойным, не осознавая на протяжении целых десятилетий, какой вред нанес ему разрыв связи с отцом.

Некоторые отцы скорее потребляют, чем отдают. Отец, который бьет, досаждает или словесно унижает своего ребенка, подрывает стабильность семьи своим пьянством, азартной игрой, наркотиками или своей унылостью, - это антиотец. Он высасывает жизненные соки из всего своего семейства; он подобен эмоциональной черной дыре. Он ворует беззаботный детский смех. Такой отец взращивает в своих детях сиротскую психологию, превращая их в эмоциональных сирот, даже несмотря на то, что оба родителя живы.

Отец может быть и не единственным родителем, имеющим проблемы; серьезнейшие проблемы отца могут свидетельствовать о том, что и у матери не все в порядке. По моему опыту, многим детям гораздо труднее заметить недостатки в матери, чем в отце.

Джун осознала их лишь спустя пять лет после развода родителей. Пока она росла, она была ближе к матери, чем к отцу, так было и после развода родителей. Однако, родив первого ребенка, она стала кое-что замечать в своей матери. Ей стало ясно, что мать оказывала ей помощь с некими скрытыми оговорками, невысказанными требованиями, к примеру: «Конечно, я посижу с ребенком, но при условии, что смогу перестать это делать, как только захочу».

Больше всего Джун раздражало, как ее мать порождала в ней чувство вины, для того чтобы управлять ею, и то, что порой она вела себя по-детски, требуя помощи там, где любой взрослый человек мог бы справиться сам. Постепенно Джун осознала, что оба ее родителя имели серьезнейшие психологические препятствия, которые мешали им обрести зрелость. Однако это открытие не освободило ее от ощущения сиротства; оно только усилилось. Раньше ей казалось, что хоть на маму-то она может надеяться; поняв же, что самой маме еще работать и работать над собой, она почувствовала себя более одинокой.

Правда состоит в том, что даже в хороших семьях, где оба родителя - зрелые люди, дети могут чувствовать себя сиротами. Почему? Потому что и мать, и отец - это не более чем выросшие дети, обыкновенные люди, озабоченные собственными проблемами и страхами. К примеру, отец, приходящий со стройки, где он проработал двенадцать часов, может оказаться не в состоянии играть со своей маленькой дочкой, несмотря на то, что очень ее любит; одно это может заставить ребенка почувствовать себя брошенным.

Кроме того, значительная разница в возрасте между отцом и его дочерью или сыном, приводит к тому, что многие взрослые люди чувствуют себя сиротами, когда их родители становятся стариками. Большой удар - наблюдать, как отец начинает седеть, терять здоровье, тяжело переносить сообщения о смерти его ровесников.

Я помню, какое потрясение испытывал каждый раз, когда умирал кто-то из друзей моего отца. Эти смерти давали мне понять, что жизнь моего отца идет к концу, и я пугался. Потом, спустя семь лет, когда он перенес сердечный приступ, от которого на время слег, эти чувства вернулись ко мне. Все мы раньше или позже становимся сиротами.

Уроки из жизни животных и сирот

Начиная со времен знаменитого классификатора Линнея (2), жившего в восемнадцатом веке, ученые описали множество случаев, когда животные выкармливали и выращивали человеческих детей. Не все случаи строго документированы, однако некоторые из них тщательно описаны и прокомментированы. Такие чрезвычайные происшествия доказывают, что сироты заслуживают огромной жалости. Вместе с тем, изучение таких случаев может научить нас разбираться в наших собственных, глубоко запрятанных сиротских чувствах и, возможно, дать представление о наших перспективах и восприятии (3).

Пожалуй, самое достоверное свидетельство получено от индийского миссионера Дж. А. Сингха. Описанный им случай был тщательно исследован А. Гезеллом, а также Робертом Зиггом (4), профессором антропологии Денверского университета. Вот основные факты:

«Находясь в одной из деревень, что расположены неподалеку от Миднапура, Сингх услышал рассказы о странном «человеческом духе», который бегает со стаей волков, держащей в страхе всю округу. Предприняв расследование, он обнаружил возле волчьего логова пару неких существ, а вместе с ними - троих взрослых волков и двух волчат. Когда они попытались изловить эти загадочные создания, двое взрослых волков удрали, а одна волчица, защищавшая детенышей, была убита. Двое «волчьих детей» и двое волчат были пойманы.

Младший ребенок (Амала) оказался девочкой восемнадцати месяцев от роду, а старшей девочке (Камале) было около восьми лет. Согласно сообщениям Гезелла, они прекрасно приспособились к жизни в волчьем логове (5). Камала была во всем подобна волку, подробности ее жизни описаны в дневнике преподобного Сингха. С необыкновенной быстротой бегала она на четвереньках, а на коленях, подошвах, локтях и ладонях были у нее гигантские мозоли. Наиболее удобно чувствовала она себя нагой, не испытывая в таком состоянии никакого стыда, который начал проявляться лишь спустя годы жизни в обществе людей. В первое время она ела одно лишь сырое мясо и лакала воду из миски, стоя на четвереньках (6).

Девочек забрали в Милнапурский сиротский приют Сингха, где они испытали - и сами породили - множество конфликтов. Камала так боялась людей, что постоянно рычала на них, угрожающе обнажая клыки, порой даже кусала детей, приближавшихся к ней. При том она делилась едой с приютскими собаками. На самом деле, компанию цыплят и кошек Камала предпочитала человеческому обществу (7).

Обе девочки продемонстрировали небывалую остроту зрения, обоняния и слуха, были способны переносить сильную жару и холод. Ни одной из них не было свойственно чувство юмора; находясь в приюте, они ни разу не улыбнулись. Когда Амала, младшая девочка, умерла после года жизни в неволе, Камала медленно (и на первых порах достаточно неохотно) стала делать попытки сблизиться с другими людьми. Однако истинно близких отношений она ни с кем так и не завела, замуж тоже не вышла (8).

Психология Камалы поразительна. Она испытывала трудности в общении, предпочитая общество животных или одиночество контактам с людьми. Она прекрасно себя чувствовала в тяжелых условиях - экстремальную температуру переносила очень легко. Отчего? По-видимому, изнурительная экстремальная температура была для нее обычным делом. Она была чрезвычайно настороженна; окружающий мир, полный охотников и хищников, приучил ее никогда не расслабляться. Кроме того, она была необычайно серьезна; никогда не смеялась. Камала также показала нам, что привычки и правила поведения сирот очень трудно изменить; она продолжала лакать молоко и бегать как собака очень долгое время после того, как попала в общество людей.

Пример Камалы может послужить метафорическим изображением проявления наших собственных сиротских чувств, в ней они доведены до крайности.

Еще один интересный случай - так называемый, авейронский Дикий Отрок. Ведущий французский педагог, Итар, который стал наставником этого отрока, сообщает:

«Это был ребенок одиннадцати-двенадцати лет, которого... несколько лет назад видели совсем голого в лесах Кона, где он собирал зерна и коренья, чтобы поесть. ...Спустя несколько лет, в 1799 году, он был пойман тремя спортсменами. Они схватили его, когда он пытался спрятаться от них на дереве. Его отправили в ближайшее селение, но он вырвался на свободу... и укрылся в окрестных горах, где и бродил, несмотря на ужасную зимнюю погоду, скорее прикрытый, чем одетый в изодранную рубаху. Как-то раз его снова поймали и поместили в больницу Сен-Африк... Он оставался по-прежнему диким и застенчивым, нетерпеливым и беспокойным. Через несколько месяцев пришло распоряжение отправить ребенка в Париж...

B Париже этот чрезвычайно грязный ребенок... кусал и царапал всех, кто противостоял ему, не выказал привязанности к тем, кто общался с ним, он был безразличен ко всему, не обращал внимания ни на что» (9).

Девять лет Итар провел с мальчиком, которого он назвал Виктор, и очень привязался к ребенку. Итар определил, что Виктор, по-видимому, жил дикой жизнью лет с четырех. Из своих наблюдений Итар сделал вывод, что мальчик уже привык жить один и что он был диким в течение многих лет (10).Далее Итар описывает некоторые необычные черты мальчика. Он был способен равнодушно обрывать связи с людьми. Когда его только поймали, один бедный крестьянин, приютивший его, «окружил его истинной отцовской любовью», что не помешало мальчику спокойно сбежать от него (11).

Итар пишет, что Виктор не был способен на самопожертвование и служение. Когда его голод и прочие потребности были удовлетворены, он не желал общаться ни с кем из людей. Даже его ласки «были не менее эгоистичны», потому что были не чем иным, как способом добиться удовлетворения собственных желаний и потребностей. Итар делает вывод, что Виктор был «нечувствителен к какому бы то ни было моральному воздействию» и страдал «непреодолимой оторванностью от общества» (12).

Сиротский опыт Виктора подобен опыту Камалы, однако позволяет увидеть еще кое-что. Как и Камала, Виктор очень боялся общаться с людьми, предпочитая одиночество в холодных зимних горах человеческому обществу, хотя бы и в тепле. Общение было для него в каком-то смысле смертью. Когда Виктор встречал людей в лесу, он считал их своими врагами, и даже крестьянина-француза, заботившегося о нем, он не ставил ни во что. Итар ясно дает понять, что все последующие отношения Виктора с людьми имели своей единственной целью удовлетворение его потребностей. Виктор никогда не давал ничего взамен, подобно ребенку, кричащему для того, чтобы получить материнскую грудь, и не заботящемуся о состоянии матери. У Виктора была единственная моральная установка - любой ценой выжить и добиться, чтобы о нем заботились.

Обобщая эти случаи полной оторванности от людей, Лангмайер и Матейчек делают вывод, что эти дети чрезвычайно боялись общения. Их отношения с людьми были неустойчивы и отмечены стремлением угодить и подчиниться, вызванным их ненасытной жаждой любви и внимания. Их сексуальное поведение было аутоэротическим, плохо управляемым, не имело связи с потребностью проявлять заботу. Подобные сироты нуждаются в том, чтобы их постоянно подталкивали к деятельности, они легко впадают в подавленное состояние (13). К этим наблюдениям мы добавим очевидное: в раннем возрасте дети перенимают черты того, кто подарил им хоть малую толику привязанности и заботы, - даже ёсли это волки!

Эти происшествия, пусть и достаточно редкие, наверное, помогут нам осознать наши собственные страхи и покажут проявление тех или иных сиротских чувств в каждом из нас.

Во-первых, как мы заметили, оба сироты, Камала и Виктор, своеобразно воспринимали близкое общение. По сути, в глубине души они боялись человеческой близости. Даже потеряв сестру, Камала очень медленно привыкала к обществу людей, которые заботились о ней. Виктор, отправляясь в Париж, совершенно спокойно покинул человека, заменившего ему заботливого отца.

Исследования, проведенные среди детей, выросших в неполных семьях, выявили у них множество реакций, сходных с сиротскими. Одни из таких реакций можно заметить сразу, другие могут быть скрыты в течение многих лет.

Некоторые люди, для того чтобы сохранить целостность, уходят в свой тайный внутренний мир. Они безудержно фантазируют или пытаются успокоить себя разными способами, порою способными повредить телу: принимают лекарства, массаж, ходят по врачам, отдыхают в одиночестве. Другие устремляются к внешнему, ищи чувственных удовольствий. Они ищут успокоения в еде, музыке или кино, мастурбировании и других сексуальных экспериментах, чрезмерной работе или безудержной трате денег. Чувствуя, что отношения, имеющие для них значение, находятся под угрозой, они прибегают к перечисленным средствам, подобно младенцам, рыдающим оттого, что их оставили в одиночестве. Такие люди боятся истинно близких отношений, ибо уверены - если им однажды причинили боль, то это может повториться; а на такой риск они не согласны.

Такова Мишель. Она подвергалась физическому насилию со стороны собственного отца, с той поры как была маленьким ребенком. Сейчас она взрослая и говорит, что не боится близкого общения, однако с мужчинами серьезных отношений не поддерживает. Придя ко мне в первый раз, она призналась, что предпочла бы, чтобы с ней беседовала женщина. Почему? Терапия предусматривает близкое общение, а любое доверительное общение с мужчиной причиняет Мишель неудобство. Профессиональная этика, гарантирующая безопасность общения в этом случае, ничего не значит для нее. Даже находясь в глубоком кризисе и нуждаясь в еженедельных встречах со мной, она предпочитает делать это дважды в месяц; чаще для нее - «слишком много».

Мишель абсолютно уверена в том, что ее нежелание видеться со мной чаще никак не связано со стоимостью сеансов, все дело лишь в том, что я - мужчина. Ее реакция на общение со мной доказывает, что эмоциональная близость со всеми прочими мужчинами страшит ее.

Когда Айрис была ребенком, ее отец работал летчиком; большую часть времени его не было дома. Айрис говорит, что так как следует и не поняла, что это за человек. В настоящее время она готовится вторично вступить в брак. Защищаясь, она говорит, что не слишком торопится выходить замуж, тем не менее, дату свадьбы она определила заранее (еще до того, как мы могли начать какие бы то ни было консультации по вопросам семейных отношений).

Воззрения Айрис на близкие отношения - сиротские; близость кажется ей неустойчивой и хрупкой. Она воспринимает ее как нечто, что нужно хватать быстро. Должно быть оттого, что помнит: раз папа прилетел - значит скоро опять улетит. Она не способна поверить в то, что близость зреет постепенно, словно плод, что она - продукт непрерывного и проверенного постоянства. Это происходит по той причине, что она ни разу не видела, чтобы отношения между мужчиной и женщиной развивались таким образом.

Если друг Айрис хочет два вечера подряд провести без нее, намереваясь оплатить счета и поиграть в бейсбол, она теряется и начинает сердиться. Так сердится ребенок, который не видит свою мать.

В тот вечер, когда ее возлюбленный остается дома, чтобы оплатить счета, она звонит ему по телефону и спрашивает, как идут его денежные дела. Уже потом она осознает, что истинной целью звонка было убедиться, что он все еще принадлежит ей. Ее беспокойство и озабоченность приводят к тому, что она оказывает на него давление, которое может стать источником враждебности. Она не способна побороть подавленность, вызванную его отсутствием в течение двух вечеров. Она эмоционально берет его в плен, боясь, как бы ее опять не покинули. Если они ссорятся или просто спорят, она всегда покупает ему маленькие подарки, «чтобы показать свою любовь». Эта «любовь» - всего лишь попытка застраховаться от потери. Ей нужно гарантировать, что он не бросит ее - как бросал ее отец, когда она была маленьким ребенком.

Борьба против близости, которую ведет Бад, отличается от проблемы Айрис. Он младший из трех детей, его мать развелась с отцом, когда ему было семь лет. Когда Баду было десять, его отец женился вторично и с тех пор навещал мальчика все реже и реже. Отношения вызывают у Бада слегка недоверчивое и циничное чувство. Тем не менее, на вечеринках он всегда душа общества, остроумный и энергичный. Но серьезным и искренним ему быть трудно. У него есть несколько друзей-мужчин, но среди них нет ни одного, кому бы он хотел «открыть душу».

Может быть, Бад не стремится к тесным взаимоотношениям как раз оттого, что близость, пережитая им однажды, оказалась прелюдией к потере. Когда ему было десять лет, отец был для него всем, однако потом отец и мать развелись и отец покинул его. Поэтому сейчас Бад работает помногу часов в день, ежегодно получает прибавку к жалованью и продвигается по службе не просто потому, что он хороший работник, а еще и потому, что самоутверждение в работе делает его более защищенным. Предложите ему зайти пообедать вместе, и он сообщит, что он вас «любит», но «у него нет времени». У него нет времени ни для кого.

Отец Бада покинул его, однако до сих пор умудряется учить своего сына. Преподанный им урок запал сыну в самое сердце.

«Все, что я люблю, куда-то исчезает, - сказал он мне однажды сквозь слезы. - Меня это мучит. Я больше не хочу страдать. Я лучше буду один, чем буду страдать. Одному не так уж плохо. По крайней мере, тебя не притесняют».

Хотя Бад и страдает так глубоко, не стоит ему оставаться в одиночестве. Страдающий сирота может обрести помощь и исцеление.

Вы вышли замуж за парня-детдомовца, но знаете ли вы, что из себя представляет воспитание в детском доме? Некоторые «нюансы» могут стать неприятным сюрпризом... Но не настолько страшным, чтобы бежать от своей второй половинки, как черт от ладана! Расслабьтесь: современные детдомовцы уже мало напоминают героев фильма «Республика ШКИД» или «Генералы песчаных карьеров». Многие выходцы из детских домов становятся прекрасными мужьями и, порой, добиваются в жизни гораздо большего (например, знаменитый Валентин Дикуль), чем их «благополучные» сверстники, опекаемые родителями чуть ли не до седых волос. Просто, узнав, что ваш возлюбленный «оттуда», вы должны научиться смотреть на вещи его глазами. Ну, хотя бы иногда.

Недостатки «генералов песчаных карьеров»...

Во-первых, не забывайте: он вырос при совершенном отсутствии понятия личной собственности и личного пространства. Почти под лозунгом «все вокруг колхозное — все вокруг ничье!» Поэтому первое время вас не должно смущать (тем более — раздражать), что он «присутствует в квартире везде»: берет ваши вещи, может взять кусочек из вашей тарелки, если вы не доели, или ночью, встав в туалет, надеть ваши шлепанцы. Наберитесь терпения: постепенно он привыкнет, что теперь у него есть что-то свое.

Во-вторых, не удивляйтесь его беспомощности в некоторых вещах и «неприспособленности к жизни». В детском доме ваш муж был изолирован от социума. Он не знает, где надо оплачивать коммунальные счета, как заказывать турпутевку в Египет, расплачиваться кредитной картой и т.п. И уж конечно то, что он никогда не пробовал любимые вами суши, не умеет пользоваться палочками для еды и не знает, сколько надо давать «на чай» официанту в ресторане, — это не причина для гнева или насмешек. Лучше ненавязчиво научите его всему, чего он не знает и не умеет.

Наконец, в постели он может оказаться не очень опытным любовником. Оно и понятно: его первый сексуальный опыт наверняка произошел в стенах детского дома, где еще не преподают отдельным предметом сексуальную культуру и фильм «9/5 недель» с М.Рурком в качестве наглядного пособия не показывают. Не обижайтесь на его «один раз и быстро», но мягко дайте понять (если надо, то и показать!), что бы вам хотелось попробовать вместе с ним в сексе...

Воспитание в детском доме: положительные особенности

С другой стороны, мужчина, вышедший из детского дома, выносит оттуда и немало полезных навыков и качеств. «Он рукастый!»

Наверняка, это будет один из первых комплиментов, который отпустит на его счет ваша мама, увидев, как он ловко вешает книжные полки (чинит дачную скамейку, меняет кран на кухне и т.д.) Действительно, в этом плане вы с ним не пропадете, ведь в детском доме детей (особенно мальчиков) учат не только обслуживать себя в быту, но и «помогать по хозяйству». У большинства детских домов есть свои подсобные хозяйства, в которых воспитанники с младых ногтей учатся возделывать огород и ухаживать за домашними животными.

Отличный семьянин.

Да, в отличие от большей части молодых мужчин, разбалованных прелестями холостяцкой жизни и не желающих обременять себя какими-либо обязательствами, детдомовцы по-прежнему серьезно настроены на брак. Наверняка будущий «супруг из детского дома» не тянул с предложением вам руки и сердца? И он нисколько не кривил душой! Ему действительно хочется семейного уюта и тепла, которого он был лишен с детства. У него есть потребность о ком-то заботиться, защищать (в детдоме есть еще свой «кодекс чести») и он не считает это «тяжелой ношей». И если вы хоть на 10% реализуете его мечту о семейном очаге, то более преданного мужа вы не найдете нигде.

Хороший потенциальный отец.

Мужчина, выросший без родителей, подсознательно мечтает о своем ребенке и чтобы «у него все было иначе». Он никогда его не бросит. Даже если предположить (о, ужас!), что он полюбит другую женщину, кроме вас, то все равно останется в семье, как минимум до тех пор, пока не поставит ваших совместных детей «на ноги». Да, он наверняка не читал книг доктора Спока по воспитанию малыша и может не знать о существовании школы Монтессори. Зто он обладает гораздо более важным качеством: он будет очень любить своего ребенка. Ну, разве вы в глубине души мечтали не об этом, когда выходили за него замуж?!

Что нельзя говорить мужу из детдома?

Однако, если вы хотите, чтобы «погода в доме» всегда была ясной и солнечной (а легкий бриз ощущался лишь у моря, во время совместного отпуска), вы должны раз и навсегда запомнить, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах в отношении мужа из детдома.

Нельзя постоянно жалеть своего любимого. Фразы типа «бедненький мой, как же ты много потерял!» или «бедняжка, как мне тебя жалко, прямо до слез...» абсолютно недопустимы. Вычеркните их из своего лексикона самым решительным образом! Ваш любимый и так пережил серьезную психологическую травму, лишившись родителей и перейдя жить в детский дом. Создавая свою семью, он хочет забыть прошлое и все время возвращать его к этим воспоминаниям, по меньшей мере, жестоко.

Эти записки принадлежат перу Маргариты Багинской, моей знакомой по литсайту. Это ее последние записи...

НОЧНОЕ ДЕЖУРСТВО

Сегодня буду ночевать в своём кабинете. За шкафом поставила мышеловку, нестерпимо пахнет мышиной мочой от обшивки дивана. На клей от грызунов налипло множество тараканов. Окна забиты огромными гвоздями, чтобы воспитанники не выпрыгнули, приказ директора. Форточки нет, открыть створку окна не удаётся: рамы дряхлые, дёрну - развалятся. Ножницами отдираю штапик, выставляю маленькое стекло и жадно втягиваю в себя свежий воздух.

На улице ещё светло, домашние дети вовсю резвятся в садике под моими окнами. Но за этими стенами - другой мир. После 20-00 входные двери закрываются, всех загоняют в душные спальни убивать время.

За стеной звуки старого скрипящего магнитофона и так любимая девчонками песня из сериала «Не родись красивой». «Оставайся сама собой»,- дерзко в лицо пожилой воспитательнице поёт Настя. Лицо девчонки безвкусно размалевано дешевой косметикой, голос сиплый от частого курения, волосы выжжены краской. «Девки, айда хавать»,- и через две ступени подросток мчится вниз, в столовую, подруги гурьбой следом.

Они не реагируют на оскорбления Грымзы (это кличка воспитательницы - Анны Ивановны). Клички есть у всех взрослых и детей. Анна Ивановна из «своих»: одинока, муж умер, сын утонул. Часто болеет, но на больничный не ходит: страшно дома одной. Девчонкам это понятно. Они не жалеют Грымзу, у них это чувство в отношении ко взрослым не развито.

«Все взрослые - враги!». Так мне в лицо однажды крикнула Рая Гнутая. Брошенная матерью, внешне очень некрасивая, с заячьей губой, косыми глазами, 14-летняя девочка озлоблена на весь свет.

Долго она с подругами пыталась меня вывести из себя. Однажды ворвалась в кабинет с требованием: «Занимайтесь с нами, Вы обязаны!». Стала проводить с ними тренинг, а Рая всех подбила тренинг этот сорвать. Что я тогда вытерпела! Вытерпела! Кричит Рая мне в лицо: «Ненавижу Вас!». «Да, это гнев, Рая. А теперь продолжай: «потому что»…». Такая была установка в этом упражнении.

«Потому что, потому что…». Ни Рая, ни остальные девочки так и не назвали причины ненависти ко мне. «Да не Вас я ненавижу! Я ненавижу всех взрослых. Ненавижу!», - и Рая выбежала их комнаты.

Остальные вяло разбрелись: кто-то развалился на кровати в спальне, кто-то пошёл курить в туалет, кто-то в гости к парням на другой этаж. Чувства вялы, неглубоки. Силы внутренней нет ни на ненависть, ни на любовь, ни на жалость, ни на интерес к жизни, к учёбе, к будущему.

Но дерзкая Катька зашла позже в мой кабинет и, глядя на меня в упор, выпалила: «Хотите знать, за что Вас не любят и воспитанники, и учителя? Вы слишком счастливы и богаты! Вот!». В её взгляде была просто классовая ненависть!

В понимании детдомовцев мир разделён всего на два класса: счастливых и несчастных. Причём, классовая борьба не отменяется! Ах, скольких «чужаков»-воспитателей уволили по воле детей! Да как искусно воспитанники их извели, а иногда и подвели под статью!

Вот до какой степени порой больно им видеть перед собой человека другого мира, имеющего семью (родителей, детей, мужа) и достаток!

Любой новичок – ребёнок или взрослый – проходит здесь вначале «проверку на вшивость». И чего только не придумывали воспитанники в первый месяц моей работы в детдоме: пинали двери изо всей силы, выскребали на косяке матерные слова, пускали дым в замочную скважину, просили деньги, пытались обокрасть, взять на жалость. У каждого посетителя моего кабинета был свой почерк и свои приёмы.

Взрослые тоже изучали меня всесторонне. Сразу предупредили, что надо определиться, т.к. одной не выжить, следует примкнуть к одной из двух враждующих группировок. Позже я поняла, что эта вражда была главным развлечением взрослых. Приёмы были переняты у детей. А дети в большинстве своём – социальные сироты, т.е. родители их сидят в тюрьме или алкоголики, лишенные родительских прав.

Периодически психиатр назначает детям успокоительные препараты. Планово.
А так как он специалист приходящий, назначает иногда невпопад. Дети отказываются пить лекарства, но над ними стоят неумолимые медики и требуют или уговаривают. Могут угрожать: «Не выпьешь, скажу психиатру. Упекут тебя в психушку». Воспитанники знают, что это не просто слова: многие побывали там по нескольку раз. Планово.

Но чаще бывали в наркостационаре. Это такая детская тюрьма. Чисто, уютно. За окном лес. На окнах решетки. Гулять нельзя, а то ещё убежишь. Спи и всё.

Месяцами лежат там проштрафившиеся: кто-то выпил пива, нюхал клей или просто надоел воспитательнице. Напичканные транквилизаторами, опухшие, с тупыми погасшими взглядами бродят они по палате с белыми, как у покойников, лицами. За окном распускаются почки или желтеет листва. А в больничных стенах жизнь подёрнулась пеленой сонной пыли.

Однажды 5-классник Бочкин не выдержал и решил сбежать из наркостационара, со второго этажа. Не получилось, упал и сломал ногу. Его очень ругали. Он криво усмехался: ему не было стыдно, не было жаль сломанной конечности. Его самого почти не было. Ведь никому – ни себе, ни людям - он не нужен. Поймали, снова напоили успокоительным, и он заснул.

Похоже, главная задача целой армии взрослых - дотянуть этих оболтусов до совершеннолетия, чтобы выпустить их в Большой Мир и отчитаться за проделанную в образовательном учреждении работу. А что с ними дальше? И что они потом сделают со своей – и с нашей – жизнью, лучше не думать!

Сегодня я не пошла домой из-за Влада. Ну как уйти? Днём «Клизма» (так мальчишки младшей группы называют свою воспитательницу) была особенно раздражена на детей. Слёзно убедила психиатра назначить успокоительное Владу. Мальчишку всеми правдами и неправдами уговорили выпить лекарство, для его ведь блага и здоровья. Влада «развезло», захотел спать.

Но «Клизма» заставила ребёнка идти на репетицию концерта в актовый зал. Влад спрятался в грязной бытовке и уснул на ворохе спецодежды дворника и плотника. «Клизма» нашла его там и стала будить, трясти, кричать в лицо оскорбления.

Я требовала, умоляла женщину остановиться и оставить ребенка в покое в таком состоянии. Ничто не помогло! «Клизма» обвинила меня в потакании «эти уродам», назвала прилюдно «врагом учителей и воспитателей».

А 9-летний Влад сквозь химический сон протянул перед собой руки и взмолился: «Люди! Вы ведь люди? Пожалуйста, оставьте меня! Я хочу спать!».

Сейчас Влад спит в изоляторе, его закрыли, чтобы не убежал. Завтра встану пораньше и помогу ему начать новый день.

Пойду на приём к директору. Надо что-то делать! Зачем же сами воспитатели так нагнетают атмосферу! Ведь только оправились от двух суицидов.

Многие эзотерические учения утверждают, что мы сами выбираем, кем и в какой семье родиться. Посему всё идёт так, как задумано в данном воплощении, удивляться тут нечему.

«ЖИТЬ - СТРАШНО!».

Генка и Ромка были родными братьями. БЫЛИ. Их уже нет. Наверное, так «задумали до рождения». Мать у них была одна, а отцы разные и фамилии тоже. Красивые фамилии и мальчишки красивые. Младенчество их прошло в посёлке городского типа, где в родительском доме собирались веселые компании. Порой до глубокой ночи сидели дети на лавочке у дома, а из окон доносились звуки буйного застолья. Бывало, что о них забывали, и ночевать приходилось, где попало.

Однажды, когда Генке было 7 лет, а Ромке чуть меньше, произошло страшное и непоправимое. На их глазах в пьяной драке была убита мать. Время с тех пор остановилось, как в страшном сне. Убивали взрослые дядьки, мать подползла к детям и, умирая, сказала: «Не зовите врачей. Я сдохнуть хочу. Может, на том свете не надо мучиться… Жить страшно!!! ».

Вот эти-то слова она и оставила в наследство зарёванным от горя сиротам. Отдали их в детский дом. Были они там молчаливыми, замкнутыми. Учились так себе. А когда Генка перешёл в выпускной, 9 класс, совсем отгородился от сверстников.

После Нового года вечерами в спальне плёл толстую верёвку, воспитателям не показывал, а сверстникам говорил, что петлю себе готовит. Дружки внимания на это не обратили: мало ли каких бестолковых дел придумают воспитанники, чтобы убить время.

Никто Генку не обижал, никому он перед смертью ничего не сказал, даже брату. Просто ночью пошёл в душ и повесился. На похоронах, когда гроб опускали в чёрную дыру могилы, Ромка сказал: «Да, ЖИТЬ СТРАШНО! Следующий – Я». В суматохе грустного события ребята не придали значения этим словам.

Но через 3 месяца снова были похороны: на выпускном вечере Ромка танцевал, потом пошел в группу и повесился на той же трубе, что и брат. Ведь «ЖИТЬ СТРАШНО!», он не мог войти во взрослую жизнь, которая убила его мать. А их с братом хотели выпустить из школы в один год, чтобы не разлучать.

Ну что тебе надо, дитя улицы? Тебя кормят, одевают? Почему ты сбегаешь «на волю»? И, правда, почему?

Усилия администрации направлены на создание сносных материальных условий воспитанников: приобретение одежды, обуви, постельных принадлежностей. Питаются дети хорошо: ежедневно фрукты, компоты, меню разнообразно и готовят еду качественно.

В праздники дети просто завалены сладкими подарками. Просроченные прошлогодние наборы конфет в декабре то и дело привозят в детдом спонсоры и иные «благодетели».

Иногда целыми машинами вываливают в вестибюль бракованные китайские игрушки: куклы без ног, пистолеты с треснутыми корпусами и другое, чему место на свалке. Уже через несколько дней горы хрупких полуживых игрушек превращаются в кучи мусора, добавляя работу техничкам.

Чтобы добро не пропадало, отправляют в детдом и просроченную косметику (в подарок учителям и воспитателям ко дню профессионального праздника и на Новый год).

На складе учреждения хранятся надколотые вазы, просроченная краска, непишущие авторучки, бракованные карандаши, подмоченные и покоробленные тетради и дневники. Всё это выдаётся в течение учебного года детям. Естественной реакцией учеников на подобный брак является отвращение. Но на качественные вещи денег нет, а дома воспитанники не имели даже этих убогих предметов.

А вот районные депутаты снабжают школу при детдоме отличным инвентарём, оборудуют современную спортплощадку во дворе. В видеозале есть домашний кинотеатр, магнитофоны, караоке. Почти в каждой группе - свой телевизор.

Само здание очень старое, мрачное, похожее на казарму прошлого века. Но и в этих стенах с ребятами занимаются танцами, обучают их музыке. Многие дети многогранно талантливы. Воспитанники любят танцевать и участвовать в постановках драмкружков. Есть свои художники, мастера резьбы по дереву, спортсмены.

Конечно, детдом – это спасательный круг утопающим в нищете и безысходности. Исстрадавшиеся, намаявшиеся по приютам и подворотням дети ОТОГРЕВАЮТСЯ В ТЕПЛЫХ СТЕНАХ.

Но ЭТО «ХОРОШО» ЛИШЬ В СРАВНЕНИИ С «НИЧЕГО», «СМЕРТЕЛЬНО ПЛОХО», «ЛЮТО ХОЛОДНО»… Уже через несколько дней многие дети понимают, что внешняя обстановка и формальная забота чужих взрослых людей не столь уж великое благо.

Нетрудно представить, какие испытания ждут новичка, яркую индивидуальность, человека с необычной внешностью или редкой национальностью. Чем дольше живёт ребёнок в детдоме, тем более деструктивной становится его личность. Он теряет себя, по-иному не может и быть.

Ведь подумайте только, могли бы вы находиться в окружении одной и той же группы людей и день и ночь, и год и десять лет, и зимой и летом, и на уроках и после них?! А если еще эта группа агрессивна к вам, а воспитателям вы тоже несимпатичны. Это драма.

Потому дети бегут и бегут из детдома. К дальним родственникам, живущим в бомжатниках родителям или просто в никуда. Вымытые техничками лестничные пролёты, туалеты и коридоры, приготовленная поварами пища, выстиранные прачкой простыни, выданные государством карманные деньги – всё это для 15-18-летних воспитанников похоже на суррогат жизни. Подростки потребляют, потребляют, ничего не создавая. И звереют от того, что в них НЕ НУЖДАЮТСЯ, ОТ НИХ НИЧЕГО НЕ ЗАВИСИТ, ИХ НЕ ПРИНИМАЮТ В ЭТОЙ ЖИЗНИ ВСЕРЬЁЗ, ИМ НЕ ДАЮТ ВЗРОСЛЕТЬ.

Подобный подход рождает безответственность (как говорят психологи, недоразвитость лобных долей мозга, что влечёт к полной неприспособленности во взрослой жизни, неумении в дальнейшем создать свою семью).

Не могу забыть шок от первого посещения урока в выпускном классе. Зимнее утро. Занятия начинаются в 8-30. Урок литературы, класс расположен через тонкую стенку от спальни. Ученики только что проснулись, многие даже не умылись, не причесались. Лишь надели растоптанные шлёпанцы и приползли из душной спальни в душный класс. Последним вошёл самый мелкий парнишка с помятым лицом, с помятой тетрадкой, в помятой спортивной форме: было совершенно очевидно, что в этой одежде он и спал. Сел за парту, и тут же улёгся на неё досыпать. Учитель сделала ему раз замечание, потом оставила в покое. Главное, ребёнок в классе!

«Маргарита Алексеевна, надо что-то делать! Мы создаём проект и приглашаем Вас принять в нём участие. Надо сделать так, чтобы детдомовские девочки-выпускницы не бросали своих младенцев. Надо учить их создавать семьи!». Я наотрез отказываюсь участвовать в этом начинании. У меня есть своё мнение по этому поводу.

Нынешние сироты – не те, что были в войну. В основе своей – это социальные сироты, т.е. родители их живы (КАК ТЕЛА в подворотнях и тюрьмах), либо погибли в пьяных потасовках или при передозировке наркотиков. Так вот, если следовать теории великого психотерапевта современности Берта Хеллингера, каждое дитя бессознательно любит своего родителя так, что готово отдать жизнь за него. Неважно, хорош тот или плох. Поэтому, СТАТЬ СЧАСТЛИВЕЕ НЕСЧАСТНОЙ МАТЕРИ ИЛИ ОТЦА – ЗНАЧИТ ИХ ПРЕДАТЬ.

Посему, выпускники детдома очень скоро отыскивают родственную их предкам среду. Куда деваются все наставления педагогов, куда испаряются все таланты детей?

Справедливости ради надо сказать, что беспокоят больше не девочки, а отношения мальчиков между собой. Кучное проживание большого количества мальчиков разного возраста на одном этаже, похоже, привнесло в опыт самых младших много печальных минут. Становясь старше, обиженные несут эстафету порока далее как традицию.

Ко мне с жалобой обратилась воспитательница высшей категории: «Петраш - старший, каков наглец! Захожу в 9 утра в спальню, он там один, лежит и держит в руках свой член. Я ему сделала замечание. А он говорит: «Выйдите, сегодня выходной! Что хочу, то и делаю!».

Самое страшное в ЭТОЙ КЛЕТКЕ – ОТСУТСТВИЕ ЛИЧНОГО ПРОСТРАНСТВА, СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ! Знаете, о чём мечтает каждый воспитанник? О своей тумбочке!!! Почему-то долгие годы с тумбочками туго. И уж предел мечтаний – тумбочка с замком. Это просто символ СОБСТВЕННОСТИ, ЛИЧНЫХ ВЛАДЕНИЙ, СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ. Увы, запертые тумбочки очень не любят воспитатели: а что там спрятано? Вроде и своё там дети сохранят, а вдруг спрячут краденое?

Изоляция от ПРАКТИКИ жизни, невозможность приобрести элементарный бытовой опыт (приготовление пищи, уход за собой и за квартирой, общение с деньгами и людьми на улице, в магазинах и т.д.) – вот бич всех детдомовцев.

Большую часть времени дети проводят в помещении. Входные двери закрываются рано, в 20 часов. Есть детдома, в которых воспитанники любого возраста выходят за пределы здания только в сопровождении взрослого.

Помню, в первый месяц моей работы одному парнишке исполнилось 18 лет. Этакий бычок-производитель на вид, настоящий сформировавшийся мужик. А на планёрке директор поручила воспитательнице в качестве поощрения свозить именинника в … зоопарк. Я подумала, это шутка. Увы, свозили!

Недалеко от детдома проносятся скорые и товарные поезда. Тех же подростков, которые ходят побродить по железнодорожным путям, забирают в дорожное отделение милиции, ставят на учёт как покушавшихся на безопасность ж/д движения, долго «песочат» на заседаниях комиссий.

Славное моё детство! Каким же ты было счастливым: в минуты раздумий я часами безнаказанно бродила по путям, дышала запахом шпал, мечтала о дальних странствиях, махала рукой проходящим поездам и сочиняла свои первые стихи! Я как личность рождалась под перестук колёс, рельсы звали меня за горизонт, где пряталось моё Будущее. Так же сладко мечтается человеку у водного пространства. И мечтает он о ПУТИ СВОЁМ.

Сколько раз мне, психологу, приходилось восстанавливать эмоциональное равновесие в ребёнке, которому только что упорно вбивали, что его интерес к дорогам – это болезненное проявление, которое может повлечь лечение в стационаре психбольницы.

Как назвать этот – новый – мир? Я бы не хотела быть в нём ребёнком, я бы не выжила. Размеренное тупое СУЩЕСТВОВАНИЕ не может не убить ДУШУ.

Ночи в детдоме… Воспитатели не всегда знают, как спали дети, что творилось в их отсутствии в спальнях. Ребёнку, например, свяжут ноги, разбудят. Тот спросонок ничего не понимает, пугается, над ним хохочут, издеваются. Бедняга защищается, говорит «что-то не то». Зачинщик затеи грозно надвигается на растерянного страдальца: «Ты что-то сказал на меня? Счётчик включён: ты мне должен» (сигареты, деньги…). Так открывается счёт, который надо отрабатывать: клянчить, воровать, отдавать личными деньгами…

Несколько лет назад такой неоплатный долг толкнул парнишку на самоубийство: бросился под колёса машины. Погиб. А тот, кто его вынудил, после гордился своей властью!

Недавно проходила я мимо сваленных в кучу старых деревянных кроватей. Вижу, многие исписаны детьми. Я склонилась над одной из них и прочла: «На этой кровати провёл БЕССОННЫЕ НОЧИ…». Фамилии, годы…

Словно весточки из заточения...

«Чем больше боли вы мне причиняете, тем больше распаляется моё сердце
и воспламеняются мои чувства» (Леопольд фон Захер-Мазох).

Каждая неделя работы приносит истории про отвержение, насилие, тяжелую жизнь, не сбывшиеся мечты, ненужность и неполноценность.

- Ты что дура, ты же не умеешь рисовать, лучше математику учи.
- Мама смеялась, когда я плакала.
- Всю жизнь тяжело и много работала, чтобы похвалили.
- Жизнь штука тяжелая, брак дело не благодарное.
- Меня всегда привлекали те, кому я не интересна.
- Тело страдает, мне больно.
- Никто не поможет, особенно те, от кого это больше всего ждешь.
- Есть высшее образование, но не магистр, на работу взяли, но не оформили, спецодежду выдали, но не по сезону.
- Снятся сны, где столы ломятся от обилия еды, а днем ощущение, что вокруг одни унитазы.
- Гуляла по лесу, собирала грибы, две целых корзины набрала, теперь чистить замучаешься.
- Устала от жары, одиноко, не было поддержки, ни с кем по-настоящему не подружилась (райский остров Бали).
- Он ничего не спрашивал обо мне, про меня, а потом сказал, что я не подхожу для отношений.
- Не хочу быть навязчивой, боюсь привязаться и оказаться ненужной.
- Нет, это не сиротство, а вынужденная самостоятельность.
- У мамы были наряды, туфли на каблуках, но она никогда их не надевала, все лежало в сундуке.
- Хочу снова быть маленькой, чтобы мама заботилась обо мне. Чтобы она могла отлупить меня, это способ заставить слушаться и кое-что знать в будущем. Если бы мать лупила меня меня больше, я могла бы держать себя в руках.

Комплекс сироты (жертвы), он же комплекс неполноценности , пораженческая, мозахистическая личность описывается также как созависимость, недостаток автономности или зависимость от тяжелой жизни. В то время как нормативным является стремление уменьшить страдания, человек с комплексом сироты как будто специально их ищет. Знакомые с детства с потерями и недостаточным эмоциональным откликом, с обвинением как методом воспитания, с проявлениями насилия и жестоким обращением такие люди не верят, что могут быть ценными для кого-то если не страдают.

Если не болит, значит умер

Cтрадание и боль в этом комплексе являются главным подтверждением того, что Я-есть. Это такое странное самопожертвование, через которые человек сопротивляется смерти. Комплекс, из-за которого человек постоянно щипает себя, находит другого, кто это сделает и все для того, чтобы убедиться, что все еще жив. Лишь в этом противопоставлении жизни и смерти становится понятна энергия, которая ведет человека с комплексом сироты по жизни.

«Когда рассеянно читаешь «Жюстину» [Маркиз де Сад «Жюстина, или Несчастья добродетели»], легко обмануться в этой достаточно грубой и непристойной истории. Наблюдаешь, как добродетельную девушку, эту жертву упорствующей в ее изничтожении судьбы, беспрерывно насилуют, бьют, мучают; ну а в «Жюльетте» [Маркиз де Сад «Жульетта»] видишь порочную девицу, перепархивающую от наслаждения к наслаждению. Подобная интрига ничуть не убеждает. Но все дело в том, что мы не обратили внимание на самое важное обстоятельство: внимательно следя только за скорбью одной и удовлетворенностью другой, мы упустили из виду, что по существу истории двух сестер идентичны, что все происходящее с Жюстиной происходило и с Жульеттой, что и одна, и другая сталкивались с одними и теми же обстоятельствами, подвергались одним и тем же испытаниям. Жюльетта тоже была брошена в тюрьму, избиваема, приговорена к пыткам, без конца мучима. Ужасно ее существование, и однако –беды эти доcтавляют ей удовольствие, муки ее восхищают» (М. Бланшо «Де Сад»).

Комплекс сиротства является частью бессознательной психики. Он меньше психики в целом, но, все же, является вполне целостной хорошо организованной «сущностью» - личным персональным хранителем боли , в сердце которого стремление к страданию. В этом комплексе живет вера и надежда на то, что страдая, я выражу потребность в сочувствии и заботе и тогда мое эмоциональное одиночество прекратиться.

Говоря про этот комплекс, мы в первую очередь подразумеваем женщин, которые в отличие от мужчин, отвечают на насилие более сложным образом - используют «освященное веками оружие слабых» (Н. Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика»). Если мальчики жертвы жесткого обращения чаще идентифицируются с агрессором, боятся и «уважают» силу, то девочки обычно интернализуют рационализацию плохого отношения к себе – «да, мама была достаточно жесткой и нередко строго наказывала, но я благодарна за ее воспитание» .

В той или иной степени жертвенность и комплекс неполноценности свойственны любому человеку независимо от пола. Полноценные совершенные люди – это нечто за пределами земной реальности: «Из всех психоневрозов садо-мазохизм, или алголагния, является вне сомнения, самым распространенным. Исключительно редко встречаются люди, у которых этот комплекс начисто отсутствует (не исключено, что таких людей вообще нет)» (Ж. Лели «Садо-мазохизм Сада»).

В ситуациях, когда не хватает сил на проактивные действия, каждый ведет себя мазохистически ради получения той или иной выгоды. Мало кто из болеющих и страдающих имеет силы скрыть свою боль, и отказывается от надежды получить повышенное внимание и вторичную выгоду от боли. Исключение составляют лишь стоики, получавшие с детства позитивное подкрепление своей способности терпеть, стиснув зубы или психопаты, которые вместо себя заставляют страдать других.

Как и в случае с другими комплексам, комплекс сироты становится проблемой, когда энергии самоповреждения слишком много в структуре личности и он оказывает продолжительное воздействие на судьбу человека. В случае генерализации и захвата личности комплекс проявляется как мазохистический характер. Это не всегда про сексуальный мазохизм с получением разрядки от боли и унижения, а про нравственный мазохизм, как нормативный вариант поведения. Фрейд описывал его как переживание, в котором связь с сексуальностью теряется и важным остается только страдание. Здесь Фрейд переоткрыл то, что уже говорил Мазох:

«Краффт-Эбинг поэтому заговорил о «мазохизме», что признавал заслугой Мазоха воспроизведением им какой-то особой клинической сущности, определяющейся не столько связью боль – сексуальное удовлетворение, сколько расположенными глубже поведенческими моделями рабства и унижения (есть пограничные случаи мазохизма без алголагнии, и даже алголагнии без мазохизма») (Ж. Делез «Представление Захер-Мазоха: холодное и жестокое»).

______________________________

Истоки и психодинамика комплекса сироты

Нередко от клиентов с выраженным комплексом сироты мы узнаем, что родитель проявлял к ним эмоции, только когда наказывал. Так устанавливалась и закреплялась связь между привязанностью к близкому человеку и болью.

Счастливый ребенок владеет мамой, папой, бабушками и дедушками, которые составляют опору его детскому миру. Отвергаемый сирота, не имея такой основы, хочет владеть всем миром. В каждом человеке и каждом событии он видит возможность быть принятым и накормленным. Беда в том, что голод сироты трудно насытить обычными способами одобрения. Но сирота продолжает верить, что мир такой большой, я такой маленький и, возможно, я просто недостаточно страдал, не пришло время, не встретил нужного человека.

На помощь приходит сформированное в детстве у-беждение (быть у беды – А. Алексейчик), что страдая, я верну себе внимание. Эстер Менакер (1953), одна из первых среди психоаналитиков, писала, что истоки жертвенности и мазохизма лежат в проблемах неразрешенной зависимости и в страхе остаться в одиночестве – «Пожалуйста, не оставляйте меня; в ваше отсутствие я нанесу себе вред».

Почему так?

Родительское отвержение и агрессия в адрес ребенка, нуждающегося в любви, становится для него любовью. Насильник становится благодетелем, притеснитель – защитником, тюремщик – кормильцем, отвергающий – любимым. «Ребенок, с его императивной потребностью в любви, воспринимает эту ненависть и плохое обращение, как если бы они были любовью, и не осознает разницы» (Л. Хегай «Мазохизм, психические страдания и психология жертвы»).

Комплекс это сформированная в детстве «часть души», которая сохраняется во взрослом возрасте и проявляет себя как ненужный ребенок, жаждущий защиты и одобрения. Комплекс сироты это решение детского конфликта между потребностью в любви и переживанием отвержения со стороны человека, в чьей любви нуждался ребенок. Это также защита от потребности быть любимым, от любви, которая ранит и переживание нелюбви как судьбы, от которой не убежать.

Нелюбовь это насилие во всех его аспектах от , до очевидной жестокости, брани и побоев. В этих обстоятельствах наличие такого комплекса является желанным - он дает надежду. К страданиям и тяжелой жизни человек привыкает и сохраняет надежду. Отдать это ценное приобретение и перестать видеть в страдании надежду равносильно тому, чтобы стать безнадежно уязвимым. Страдание должно иметь хоть какой-то смысл даже если оно бессмысленно. Поиск все новых страданий вместо того, чтобы просто жить, быть творческим и продуктивным абсолютно иррационально. Поиск страданий может быть сознательным и бессознательным в зависимости от личностной структуры. На невротическом уровне расстройства человек отчетливо понимает, что он делает, но не может вырваться из порочного круга – страдание – надежда – разочарование – поиск нового страдания и новой надежды.

Вина, агрессия и защиты комплекса сироты
______________________________

Устойчивость комплексу сироты придает иррациональная вина, без которой этот комплекс вообще невозможен. Не наполнившись родительской любовью, человек ищет наказания и нуждается в том, чтобы найти себя виноватым в чем-то, обязательно находит человека, который сразу или через какое-то время возьмет на себя роль контролера и наказывающего притеснителя. В отсутствии такого «помощника» человек с невротической виной будет наказывать себя сам, попадая в травматически опасные ситуации, и проявлять склонность к несчастным случаям. Отвержения, лишения, дискомфорт, боль от увечий и самопорезов на время успокаивают его моральные страдания, вызванные чувством вины. Таким образом комплекс выполняет защитные функции от сиротской вины «без вины виноватого» и помогает сохранить надежду на близость.

Кроме такой внутренней целесообразности и «самоценности» комплекса сироты его устойчивость обусловлена также целым рядом дополнительных надежных психологических защит.

Классический набор защит выглядит так:

(1) Провокация наказаний и новых страданий;

(2) Умиротворение («Я сам накажу себя, мне уже плохо, я уже страдаю, поэтому воздержись от дополнительного наказания»);

(3) Эксгибиционизм тонкий изощренный или грубый, уникальность моего случая («Обратите внимание: мне больно», «вам не понять моих страданий»);

(4) Избегание чувства вины («Смотрите, что вы заставили меня сделать!»);

(5) Зависть и ресентимент – сублимация чувства неполноценности в особую систему морали. («Мораль рабов», которые ничего не могу изменить в жизни и в своем мироощущении» (Фридрих Ницше).

(6) Морализаторство и моральный триумф («Я испытал поражение, но морально я лучше вас и поэтому…», «я люблю свою Родину, а вы можете валить отсюда»);

(7) Требовательность, претенциозность, особые полномочия, агрессивность («Имею право!», «Лучше быть правым, чем счастливым»).

В «Преступлении и наказании» Ф.М. Достоевский описывает вариацию комплекса сироты (комплекс Раскольникова) с характерными защитами:

«Нет, на родине лучше: тут, по крайней мере, во всем других винишь, а себя оправдываешь».
«...для себя, для комфорта своего, даже для спасения себя от смерти, себя не продаст, а для другого вот и продает! Для милого, для обожаемого человека продаст! Вот в чем вся наша штука-то и состоит: за брата, за мать продаст! Всё продаст!... свободу, спокойствие, даже совесть, всё, всё на толкучий рынок снесем. Пропадай жизнь! Только бы эти возлюбленные существа наши были счастливы».
«Вообще людей с новою мыслию, даже чуть-чуть только способных сказать хоть что-нибудь новое, необыкновенно мало рождается, даже до странности мало».
«В этом только смысле я и говорю в моей статье об их праве на преступление... Впрочем, тревожиться много нечего: масса никогда почти не признает за ними этого права, казнит их и вешает (более или менее) и тем, совершенно справедливо, исполняет консервативное свое назначение, с тем, однако ж, что в следующих поколениях эта же масса ставит казненных на пьедестал и им поклоняется (более или менее)».
«За увлечение, конечно, их можно иногда бы посечь, чтобы напомнить им свое место, но не более; тут и исполнителя даже не надо: они сами себя посекут, потому что очень благонравны; иные друг дружке эту услугу оказывают, а другие сами себя собственноручно... Покаяния разные публичные при сем на себя налагают, - выходит красиво и назидательно, одним словом, вам беспокоиться нечего... Такой закон есть».

Философия и мироощущением человека с комплексом сироты дает ему моральное право на ношение агрессии, которая является наиболее сложной для осознавания бессознательной психологической защитой. Собственная враждебность изгоняется в Тень, отрицается с особой силой, так как ее осознание сталкивает человека с личной ответственностью за разрушение текущих отношений, склонность устраивать ссоры и вовлекаться в конфликты. Человек, предпочитающий проявлениям враждебности страдания и несчастья, дающие надежду на любовь, в самую последнюю очередь признается в собственной агрессивности, разрушающей близость.

Между тем враждебность имеет место и нахождение рядом с сиротой, вытесняющей агрессию, вызывает у окружающих значительный дискомфорт. Соответственно, когда человек проявляет агрессию прямо и несет за нее ответственность, это может восприниматься даже с облегчением, похожим на то, как воспринимается сильный ливень с громом и молниями, которому предшествовала предгрозовая духота и влажность.

Начиная с Фрейда, описывающего вторичный мазохизм как обращение на себя садистических импульсов и чувств, направленных на другого тема садизма и агрессии у пораженческой личности является общим местом. Праобраз всех последующих садистов Маркиз де Сад был в той же мере мазохистом и сегодня говорят о садо-мазохистической личности, в которой две стороны характера неотделимы друг от друга: «Он был одержим жестокой склонностью, неотразимой манией, [выражавшейся не только в том], чтобы безжалостно секли его самого, но и в стремлении сечь других» (Ж. Лели «Садо-мазохизм Сада»)

В анализе агрессии людей мазохистического склада Лев Хегай («Мазохизм, психические страдания и психология жертвы»), выделяет следующие аспекты:

Враждебность может быть пережитком оправданной нормальной ненависти к ненавидящему объекту любви. Эта ненависть может сознательно вытесняться, поскольку вытесняющей силой здесь служит потребность в любви. Люди, которых он обвиняет, всегда в некотором смысле объекты его любви.

Это усиленное домогательство любви. Мазохист навязывается объекту своей любви, проявляя собственничество и упрекая его. Он пытается «вытянуть» из него любовь. Он знает то, что он несчастен и нуждается в любви, и действует так, словно любить его – долг партнера. Конечно – для родителя это долг.

Жалость к себе помогает ему считать, что имеет право не только на любовь, и на престиж и на господство, что означает привилегию выражать агрессию. Он копит обиды, чтобы иметь повод для возмущения, иметь повод для возмущения против своего объекта ему важнее, чем иметь сам объект.

Ссоры и неприятности, в которые мазохист вовлекается, это отыгрывание вытеснения изначальной ситуации между ребенком и родителем, отвергающим его или плохо с ним обращающимся. Он предстает в двойном свете: он ЖЕРТВА травматичного детства, но он и УСТРОИТЕЛЬ НЕПРИЯТНОСТЕЙ, который сам себя запутывает во все новые конфликты, и тем самым снова и снова становится жертвой. Против него согрешили, и он грешит – перефразируя Шекспира.

Одним из распространенных и законных способов переживания сиротской агрессии является высоко интенсивное чувство ревности - «ожоги третьей степени». И это, конечно, «не со зла, а от любви», от невыносимого одиночества.

_______________________________

Коллективное сиротство и трансгенерационная травма
______________________________

Лучше знать, что тебя наказывали, чем пренебрегали тобой, лучше страдать, испытывать отвержение, боль, нужду, чем быть никем. Выражения «в гробу мы видели ваши санкции», «нас е@ут, а мы крепчаем», «бьет – значит, любит», «что не убивает, делает сильнее», «не жили богато и начинать не надо» - это визитные карточки населения нашей страны с периодами массового голода и смертями, с войнами и репрессиями, тюрьмами и детскими лагерями, роддомами, детдомами, интернатами и школами, коммунистической и современной пропагандой, с ее 20 миллионами нищих по официальной статистике, которым не хватает средств на продукты питания и неофициальными 70 миллионами на грани бедности с доходом в 20 тысяч. Оказаться в гробу (в утробе умершей матери), быть униженными, покалеченными и бедными, не жить, а пытаться выживать, начать жить когда-то потом после страданий - это и есть мазохистическая модель жизни для населения целой страны.

«Чем хуже, тем лучше» может быть жизненным девизом известных, целеустремленных и многими любимых людей. Здесь стоит вспомнить упомянутое желание людей с комплексом сиротства владеть всем миром.

Комплекс сиротства может формировать стоицизм, бесконечное терпение и выносливость, которые героизируются для укрепления коллективной идентичности - осознанного намеренного или неосознанного создания русского культурного кода. Так комплекс вплетается с судьбу страны, встраивается в ментальность нации и задает культурную установку на самопожертвование, «посттравматический синдром национального масштаба» (Людмила Петрановская) как составляющие коллективной идентичности.

Люди с комплексом сиротства чувствуют себя единым с испытаниями народа и коллективным бессознательным, находят в этом успокоение и радость, получают возможность называть себя не мазохистами, а патриотами. Когда уже давно не голодающие лидеры и вожди говорят, что они из народа, этому вполне можно верить. Ощущение общего комплекса у голодных и пресыщенных соединяет их на бессознательном уровне. Коллективное сиротство и коллективные надежды становятся объединяющим принципом: «Не постоим за многое, чтобы спасти главное…» (Н. Карамзин), или более позднее у Б. Окуджавы «мы за ценой не постоим».

Внутри комплекса сиротства много невыплаканных слез, депрессивной печали и тоски, много скрытого тепла и нереализованной потребности в любви. Когда она раскрывается в коллективном переживании, сливается с комплексами сиротства других людей и многократно преумножается, то превращается в героический эпос, в котором индивидуальная жизнь и отдельный человек не имеют большого значения.

Здесь уже неразличимы осознанное намерение подчинить свои личные эгоистические потребности чему-то надличному и одержимость энергией бессознательного комплекса. Разделить комплекс сиротства, где страдание является самоцелью и служение надличным идеалам самостоятельно невозможно. Одно выступает под маской другого. Такова проблема смешения доэгоистического и постэгоистического уровней развития личности.

На доэгоистическом уровне ребенок и сам с готовностью жертвует собой и даже готов погибнуть за родителей. Но не потому, что служит им, а потому что не самостоятелен и не выживет в одиночку. Ребенок не понимает зачем и в какую именно одежду наряжают его на празднование 9-го мая, знает лишь, что маме с папой это почему-то нравится. А между тем эту солдатскую униформу носили осиротевшие на войне настоящие дети войны и сыны полка, уже умершие деды современных родителей и миллионы других детей, не переживших войну и не оставивших потомство.

Несчастье воспевается, романтизируются и героизируются, вводя в обиход сиротскую межпоколенческую жизнь взаймы. Родители сироты дают детям то, в чем нуждаются сами, остаются вечными сиротами, а дети, нуждающиеся в здоровых любящих родителях начинают давать им. Я жертвую ради своих родителей, которые жертвовали ради своих и так в глубь истории. Сам человек чувствует себя одиноким и вынужденными приносить себя в жертву «ради жизни на Земле». Ни у детей, ни у родителей здесь еще нет личности и своего Я - неполноценная, сиротская, отдельная от других жизнь цены не имеет.

Принесение себя в жертву ради детей, когда они в этом не нуждаются, то есть, принесение фиктивной жертвы – это проявление захваченности родителя своим комплексом сиротства и нанесение вреда ребенку. «Нет ничего тяжелее, как видеть жертвы, которые для тебя делают люди, с которыми ты связан и должен жить; особенно же жертвы, которых не требуешь, и от людей, которых не любишь. Самая обидная форма эгоизма - это самопожертвование» (Л.Н. Толстой, «Избранные дневники»).

Терапия
_____

Работа с родившимися под несчастливой звездой и сиротством, выросшим до степени мазохизма, идет долго и сложно, а терапевт может почувствовать, что оказывается в роли спасителя или садиста. Обычно присутствует и то, и другое. Проявляя сочувствие и сострадание, выкладываясь с полной самоотдачей он встречается со все большей беспомощностью клиента и начинает испытывать раздражение. «Мазохистические клиенты могут приводить в ярость. Нет ничего более токсического для терапевтической самооценки, чем пациент, который посылает сообщение: «Только попробуй помочь - мне станет еще хуже» (Н. Мак-Вильямс «Психоаналитическая диагностика»).

Сиротство, характерное для неспособных насытиться людей с лишним весом звучит в убийственной для терапевта – спасителя фразах «что-то у меня вес не снижается» или «у меня снова набирается вес» . Услышав это в стотысячный раз, терапевт хочет самоуничтожиться или убить клиента с таким малоподвижным или наоборот слишком подвижным весом.

Большая доля из того, к чему бессознательно стремиться клиент – это доказать, что он вечный сирота, с которым невозможно быть вместе. Обычное дело, когда терапевт воспринимается как родительская фигура, но для сирот, это фигура отвергающая и жестокая, не способная не спасти, не утешить. Терапевт, воспринимаемый другими клиентами как внимательный и отзывчивый для сироты становится рассеянным, критичным и жестоким. А начинаться все может с искренней благодарности за то, что вы взяли меня к себе в терапию и тратите на меня свое время. Возможно, вы и есть тот человек, который обладает способностью спасать таких как я.

Страх в очередной раз быть отвергнутым подталкивает клиента вновь и вновь проверять терапевта «на вшивость» - а точно ли вы способны вынести мою боль и все те «грехи», из-за которых я чувствую себя несчастным. А если я буду опаздывать, пропускать встречи, забывать оплату, молчать как пленный партизан, нападать на вас, писать или звонить в двенадцать часов ночи, обсуждать вас за вашей спиной с другими людьми как тогда вы станете вести себя со мной? Его невыносимость в общении, это тяжелая невыносимая внутренняя боль отвергнутости и одиночества.

Как пишет Н. Мак-Вильямс («Психоаналитическая диагностика»): «интеллектуальное понимание этого обстоятельства и прохождение через него эмоционально - две разные вещи… Я со смущением должна признать, что в потоке фантазий о спасении одного из моих первых глубоко нарушенных пациентов, параноидно-мазохистического молодого человека, я так сильно хотела доказать, что я хороший объект. И, слушая его печальную историю о том, что у него нет никакого шанса когда-либо получить работу, я одолжила ему свой автомобиль. Ничего удивительного, что он врезался на нем в дерево».

В работе с сиротами – мазохистами важно не только всячески подчеркивать свое благополучие, но и действительно быть благополучным, являя собой образец здорового самоутверждения, а не самопожертвования. Внимательно отслеживать контрпереносные чувства в виде желания спасти или наказать клиента и ситуации, в которых проявляются тенденции к доминированию и покорности. Чтобы не моделировать в терапии мазохистическое самоотречение оплату за свою работу принимать от клиента по возможности радостно и с большим удовлетворением как нечто вполне заслуженное. Особенно если клиент всячески подчеркивает, что вы не способны ему помочь, а ваша терапия для него это бессмысленная трата времени и денег.

Чувство вины, которое цементирует комплекс сиротства, в условиях терапии очень часто становится виной терапевта. Сирота переселяется сначала в пространство терапии между клиентом и терапевтом, а потом ищет, как пробраться в душу к терапевту. Подобно шаману терапевт берет на себя дух болезни, но если он начинает резонировать с собственным комплексом сироты и с собственной виной, то дело заканчивается провалом терапии. Клиент, одержимый комплексом сироты ощущает моральную победу, а терапевт расписывается в неудаче, чувствует себя виноватым за неоправданные ожидания клиента и идет лечиться к своему терапевту. Единственное, что может защитить от этого и действительно быть полезным клиенту это проживание, осознавание и обсуждение всех возникающих проявлений сиротства – глубинного чувства вины, разочарований, обид, гнева, чувства оставленности и ненужности, самообвинительных тенденций и потребности в теплых отношениях между клиентом и терапевтом.

Чем помогает терапия?

«В анализе устанавливается картина страданий от рук объекта любви. Пациент начинает осознавать свою пассивность и зависимость и то, как он отыгрывает несчастные переживания детства, побуждая других также отвергать его, как отвергали его самые первые объекты любви… Пациенту помогают сделать более зрелую оценку этих любимых, но нелюбящих лиц, от которых и пошло его невротическое страдание. Он обнаружит, что он не виноват и не нуждается в наказании, а был воспринимающей стороной родительского влечения наказывать… Пациент научается различать любовь и ненависть и соответственным образом строить жизнь» (Л. Хегай «Мазохизм, психические страдания и психология жертвы»).